Читать книгу "История о пропавшем ребенке - Элена Ферранте"

До самого ее отъезда мы так и не сказали друг другу ни слова. Мы поехали на вокзал, но всю дорогу она делала вид, что меня не существует, хотя за рулем сидела я. Она пылко благодарила Пьетро за все, что он для нее сделал, и до отправления поезда настойчиво просила сообщать ей, как срастается его сломанная рука и как дела у девочек.

Как только она уехала, стало очевидно, что ее вторжение возымело неожиданный эффект. Муж уже по пути домой подтвердил, что не случайно вчера вечером пришел ко мне под дверь выразить свое сочувствие. Наша с матерью стычка больше, чем я сама за все эти годы, сказала ему, в каких условиях я росла. Он наконец это осознал и, я думаю, пожалел меня. Он снова стал собой, мы вернулись к нормальному тону в разговорах и через несколько дней отправились к адвокату. Он долго расспрашивал нас о том о сем, а потом сказал:

– Вы уверены, что не хотите больше жить вместе?

– Как можно жить с человеком, которому ты больше не нужен? – вопросом на вопрос ответил Пьетро.

– Вам что, больше не нужен ваш муж, синьора?

– Это мое дело, – ответила я, – а ваше – зарегистрировать наше раздельное проживание.

Когда мы вышли на улицу, Пьетро рассмеялся:

– Ты прямо как твоя мать.

– Ничего подобного.

– Да, пожалуй, ты права. Уточню: ты как мать, если бы она получила образование и писала романы.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты хуже.

Я обиделась на него, но не сильно, я была рада, что он хоть немного пришел в себя. Я вздохнула с облегчением и сосредоточилась на том, что делать дальше. Начались долгие междугородные разговоры с Нино. Я рассказала ему обо всем, что произошло со мной с момента нашего расставания, и мы стали обсуждать мой переезд в Неаполь. О том, что мы с Пьетро снова живем под одной крышей, хоть и – разумеется – в разных комнатах, я предусмотрительно умолчала. Кроме того, я часто звонила дочкам и с нескрываемой злобой сообщила Аделе, что скоро за ними приеду.

– Не волнуйся, – пыталась переубедить меня свекровь, – они могут побыть у меня, сколько тебе нужно.

– Деде пора идти в школу.

– Она может учиться здесь. Школа в двух шагах от дома, я обо всем позабочусь.

– Нет, я сама буду ими заниматься.

– Подумай. Разведенная женщина с двумя детьми и твоими амбициями должна считаться с реальностью. Тебе надо решить, он чего можно отказаться, а от чего нет.

В этой ее последней фразе меня взбесило каждое слово.

15

Я собиралась ехать в Геную немедленно, но мне позвонили из Франции. Старшая из издательниц просила написать текст на основе тех размышлений, которыми я делилась на встречах с читателями, для публикации в крупной газете. Пришлось выбирать между возвращением дочерей и работой. Я отложила поездку и засела за работу. Я писала день и ночь, не уверенная, что справлюсь с поставленной задачей. Не успела я отшлифовать текст, как позвонил Нино и сказал, что у него перед университетом выдалось несколько свободных дней и он может приехать ко мне. Я не смогла устоять, и мы на машине отправились в Арджентарио. Любовь поглотила меня. Это были прекрасные дни, мы проводили их у зимнего моря и, чего со мной никогда не бывало раньше, ни с Франко, ни тем более с Пьетро, получали удовольствие абсолютно от всего: от еды, вина, разговоров, секса. Я вставала на рассвете и садилась писать.

Однажды вечером, в постели, Нино дал мне прочесть свою работу, сказав, что ему очень важно мое мнение. Это была довольно мутная статья о фабрике «Италсайдер» в Баньоли. Я начала читать, прижимаясь к нему, а он то и дело твердил: «Я плохо пишу. Исправь, что считаешь нужным. У тебя слог намного лучше, еще с лицея». Я похвалила статью, посоветовала переделать кое-какие мелочи. Но Нино все не успокаивался, просил меня править как можно больше и вдруг сделал страшное признание. Смущаясь, но в то же время как будто в шутку он сказал, что должен открыть мне один секрет – рассказать о поступке, который он считает самым постыдным в своей жизни. Оказалось, он имел в виду заметку по поводу моей стычки с преподавателем богословия, которую давным-давно, в лицее, я по его просьбе написала для студенческого журнала.

– С чего это ты о ней вспомнил? – засмеялась я.

– Я все тебе расскажу, только помни, что я был тогда мальчишкой.

Я поняла, что ему действительно стыдно, и внутренне напряглась. Он признался, что прочел тогда заметку и подумал, что это невозможно – писать так красиво и так умно. Я обрадовалась комплименту, поцеловала его и вспомнила, как мы с Лилой трудились над этими страницами. Не без иронии, но я все же рассказала ему, какое горькое разочарование испытала, узнав, что в журнале не хватило места для моей статьи.

– Это ведь я тебе так сказал? – с трудом выдавил Нино.

– Наверное, не помню уже.

Его лицо исказила печальная гримаса.

– На самом деле места для статьи было предостаточно.

– Почему же тогда ее не напечатали?

– Из зависти.

Я хмыкнула:

– Ты хочешь сказать, что редакторы позавидовали мне?

– Нет, это я тебе позавидовал. Я прочитал твой текст и выбросил статью в мусорное ведро. Не мог смириться, что ты так здорово пишешь.

Какое-то время я молчала. Как я трудилась над той заметкой, как потом страдала! Мне не верилось, что он, отличник, любимчик профессора Галиани, мог позавидовать строчкам, написанным какой-то школьницей. Я понимала, что Нино ждет моей реакции, но этот подлый поступок никак не совмещался в моем сознании с сияющим нимбом, которым я с детства привыкла окружать его образ. Секунды шли, и мной владело замешательство. Я гнала от себя слышанные от Аделе слова о том, что по Милану о Нино ходит дурная слава; я пыталась не думать о предостережениях Лилы и Антонио, утверждавших, что ему нельзя доверять. Но потом я словно очнулась и обняла Нино. Ведь он не обязан был рассказывать мне о своем тогдашнем малодушии, но все же рассказал, и его искренность тронула меня. Он не побоялся выставить себя передо мной в дурном свете. Значит, поняла я, отныне я всегда и во всем могу на него положиться.

Той ночью мы занимались любовью с еще большей страстью, чем обычно. Проснувшись, я сказала себе, что Нино, признав свою вину, доказал, что я всегда была для него особенной: и когда он встречался с Надей, и когда стал любовником Лилы. Это было чудесно – чувствовать, что тебя не только любят, но и уважают. Он доверил мне свой текст, и я помогла ему отшлифовать его до полного блеска. В те дни в Арджентарио мне казалось, что моя способность воспринимать окружающее, вникать в увиденное и услышанное и излагать свои мысли достигла пика. Это, как я с гордостью отмечала, подтверждалось бесспорным успехом книги, которую я написала, чтобы понравиться Нино и которую теперь читали за пределами Италии. Наконец у меня было все. За бортом остались только Деде и Эльза.