Читать книгу "Вторжение - Ростислав Марченко"

Кое-какие мысли у меня уже бродили, поэтому я начал с монет, как мне казалось, логично рассудив, что они нам предоставят наиболее точную информацию.

Градация авторитетности в расстрелянной группе кошельками определялась прекрасно. Кошель мажора был набит золотом, серебром и небольшим количеством меди на размен. Покойный копейщик был поклонником серебра, тем не менее, имея в кошеле где-то примерно треть меди и тройку золотых монет. Лучник держал в кошельке серебра и меди половина на половину, плюс заношенную золотую фибулу в виде вооруженной копьем сисястой русалки. Мечники на их фоне смотрелись откровенным быдлом, держа в куче меди три-пять серебряных монет каждый.

Само исследование монет показало следующее. Технический уровень непонятен. Применительно к кошельку взятого в плен брюнета, в нем присутствовали золотые монеты двух типов. Обе с одинаковым профилем патлатого дядьки в короне и мелкими рунами на аверсе. Отличались они друг от друга массой и оборотной стороной, на реверсе различный рисунок штампа наверняка показывал номинал. Тут можно было не гадать – придумать что-то иное в монете сложно. Руны, или, если угодно, буквы и цифры не имели ни малейших следов наследия Рима – уж это я мог определить точно. Касательно сходства со скандинавскими рунами, то оно в этих письменах, возможно, и присутствовало, но в моих знаниях по данной сфере зиял досадный пробел, так что сказать, они ли это, произошли от них или просто немного похожи внешне, я не мог. Как, впрочем, и Андрей Крамер, оказавшийся в процессе общения довольно начитанным парнем.

Сами монеты были практически идеально круглой формы, кант по краю монет и рисунок на аверсе и реверсе также был весьма чётким – это все говорило о хорошем прессе и относительно развитом уровне металлообработки. А вот насечек на гурте не было, он был гладким. Это наводило на мысль, что, в отличие от продвинутого пресса для чеканки монеты, гуртовальный станок еще не изобрели.

Гипотеза о розыгрыше не выдвигалась и до этого. После изучения первых монет версия о провале в прошлое тоже приказала долго жить. Оставшееся золото дало монетку, в значительной мере совпадавшую по конструкции с меньшей из изученных, однако отличавшуюся коронованной мордой на аверсе и окруженным неразборчивой надписью затертым гербом на обороте.

С серебром в кошельках был куда больший разнобой. Серебряные монеты отличались размером, формой, коронованными профилями, рунами или, если угодно, буквами и, кроме того, износом. Некоторые были затерты в ходе многолетнего использования почти как на шлифовальном станке. С медью была та же картина, разве что в куда большей степени.

Простреленная куртка с потеками крови внутри меня особо не заинтересовала, нашитые на нее жесткие куски кожи пули не задержали, глянул я в ней только на одни швы. У кольчуги были интересны в первую очередь кольца. Увлечение «железными» калымами в старые времена свело меня с реконструкторами, а их заказы заставили читать профильную литературу – в старом железе и холодном оружии, в отличие от некоторых других областей, я разбирался довольно-таки неплохо.

Технологию изготовления проволоки, что могло подсказать средний уровень технического развития, по кольцам я, к сожалению, определить не смог. Древнейший из известных замок на разъемных кольцах – с заклепкой – сам по себе не мог ничего уточнить. Кольца данной, проверенной тысячелетиями конструкции кузнецы ковали до самого выхода кольчуг из употребления. До второй половины XIX века, если уточнить. Плотное плетение шесть в один было вполне обычным, сварные кольца тоже. Что-то немного подсказывало разве что отсутствие цельнорубленых из листа колец и панцирного замка в разъемных кольцах видимых латок кольчуги. Эти кольца отличались от обычных отсутствием штифта, или, если угодно, заклепки, скрепляясь выкованным из самого кольца шипом.

С оружием было интереснее. Ожидание, что качество вооружения имеет зависимость от социального положения, оправдалось только частично. Качество металла меча рядового мечника не отличалось только от металла меча покойного лучника, а также ножа и наконечника копья убитого бородача. Мы, конечно, были не в лаборатории, однако легкость появления, глубина царапин и зарубок от срочно извлеченного Боцманом водолазного ножа были достаточно красноречивы. Безусловное высокое качество стали демонстрировали только «бастард» голубоглазого мажорчика, тоже украшенный серебром короткий прямой палаш копейщика и снятый мной с лучника кинжал. Последний выглядел откровенным трофеем. На пластины бригантины тоже пошла неплохая сталь, сравнимая, возможно, даже как бы ни лучшая, чем на мечи простолюдинов.

Головное кольцо я разве что покрутил в руках, с искренней жалостью, что не могу его замылить. Выглядело оно весьма даже старой и дорогой вещью. Сзади внимательный взгляд мог увидеть следы далеко не одной подгонки под конкретную голову.

На берегу тем временем стояла очень упорядоченная паника, людей срочно снимали с работы и загоняли в лагерь, охрана сидела в укреплениях в готовности стрелять в каждого обнаруженного постороннего. Посторонние почему-то все не появлялись и не появлялись.

Потом появился долгожданный уже «Летучий голландец», и события в очередной раз понеслись вскачь.

Мужчину, перепрыгнувшего к нам первым вместе с двумя подчиненными, я уже видел, в первый день прибытия… Я ещё тогда принял его за командира «Чёрной жемчужины». Образ бородача больших изменений не претерпел. Не считать же этим такие право мелочи, как тянутый с американцев спецназовский шлем под активные наушники, бронежилет в цифровой флоре, разгрузка в зеленом атаксе и раскрашенный зеленым, черным, желтым и коричневым АКС с оптикой, нештатным ДТК, «тактическим» цевьем и рукояткой. И плюсом ко всему этому – серьезно заношенная офицерская сумка-планшет на плече.

Вблизи он производил весьма симпатичное впечатление жесткого, быстро соображающего и решительного человека.

Глянув на лежащего у борта пленника, он дернул его за ухо, вызвав стон и соответственно проверив состояние, после чего перешел к нам. Не виденные мной ранее жлобы за его спиной, одетые примерно так же, как он, тем временем подхватили брюнета и как мешок с картошкой закинули к себе на катер.

Гость начал с того, что, не чинясь, поздоровался с нами всеми за руку и представился:

– Командир… начальник отряда охраны водного района, Шубин Егор Иванович. Вас троих я уже знаю.

Все трое насторожились. Шубин продолжил, ткнув сложенной из пальцев вилкой в направлении Крамера и Гинатуллина.

– Начнем с вас двоих. Вы, Анвар Ильнурович, долго служили, поэтому, что такое военная тайна, знаете точно. Она у нас не совсем военная, скорее коммерческая, но не суть. Вы, Андрей Леонидович, как офицер запаса, пусть и двухгодичник, с ней тоже должны были сталкиваться…

Шубин сделал паузу, отдавая Боцману и Андрюхе место для ответа, а себе психологическое преимущество. Крамер кивнул, Анвар бессознательно вытянулся и ответил: «Так точно».

«Просто красавчик», – подумал я.

– Вам обоим, как непосредственным участникам трагедии, положена премия. Мезенцев соответствующий рапорт уже написал, я утвердил. Вечером зайдете к Борисенко, он вам покажет начисление по электронной расчетке.