Читать книгу "Юрий Долгорукий - Алексей Карпов"

Кочевья по крайней мере одного из двух одноименных половецких «князей» находились на правобережье Днепра. Союз с ним, несомненно, имел своей целью нейтрализацию главного врага русских — Боняка.

Лучшей гарантией мира и лучшим способом установления долговременных союзнических отношений было заключение династического брака. В воскресенье 12 января 1108 года, в один день, были заключены сразу два таких брака: «…и поя Володимер за Юргя Аепину дщерь Осеневу внуку, а Олег поя за сына (вероятно, Святослава, — А.К.) Аепину дчерь Гиргеневу внуку». Об этом браке как о важном событии своей жизни вспоминал и сам Владимир Мономах в «Поучении»: «И по Рожестве створихом мир с А[е]пою, и поим у него дчерь…»

Об Аепе Гиргеневе, свате Олега Черниговского, ничего определенного сказать нельзя. Второй же Аепа, с которым породнился Владимир Мономах, чуть более известен. Он был сыном Осеня (или Асиня), старого врага Руси. Осень был захвачен в плен Владимиром Мономахом в битве у Белой Вежи Остерской (в Черниговской земле) и погиб — по-видимому, в русском плену — в 1082 году.

…Любопытное, должно быть, зрелище представляли собой торжества по случаю заключения этих браков. Два мира — русский православный и половецкий степной — сошлись в одном праздновании, одном ликовании. Русские и половцы, вчера еще глядевшие друг на друга как на врагов, а теперь в одночасье ставшие свояками, поднимали заздравные кубки, обменивались богатыми подарками, клялись в вечной дружбе своей новой родне. Всего несколько дней как у русских закончились Святки — но празднества продолжались. Тем более что 12 января в 1108 году пришлось на первое воскресенье после Крещения, когда Церковь отмечает попразднество (то есть фактически завершение, отдание праздника) Крещения и Богоявления Господня. Накануне были крещены в православие и обе половецкие княжны — это являлось необходимым условием совершения брака. Вышедшие из купели и нареченные новыми — христианскими — именами, они как бы заново рождались, становились новыми людьми, вступали как равные в русскую княжескую семью. Но кровная связь с родней конечно же не могла исчезнуть. Получая в жены половецких княжон, русские князья, как правило, получали и прочные нити личных контактов со Степью.

Мы не знаем, хороша ли собой была юная невеста князя Юрия — наверное, совсем еще девочка (едва ли она могла быть старше своего супруга). Но Юрий в тот день и не имел возможности по-настоящему разглядеть ее. В своем ритуальном, по-половецки пышном свадебном убранстве она должна была выглядеть разряженной куклой, представать скорее необходимым элементом свадебного обряда, чем существом из плоти и крови. Да и сам Юрий по малости лет вряд ли до конца понимал суть происходящего. Для него, не достигшего еще возраста полноценной семейной жизни, главным, по-видимому, была социальная, если так можно выразиться, сторона дела: женившись, он приобретал новый статус — не княжича, но князя.

Половецкий брак в какой-то степени предопределит будущий политический курс Юрия Долгорукого в отношении половцев. Правда, его тесть, кажется, погибнет в 1117 году («Придоша половци к болгаром, — сообщает летопись под этим годом, — и выела им князь болъгарьскыи пити с отравою, и пив Аепа и прочий князи, вси помроша»). Но даже если речь в летописи действительно идет об Аепе Осеневе (а не о его тезке, свате Олега Черниговского), это не меняет сути дела. Юрий и после смерти тестя сможет без труда находить общий язык с родичами своей первой супруги, а те, в свою очередь, охотно будут принимать участие в его войнах в качестве союзников (правда, не всегда надежных).

Собственно свадебный пир («кашу», как говорили на Руси) учинили, по всей видимости, позже — в Смоленске или, может быть, в Ростове. Во всяком случае, именно в эти города направился Мономах вместе с юной супружеской четой. Взяв у Аепы дочь в жены своему сыну, вспоминал он в «Поучении», «вдохом Смоленьску. И потом вдох Ростову».

Так, вновь, уже знакомым путем — через Смоленск, — но на этот раз вместе с отцом и юной супругой, князь Юрий Владимирович отправился к Ростову. Это совместное путешествие князей оставило заметный след в истории Северо-Восточной Руси. Но сначала следует рассказать о тех событиях, которые предшествовали их появлению здесь.

* * *

В том же 1107 году Суздальская земля подверглась нападению волжских болгар. Уникальное известие об этом сохранилось в так называемой Типографской летописи (составлена в конце XV века, но с использованием более раннего ростовского летописного свода). Здесь нашествию болгар посвящен целый рассказ, наполненный легендарными подробностями. Этот рассказ завершает летописную статью 1107/08 года:

«В се же лето чюдо сътвори Бог и Святаа Богородица в Суждалстеи земле. Приидоша болгаре ратью на Суждаль и объступиша град и много зла сътвориша, воююща села и погосты и убивающе многых от крестьян (христиан. — А.К.). Сущий же людие в граде, не могуще противу их стати, не су-щю князю у них, на молитву к Богу обратишяся и к Пречистеи Его Матери покаанием и слезами и затворишяся в граде. И всемилостивый Бог услышав молитву их и покаание: якоже древле ниневгитяне помилова, тако и сих избави от бед, ослепиша бо вся ратныа болгары, и та[ко] из града изшедше, всех избиша».

Волжская Болгария — мусульманское государство на средней Волге и Каме — было давним соседом и торговым партнером Руси. Отношения между двумя государствами носили в основном мирный характер, однако с конца XI — начала XII века источники все чаще сообщают о военных столкновениях. Еще в 1088 году болгары разорили Муром, а весной 1104 года муромский князь Ярослав Святославич потерпел поражение от мордвы, союзников болгар. По-видимому, военные действия объяснялись торговым соперничеством — экономически развивающиеся города Северо-Восточной Руси стремились поставить под свой контроль торговые пути по Волге и прежде всего доступ к пушным богатствам Севера, которыми до времени почти монопольно распоряжались болгарские купцы.

Судя по рассказу летописи, Суздалю и округе был нанесен серьезный ущерб. Болгары воспользовались отсутствием князя в Ростовской земле. (Юрий находился на юге, где, по всей видимости, принимал участие в переговорах с половцами, предшествовавших заключению мира.) И вот теперь Мономах спешил в Ростов и Суздаль, чтобы восстановить пошатнувшийся порядок, «устроить» землю, предотвратить возможные в будущем повторения трагедии. Если раньше он думал прежде всего об устранении угрозы Ростову и Суздалю со стороны черниговских князей, то на этот раз предстояло укрепить всю юго-восточную границу Ростовской земли.

Важнейшим следствием пребывания Владимира Мономаха в Ростовской земле в 1108 году стало основание нового города на реке Клязьме, которому князь дал свое имя — Владимир. В отличие от более древнего Владимира-Волынского его называли также Владимиром-Залесским.

Об основании города рассказывает статья «А се князи русьстии», которая читается в том же списке XV века, что и Новгородская Первая летопись младшего извода: «Сии (князь Владимир Мономах. — А.К.) поставил град Володимерь Залешьскыи в Суждальскои земле и осыпа его спом (обнес насыпью, валом. — А.К.), и созда первую церковь Святого Спаса за 50 лет до Богородичина ставления».