Читать книгу "Группа крови - Андрей Воронин"

Человек взял из стопки чистый носовой платок, захлопнул тумбочку и тяжело опустился на кровать.

Ржавые продавленные пружины завизжали на разные голоса, и немедленно, словно в ответ, из-за стены донеслось нестройное пьяное пение. Пели на два голоса – хрипло, немузыкально, но с большим чувством. «И дорогая не узнает, какой танкиста был конец», – со слезой голосили на кухне. Человек на кровати невольно ухмыльнулся, но тут же снова сморщился и попытался закатать правую штанину.

На нем были узкие, вылинявшие почти добела джинсы, и на правом колене темнело пятно неприятного черно-красного оттенка, какой получается, когда с размаху проедешься коленом по мокрому асфальту, собрав на штанину всю грязь и разодрав колено в кровь.

Узкая штанина, сшитая из плотной ткани, ни в какую не желала задираться выше середины икры. Черноволосый негромко выругался, встал, расстегнул джинсы и спустил их ниже колен.

Правое колено было разодрано даже серьезнее, чем он ожидал. Бормоча ругательства, человек кое-как перетянул колено носовым платком. После этого он завалился на кровать, снова заставив ржавые пружины пронзительно заскрипеть, на ощупь вытянул из пачки сигарету, закурил и стал с задумчивым видом пускать дым в потолок.

Человека, который в разгар рабочего дня валялся на кровати в убогой комнатенке на Остоженке и курил, злостно нарушая тем самым правила пожарной безопасности, звали Олегом Шкабровым. Это имя было дано ему при рождении, но широким кругам общественности он был больше известен под кличкой Абзац. Эта кличка не была пустым звуком. Точка завершает предложение, а абзац означает окончание целого смыслового отрывка – реплики, вопроса, описания, а порой и жизнеописания. Специальностью Олега Шкаброва было насильственное прекращение чужих биографий. «Такому-то пришел абзац», – это было сказано про него, точнее, про его клиентов.

Лежа на кровати и пуская густые струи дыма, Шкабров хмурился. В последнее время обстоятельства складывались не лучшим образом, и вполне могло случиться так, что вскоре кто-нибудь скажет о нем:

«Абзац вашему Абзацу. Отгулял». Он поскользнулся на покрытой предательской ледяной коркой вершине, и его бесконечное падение длилось уже почти три месяца. То, что конец этого полета, похоже, был уже не за горами, утешало слабо: это был совсем не тот конец, о котором стоило мечтать.

Не поворачивая головы. Абзац забросил назад свободную от сигареты руку, просунул ее сквозь прутья кроватной спинки, вслепую похлопал ладонью по крышке тумбочки и нащупал гранату. Он подбросил увесистое стальное яблоко на ладони, потом взял двумя пальцами за рычаг и стал разглядывать, держа гранату перед глазами, как елочную игрушку. Наблюдая, как на гладком черном боку гранаты играет тусклый блик света, он в который раз попытался понять, как все вышло. То, что он потерпел неудачу и вынужден был прятаться, как затравленный охотниками зверь, было как раз в порядке вещей. Собственно, неудачи как таковой не было. Была победа – одна из тех обходящихся слишком дорого побед, которые принято называть пирровыми. Это тоже можно было понять: перед тем, как вляпаться обеими ногами в это дерьмо, он слишком много пил, и последствия не замедлили сказаться на стиле и качестве его работы.

Его взяли с поличным сразу же после громкого заказного убийства, и он уже готовился провести остаток жизни за крепкими стенами и стальными решетками.

А потом…

Абзац вздохнул и положил гранату обратно на тумбочку. Тяжелое черное яйцо негромко стукнуло о деревянную поверхность. Он вспомнил, как удивился, когда увидел эту штуковину на дне песчаной ямки, из которой не так давно вел прицельный огонь по шоссе. Все, кто присутствовал при проведении следственного эксперимента, удивились еще больше, когда он зубами вырвал кольцо и поднял гранату над головой. Не был удивлен только один человек – тот самый, чье запястье связывали с рукой Абзаца стальные браслеты наручников и которому при любом раскладе выпадала смерть. Именно этот человек двумя минутами позже, уже стоя возле машины, за рулем которой сидел все еще сжимающий в руке гранату Абзац, сказал ему, что граната учебная и годится только на то, чтобы колоть ею орехи.

Он знал это с самого начала, этот толстый лысый майор, и то, что он стрелял вслед удаляющейся машине, ничего не меняло – ведь ни одна из пуль так и не попала в цель…

«Что толку ворошить прошлое, – подумал Абзац, закуривая новую сигарету от окурка предыдущей. – Как ни крути, а получается, что майор оказался больше человеком, чем ментом. Конечно, я спас ему жизнь, но ведь и он, помнится, спас мою.., впрочем, черт его разберет, кто из нас кого в тот раз спас. Ну, допустим, он был мне благодарен за то, что я помог ему выручить его бывшую жену… Ну и что? И потом, отпуская меня на волю, он наверняка знал, что я не успокоюсь, пока не прикончу старую хромую сволочь, которая все это затеяла. И еще он рассчитывал, наверное, на то, что я все равно рано или поздно попадусь – шлепну Хромого и попадусь, ан не тут-то было…»

Абзац невесело усмехнулся, краем уха прислушиваясь к доносившимся с кухни пьяным голосам.

Опять надрались с утра пораньше старики-разбойники…

В сущности, если бы за ним охотилась только милиция, не было бы никакой необходимости три месяца безвылазно отсиживаться в этой вонючей норе.

Его настоящая фамилия и адрес были известны немногим, и майор уголовного розыска Чиж не входил в число этих избранных. Но Москва была наводнена осиротевшими пехотинцами старого уголовного авторитета по кличке Хромой, и многие из этих отморозков спали и видели валяющийся в придорожной канаве изуродованный труп Абзаца. Спрятаться от них было посложнее, чем от столичной ментовки, и Абзацу пришлось лечь на дно. Попытки проникнуть в свою квартиру или хотя бы снять с банковского счета немного денег едва не стоили ему жизни. Последняя такая попытка завершилась только что, и один Абзац знал, насколько близко подошел он сегодня к последней черте. То, что дело ограничилось всего-навсего разбитой коленкой, было сродни чуду – он просто поскользнулся на раскисшей земле, и пуля, которая должна была вышибить ему мозги, просто выбила стекло в телефонной будке…

"Безделье – страшная вещь, – подумал он. – Особенно вынужденное безделье. Поневоле начинаешь копаться в себе, пытаясь выяснить, кто прав, а кто, соответственно, виноват в том, что с тобой приключилось. Чиж, этот чертов толстый майор, непременно высказался бы по этому поводу примерно так: во всех своих бедах человек виновен сам, и нечего искать виноватых где-то на стороне. В какой-то мере это, пожалуй, соответствует действительности, но все-таки не до конца. И вообще… Жил да был на свете Хромой – вор, убийца и глава огромной шайки таких же, как он, воров и убийц. Что сделал моралист и, более того, офицер криминальной милиции Чиж для того, чтобы нейтрализовать эту сволочь? Ответ: устроил побег взятому с поличным киллеру по кличке Абзац, у которого с Хромым были свои счеты.

А почему? А потому, что точно знал: этот самый киллер в жизни не тронул пальцем невинного человека.

Зато сколько мерзавцев отправилось парить землю после краткого знакомства с Абзацем! Сколько преступных синдикатов рухнуло, в одночасье лишившись верхушки! Сколько обыкновенных бандитов, из-за которых нормальные люди не могли спокойно жить, навсегда потеряло охоту к деньгам!"