Читать книгу "Не время умирать - Дмитрий Янковский"

– Ладно, остынь! – Ковалев усмехнулся, чтобы снять возникшее напряжение. – Привычка чекиста, ты же понимаешь. Видишь яйца, возьми в руку, а если взял, то сожми их, да покрепче. Тем более что один-то случай был. А такое пятно, сам понимаешь, смыть о-очень сложно.

– Я понимаю. Потому и говорю, что со мной это излишне. Если вам нужна моя помощь, я с удовольствием впрягусь без всех этих мотивирующих приемчиков, которые я, как и вы, проходил. А случай, который вы вспомнили, – это рок, невезуха, куча дерьма, в которую любой может вляпаться. И я за него уже расплатился с лихвой. И карьерой заплатил, и здоровьем. Хотя по выслуге мог бы уже до полковника дослужиться, а сейчас так и застыл на капитане запаса. Этого мало?

– Хорошо, хорошо. Я действительно хочу быть уверен. Ибо, если я заявлюсь в штаб с отчетом о вероятном применении бактериологического или химического оружия на сверхсекретном объекте, а потом это окажется ошибкой, меня самого возьмут за упомянутый тобой мотивирующий орган. Видишь, дорогой мой, я играю с открытыми картами. Так что хватит дуться. Не мальчики оба. И, поверь, даже если ты где-то что-то промухал, я не буду тебя за это прессовать. Но все обстоятельства выяснить надо. Чем скорее, тем лучше. Это ведь палка о двух концах. Перестрахуешься, поднимешь всех на уши без причины, дадут на орехи, сколько не унесешь. Но и если не отреагируешь вовремя на опасную ситуацию, получишь еще крепче. И еще, если я припомнил тебе старый грех, то и там, – генерал поднял палец, – припомнят.

– Но что конкретно вы от меня хотите? Я же не могу попасть в бункер и выяснить детали у Бражникова. Это вы бы и без меня сделали, если бы было возможно.

– Верно, – согласился Ковалев. – Но ты у нас в чем спец? В анализе разрозненных открытых источников. Подумай, на чем можно сфокусироваться, где ты или кто-то еще мог допустить прокол. Видео посмотри, может, заметишь какие-нибудь важные детали.

– Я уже заметил, – спокойно сообщил Пичугин. – На записи признаки болезни определяются только у Бражникова. Одно это ставит под большое сомнение если не теракт, то применение бактериологического оружия именно по бункеру – точно.

– Э, погоди. При чем тут это? Ни бактерия, ни вирус сразу не действуют. У любой болезни есть скрытый, то есть инкубационный, период. У Бражникова симптомы уже проявились, у других нет…

– В том-то и дело! – Пичугин бесцеремонно перебил своего куратора. – Во сколько смена вошла в бункер?

– В девять ноль-ноль.

– А признаки недомогания у Бражникова когда проявились?

– Кашлять он, судя по записи, начал часам к пятнадцати. Еще до выхода объекта на опасную орбиту.

– Раньше, – уверенно заявил Пичугин. – Надо еще раз просмотреть, свериться с показаниями времени. Косвенные признаки недомогания у него видны намного раньше, где-то с двенадцати или около того!

– Что-то разглядел?

– Да. Мотайте назад, я скажу, где остановить. Еще. Еще. Стоп!

– Вот! Даже десять пятьдесят, – озвучил Ковалев цифру времени в углу экрана. – И что тут такого видно?

– Еще чуть назад, где полковник появляется в зале. Вот. Смотрите. Он садится, сразу распускает галстук и расстегивает рубашку.

В кадре Бражников перебросился парой фраз с оператором по поводу духоты, потом велел техникам включить кондиционеры.

– Тут он уже почувствовал себя плохо, понимаете? – Пичугин глянул на Ковалева.

Тот выключил звук, а запись оставил.

– Не совсем, – признался он.

– Смотрите. В девять утра Бражников заступает на смену. А через два часа, в одиннадцать, он уже ощущает признаки недомогания. При этом в пятнадцать часов, то есть еще через четыре часа, никто из операторов еще явно не болен. Ловите суть? Если был атакован бункер, то все должны были заразиться одновременно.

– Получается, поражен был только Бражников? – Ковалев хмыкнул. – Надо выяснить, существует ли вирус столь избирательного действия.

– Вряд ли. Вариантов может быть масса, но, в любом случае, я уверен, что это не теракт.

– Но если атаковали именно Бражникова?

– Это больше похоже на правду. Но тогда это скорее отравление, чем заражение.

– Час от часу не легче. Инъекция?

– А каковы показания самого Бражникова?

– В этом и беда. Он не способен давать показания. Он очень плох. Бредит.

– И вы не пытаетесь оказать ему помощь? – ужаснулся Пичугин.

– Пожертвовав при этом всем гарнизоном? А может, городом? Областью? Что нам известно? Ноль! Мы вскроем бункер, чтобы спасти одного человека, пусть очень важного для страны, для науки, для обороны. Но что будет дальше?

– Но если это отравление, а не зараза? Он умрет, не получив помощь, а как вы себя будете чувствовать? Вы говорили о преступности паникерства, но разве запереть бункер – не то же самое? Может, он алкоголем отравился, едой. Не думали?

– Черт! – Ковалев поднялся из кресла и принялся мерить шагами комнату. – Я думал, что положение крайне хреновое. Тут появляешься ты, и оказывается, что на мне лежит еще больший груз ответственности, чем поначалу. И никаких зацепок…

Пичугин молча взял пульт и принялся просматривать запись в ускоренном режиме. В некоторых местах он останавливался, перематывал назад.

Генерал заинтересовался, уселся в кресло.

– Какая-то идея? – осторожно спросил он.

– Ну, есть, что привлекло внимание, – уклончиво ответил аналитик. – Вспомнил я кое-что, очень старое и почти забытое. Но такое начисто не забывается.

– Хоть намекни! – взмолился Ковалев. – Пожалей мои нервы!

– Пока не могу. Слишком уж неожиданно оно прозвучит… Хотя… Вы же помните, чем я занимался в Семипалатинске?

– Работа с плутонием по программе разоружения? Ну да. Какое это имеет… Погоди! Ты думаешь, это воздействие радиации? Его облучили? Поэтому никто, кроме Бражникова, не болен? Неужели полонием траванули?

– Нет. Я как раз не уверен, что никто, кроме него, не болен. Сказал про алкоголь, а потом заметил… Вот, тут, смотрите. Оператор кашляет. Худенький, второй от Бражникова. И вот тут еще.

– Внимательность всегда была твоей сильной стороной. И хорошая память. Два кашляющих в одном бункере – многовато.

– Но состояние Бражникова, в любом случае, заметно хуже, – уточнил Пичугин. – Часто кашляет, рубашку расстегнул, галстук снял. Туалетную бумагу притащил. Это говорит, что, выходя из дома, он нормально себя чувствовал. И еще это говорит о том, что заражение произошло не в бункере. Еще утром эти самые операторы не кашляли. А уже к трем квелые. Видите?

– С самим заражением ты, значит, уже согласен?

– Да. Но оно произошло не в бункере. Раньше. Наиболее вероятно, что это нападение лично на Бражникова.

– Нападение? – Ковалев хмыкнул. – Ты же сам только что версию теракта отвергал. Что поменялось?