Читать книгу "Зимняя ведьма - Пола Брекстон"

Я вскакиваю со стула, и он с грохотом падает на каменный пол. Остановившись лишь для того, чтобы окинуть злым взглядом эту ведьму, я убегаю из кухни в спальню, слыша, как Кай раздраженно кричит мне вслед.

Проходит почти час, прежде чем с треском открывается входная дверь, и Кай с Изольдой прощаются у ворот сада. Женщина садится в повозку и уезжает. Через несколько мгновений я слышу на лестнице шаги. Я поворачиваюсь к двери, ожидая, что сейчас меня будут распекать. Но Кай не входит в комнату. Даже не стучится в дверь. А говорит через нее. Прямо и безо всякого выражения:

– Я пойду проведаю лошадей. Миссис Джонс сегодня не придет. В кладовке есть овощи, поэтому свари обед. Я вернусь в полдень.

Сказав все это, Кай уходит, и корги с лаем бросаются за ним. Я иду к окну, надеясь увидеть, как он пересекает лужайку, но его нет. Вскоре Кай появляется возле дома на лошадке каштанового цвета, которая неуклюже взбирается на холм. Я наблюдаю за ними, пока они не исчезают вдали. Конечно, дождется он у меня обеда! Я хожу по комнате, ступнями ощущая гладкий деревянный пол. Кай знает, что я хочу увидеть его лошадей. Он пригласил меня пойти с ним. И теперь я осталась дома, и все из-за какой-то его хорошей подруги. Все, не буду выходить из комнаты до вечера. Пусть он сам себе готовит! А я буду читать папины книжки. Время пробежит незаметно, и я забуду, как несправедливо Кай со мной поступил.

Но день так прекрасен, и поэтому я не хочу просидеть его дома. Неужели я действительно вела себя так плохо? Почему Кай не видит в этой женщине то, что она собой на самом деле представляет? Она смотрела на меня… как будто я не заслуживаю ничего, кроме жалости. Как будто я лишь пустышка. Изольда думает, я не гожусь на роль хозяйки Финнон-Лас. Что ж, я докажу – она ошибается. Они все ошибаются!

Я надеваю обычное коричневое платье и сапожки. Подошва у них настолько тонкая, что я ощущаю каждый камешек под ногами. На верхней ступеньке лестницы я замираю, положив руку на перила. И снова чувствую холод, исходящий из комнаты Кая. Это не сквозняк, но воздух, кажется, плывет ко мне, и я чувствую ледяное прикосновение к своим плечам. Я оборачиваюсь, но ничего не вижу. Ругая себя за чрезмерную мнительность, я спускаюсь на кухню. Огонь в камине почти погас. В ведре рядом с ним есть немного угля. Я выбрасываю остатки угля в камин, и тот выплевывает дурно пахнущее облачко дыма и немного тепла. Ничего, огонь еще разгорится. Я отправляюсь в кладовую, где вижу множество банок с огурцами и консервированными фруктами, мешки муки и окорока, свисающие с крючков у меня над головой. Думается мне, миссис Джонс никого и никогда не оставит в этом доме голодным. Я собираюсь сварить традиционный суп. То самое блюдо, что готовят хозяйки у меня на родине. От одной мысли об этом я словно оказываюсь дома. Не хватает лишь мяса ягненка, которое мама добавляла в суп, но даже без него у меня все получится. Подумав о ней и приготовленной ею еде и о моем доме, я чувствую, как мое сердце сжимается от боли. Интересно, что мамочка сейчас делает? Как она поживает без меня? Как бы она справилась с таким домом? Знает ли она, насколько поместье огромное? Вот уж не уверена, ведь, конечно, мама никогда и подумать не могла, что я стану женой джентльмена, у которого есть собственная домоправительница. Правда, она еще и кухарка. Я знаю, мама бы долго смеялась, увидев меня здесь, в этом чулане, собирающуюся приготовить обед. Мысль о том, как мама смеется, провоцирует еще один острый приступ ностальгии. Мама всегда говорила: хозяйка из меня вряд ли получится. Но теперь я замужем. И у меня свой дом. Так что буду готовить, коли уж собралась.

Я собираю овощи в охапку и отношу их на стол. Дым от свежего угля почти рассеялся, и теперь в камине пылают языки пламени. Я снимаю чайник с крючка и ищу подходящую кастрюлю. Нахожу чугунок, тяжелый даже в пустом состоянии, но он сгодится. Наполовину залив его водой из ведра, я подвешиваю чугунок над огнем. После недолгих поисков я достаю старый, но острый нож и принимаюсь за обед. Мне кажется, овощи не предназначены для того, чтобы их есть. Они все в земле, с жесткой кожицей, усыпанной «глазками», и имеют причудливые формы, не подвластные лезвию моего ножа. Не успев закончить пытку с чисткой овощей даже наполовину, я делаю неловкое движение, и нож, соскользнув с кривоватой морковки, вонзается мне в палец. Охнув, я подношу палец ко рту, и от металлического привкуса крови желудок сводит судорогой. Хватит! И само сварится! Я собираю плохо подготовленные к тому, чтобы стать супом, ингредиенты и сваливаю их в чугунок. Оттуда выплескивается вода, с шипением пролившись по горячим углям. Получившаяся серая масса явно не похожа на тот суп, приготовить который я собиралась. Нахожу длинную деревянную ложку и осторожно тыкаю в сотворенное мною варево. Жар от углей под чугунком и поднимающийся от «супа» пар обжигают мою руку так, что я роняю ложку. Отойдя на безопасное расстояние, я, нахмурив брови, рассматриваю свою стряпню. Я прищуриваюсь, делаю глубокий вдох и призываю на помощь ведомые только мне силы. Ложка вдруг встает вертикально, а затем начинает помешивать суп. Она размешивает и размешивает, ритмично превращая набор из кусочков овощей во что-то, что может, если повезет, стать вполне съедобным. Когда я заканчиваю, то киваю в сторону стола, и деревянная ложка послушно вылетает из чугунка и приземляется рядом с разделочной доской. Я нахожу подходящую крышку и накрываю ей чугунок. Слышится весьма приятный булькающий звук. Не вижу смысла в том, чтобы сидеть и присматривать за супом, да и к тому же в кухне уже так жарко, что просто невозможно находиться. Я отправляюсь на улицу.

Я окидываю взглядом окрестности в поисках Кая или хотя бы рыжего комочка шерсти, который мог бы оказаться одним из корги. Ничего. Потом подхожу к задней части дома, собираясь исследовать амбар и конюшню. Они построены из того же холодного камня, что и поместье, с такой же наклонной крышей, способной выдержать обильные дожди местной зимы. Я стою у высокого сеновала, когда вдруг слышу звук бегущей воды. Слева от двора я вижу источник, струи которого бьют в небольшой пруд. На берегу этого пруда высится каменная стенка, в которую врезан желоб – поилка для скота. А рядом с этим прудом я вижу еще один, поглубже, отделенный еще одной стенкой. Пруд сделан таким образом, чтобы животные не смогли до него добраться. Он уходит дальше, накрытый каменной кладкой, напоминающей вход в пещеру. Среди плит и камней я вижу удивительно мягкий и яркий мох, тут и там пробиваются листья папоротника. Фонтан воды бьет каскадом, сливаясь в пруд. Именно сочетание глубины пруда, оттенка воды, цвета камней и чего-то еще волшебного и окрашивает источник в такой потрясающе красивый оттенок синего. Ах! Мне вдруг приходит в голову, что, наверное, это место и дало название поместью, ведь «Финнон-Лас» на валийском означает «синий источник». Я не вижу, чтобы из пруда выходил какой-либо желоб, и, судя по всему, вода отсюда стекает под землю, попадая в нижний пруд. Наклонившись вперед, я окунаю ладони в воду. Вода студеная, прямо из самого сердца холма, не успевшая согреться на летнем воздухе, под солнечными лучами. Она очень приятна на вкус. Немного отдает торфом, но освежает. Я смотрю вверх на свод и вижу широкий, плоский кусок кладки, на котором что-то вырезано. Надпись выглядит старой, но пару букв все-таки можно разглядеть. Есть что-то в этом источнике, что-то еще, помимо свежести родниковой воды и восхитительной зелени растительности. Я чувствую, нет, не просто чувствую, я могу поклясться, что слышу нечто еще. Словно вода в источнике поет мне высокими, чистыми нотами, звенящими посреди этого теплого дня, и звук этот приятно отдается у меня в голове.