Читать книгу "Он, она и патроны - Александр Тамоников"

Полиция действительно вела себя беспомощно. Ни одной зацепки. Поначалу решили, что работали смертники‑мусульмане — сбили с толку два мертвых тела восточной наружности в кабине. Потом от заманчивой идеи отказались — в момент совершения теракта они были уже мертвы. Водитель‑убийца сбежал. Опросы свидетелей ничего не выявили. Работа в окрестных кварталах, перекрытие дорог — тоже. Имелся свидетель на стоянке грузовиков — он только видел, как грузовик выезжал с парковки и повернул налево. Вроде не должен был, но не бросаться же ему наперерез? Полиция произвела несколько арестов, пытаясь сохранить «хорошую мину при плохой игре». Но все это было пальцем в небо, задержанных продержали сутки и отпустили. «Фольксваген», на котором злоумышленники отвлекали мобильную группу, бросили в глуши подворотен. Никаких отпечатков в салоне, машина была угнана. То, что взорвалось у западных ворот, вообще не подлежит идентификации, хотя некоторые свидетели уверяли, что это был старенький «Опель»…

Списки погибших еще только составлялись, не всех удавалось идентифицировать. Подавляющее большинство — молодежь обоего пола. Погиб барабанщик рок‑группы — не успел выбраться из‑за своей ударной установки, его раздавило вместе с десятками других несчастных…

— Милый, ты ни в чем не виноват, тебя заставили, у тебя не было другого выхода… — долдонила Виам, обнимая своего плачущего мужа. Ей в итоге удалось до него достучаться: «Возьми же себя в руки, мальчишка! Будешь убиваться, Сайдулла живо найдет тебе замену, а нас найдут разрезанными на кусочки где‑нибудь на свалке!» Мансур держался, когда Сайдулла вывел его в сад. «Пора становиться мужчиной, Мансур, — качая головой, с укором сказал он. — Ты все сделал правильно. На тебя равняются наши братья и сестры. Это война, а война немыслима без жертв. Походи по городу, развейся — мы доверяем тебе, теперь у тебя есть полная свобода передвижений… в радиусе трех кварталов. Но только без глупостей, договорились? К сожалению, Виам мы отпустить не можем». Парень знал, что за ним наблюдают. Блуждал в одиночестве по старым улочкам немецкого городка, покупал что‑то из еды, приобрел пару сувениров. «Веди себя естественно, — стучало в голове. — Да, ты потрясен, потому что человек интеллигентный и сугубо гражданский. Думай, Мансур, — приказывал он себе. — Смерть Али Рашида и Хануф в лагере для беженцев была не случайна. Их устранили люди, на которых он работал. Почему? Можно гадать вечно. Так же устранят меня и мою Виам». Он понимал — из игры его теперь выведут лишь в единственном случае: когда станет опасным. При этом о домике в Испании лучше забыть. Он больше не хочет никого убивать. Но и рисковать любимой не хочет. Что делать?

Прошло три дня, как банда террористов вернулась из французской «командировки». Время до следующей пока есть, Сайдулла сказал открытым текстом: город Сан‑Муринос на испанском побережье, крупный торговый центр. Выезжаем через три дня. Мансур горько усмехнулся: хоть Испанию посмотрит… Ночью он никак не мог уснуть.

В темноте поблескивала панель электронных часов. Уже третий час, а сна ни в одном глазу. Рядом постанывала во сне Виам — жена тоже переживала. Почему он должен мучиться из‑за людей, которых никогда не знал и не видел? Солдаты Запада тоже вели себя по‑свински. В деревне под Багдадом люди играли свадьбу — выдавали замуж дочь начальника местной полиции. В разгар веселья налетели американские вертолеты и накрыли весь праздник! Десятки убитых, искалеченных — и ведь лояльные властям люди! В той бойне погиб Азам — его товарищ по институту. Впоследствии выяснилось, что ошибка вышла. Не те координаты, летели бомбить вооруженную группу исламистов. Совсем ослепли американские вертолетчики — свадьбу перепутать с вооруженной бандой! Официальные лица извинились, никого не наказали. Бывает. Военные тоже люди, имеют право на ошибку…

Мансур сел на кровати, всматриваясь в полумрак. Будучи специалистом, он давно разобрался, что видеокамер в его помещениях нет. Имеется подслушивающее устройство, к которому они с Виам давно притерлись. Ноутбук и планшет выдавали только для дела. Сотовые телефоны запретили. Имелся телевизор, холодильник, микроволновка…

Он встал, бесшумно походил по комнате. Отогнул планку жалюзи, глянул в окно. Потом отправился в прихожую, постоял у запертой двери. В доме было тихо. Затем вернулся в спальню, убедился, что Виам действительно спит, и побрел в туалет, включил свет, заперся. Здесь точно не было «прослушки». Он давно обнаружил отклеенную кафельную плитку в полу за ершиком для унитаза. Обнаружил случайно — лежала как‑то криво. Просто отклеилась. Повертел, положил обратно. Впоследствии находка пригодилась… С замиранием сердца взял в руку маленький сотовый телефон фирмы «Филипс». Модель устаревшая, странно, что кто‑то еще ими пользуется. Но это, пожалуй, единственная в мире фирма, снабжающая свои аппараты качественными аккумуляторами. Держат зарядку две недели… Этот телефон Мансур как‑то машинально прибрал с ближайшего столика в кафе, где встречался с Майклом. Сделал это — и чуть не задохнулся от страха. Но никто не заметил. Уже в Альцбурге, уединившись в туалете, осмотрел находку. Телефон рабочий, зарядки оставалось процентов сорок. Он поднял плитку кафеля, отскоблил с задней стороны застывший цемент — получился тайничок глубиной в сантиметр. Отключив аппарат, спрятал его в тайнике, а крышку приклеил обратно жевательной резинкой…

Аппарат включился, осталось тридцать процентов зарядки. Суетились по экрану какие‑то забавные человечки. Мансур машинально проверил баланс: 70 евро… Куда звонить? В полицию? В иракский Комитет национальной безопасности? Во французскую Генеральную дирекцию внешней безопасности? В Федеральную службу защиты конституции Германии? Бред!.. Террористы выкрутятся, а ему и Виам конец! Мозги лихорадочно трудились. Кто еще заинтересован в поимке террористов? Россия? Диктор в «ящике» упомянул, что во время теракта погибли шестеро граждан России. Эти кровно заинтересованы… Но с номерами как‑то небогато…

Он отчаянно размышлял, ломал голову. Его отец Саджид Хамиль был полковником иракской армии, служил в Главном штабе сухопутных войск. Погиб в первые дни американского вторжения в марте 2003‑го. Мансуру было восемь. Сестра и мать давно умерли, в семье остались только двое мужчин. Он помнил этот страшный день. Стрельба, бомбежка. Военный джип остановился у дома, возбужденный отец в рваной форме, гневно раздувая усы, ворвался в квартиру. «Сынок, три минуты на сборы, уезжаем!» И помчался обратно в машину, где призывно пищала рация. Мансур волок тяжелую сумку по ступеням, когда во дворе прогрохотал взрыв. Он выбежал на улицу… и замер в оцепенении. От джипа осталась гора дымящегося железа, полковника Саджида Хамиля разорвало на куски… Странно, что после этого он не преисполнился ненавистью к янки. Мал еще был, и склад характера имел другой. Его забрал к себе брат отца Махмуд и его жена Аят. Детей этой паре Аллах не дал, и они вырастили парня как родного сына…

Свою работу Махмуд не рекламировал — до выхода в отставку работал в военной разведке. И Махмуд, и отец учились в Советском Союзе в Военной академии. У Махмуда были друзья в России, такие же военные, он о них не распространялся, но они точно были. С новыми иракскими властями дядя Махмуд почти не контактировал, отзывался о них с презрением. Но и с исламистами дружбу не водил. «Звони, племянник, если что, — сказал дядя перед расставанием. — Телефоны знаешь. И постарайся не ввязываться в неприятности, не создан ты для них».