Читать книгу "Валютные войны - Джеймс Рикардс"

ВВП = П + И + Г + (Э – М).

Экономика, находящаяся в напряжении, влияет на потребление (П) – оно либо находится в стагнации или даже в упадке из-за безработицы, либо обременено долгом, ибо выполняются одновременно оба условия. Инвестирование (И) в предприятия, оборудования и в жилье измеряется отдельно от потребления, однако и те и другие расходы тесно взаимосвязаны. Предприятие никогда не вложит деньги в расширенную систему выпуска продукции, если только оно не ожидает того, что потребители купят продукцию либо сразу, либо в ближайшем будущем. Таким образом, когда потребление страдает, то страдает и инвестирование. Государственные расходы могут быть расширены изолированно, когда потребление и инвестирование ослаблены. Действительно, это именно то, что советует экономическая теория Кейнса для того, чтобы экономика развивалась даже в том случае, когда индивидуальные субъекты и отдельные предприятия отходят в тень. Проблема в том, что правительства надеются на налоги или займы, чтобы увеличить расходы во время кризиса, и избиратели обычно неохотно поддерживают такую политику, особенно когда налоги уже достаточно высоки и гражданам приходится утягивать свои пояса. В демократии существуют серьезные политические ограничения в возможности государств повысить государственные расходы во время экономических затруднений, даже когда некоторые экономисты советуют именно это.

В такой экономике, где индивидуальные субъекты и предприятия не расширяются и где расходы государства ограниченны, единственным способом развития экономики является увеличение нетто-экспорта (Э – М). Однако этот способ развития является также самым простым и быстрым способом снижения цены валюты. Вот пример: предположим, что немецкая машина стоит €30 000. Также предположим, что €1 = $1,40. Это означает, что цена немецкой машины в долларах равна 42 000. Далее предположим, что евро падает до $1,10. Теперь та же машина будет стоить всего $33 000. Этот спад цены с 42 000 до 33 000 означает, что машина привлечет больше покупателей из США и будет продано больше машин. Доход, полученный немецким производителем (равный €30 000 за машину), будет одинаков в обоих случаях. Но благодаря девальвации евро немецкая автомобильная компания продаст больше машин в США без снижения цены в евро. Это увеличит ВВП Германии и создаст рабочие места в Германии, чтобы удовлетворять растущий спрос на машины в США.

Представим, что такая динамика применяется не только к Германии, но и к Франции, Италии, Бельгии и другим странам, использующим евро. Представим, что это касается не только автомобильной индустрии, но французских вин, итальянской моды и бельгийского шоколада. Представим влияние не только на материальные товары, но и на другие, например на компьютерные программы и на консалтинговые услуги. Наконец, представим, что это затрагивает и сферу туризма и путешествий. Спад евро от $1,40 до $1,10 снизит стоимость ужина в €100 в Париже со $140 до $110 и сделает его доступным туристам из США. Рассмотрим влияние спада цены евро в долларах, применим это ко всем материальным и нематериальным товарам и услугам, а также к сфере туризма на европейском континенте и увидим всю масштабность девальвации и каким мощным средством создания рабочих мест, обеспечения развития и процветания она является. Соблазн девальвации валюты в сложной ситуации очень велик.

Однако проблемы и последствия таких действий не заставляют себя ждать. Начнем с того, что не много товаров полностью производятся в одной стране. В современном глобализованном мире определенный товар может включать в себя американские технологии, итальянский дизайн, австралийское сырье, китайскую сборку, тайваньские компоненты, швейцарскую дистрибутивную систему до того, как товар достигнет своих потребителей в Бразилии. Каждая составляющая этой цепочки получает часть от общего дохода. Важным моментом тут является тот факт, что вопросы курса валют в международном бизнесе состоят не только из валюты конечной продажи, но и из валют всех стран, участвующих в создании продукта. Страна, снижающая цену на свою валюту, может сделать так, что для покупателей из-за границы конечная стоимость продукта будет низкой. Однако она подставляет и себя, так как для приобретения сырья или комплектующих понадобится больше уцененной валюты. Когда страна-производитель имеет высокий уровень продаж импортных товаров за границу, а также высокий уровень покупки сырья из-за границы для того, чтобы создать товары на экспорт, ее валюта не имеет значения для нетто-экспорта, в отличие от таких факторов, как стоимость рабочей силы, низкие налоги и развитая инфраструктура.

Высокий уровень производственной себестоимости является лишь малой частью всех последствий девальвации. Большей проблемой является конкурентная девальвация. Вспомним пример, где цена немецкой машины стоимостью €30 000 в долларах падает с 42 000 до 33 000, когда происходит девальвация евро с $1,40 до $1,10. Но насколько уверен немецкий производитель в том, что курс евро в долларах останется 1,10? Ведь и США могут принять ответные меры. Например, попытаться защитить отечественный автопром путем снижения стоимости доллара по отношению к евро или поднятием стоимости евро с $1,10. Это может быть сделано с помощью снижения процентных ставок или – печатанием денег, чтобы обесценить доллар. Наконец, США могут вмешаться напрямую в валютные рынки путем продажи долларов и покупки евро, чтобы вернуть евро на желаемый уровень. Иными словами, хоть девальвация евро может показаться быстрым решением проблемы, такая политика способна принести и вред, когда такой сильный противник, как США, решит присоединиться к игре.

Иногда такие конкурентные девальвации не доводятся до конца, и каждая сторона временно выбивается вперед. Однако постоянного превосходства не добивается ни одна из них. В таких случаях требуется другой инструмент, чтобы помочь местным производителям. Этот инструмент называется протекционизмом, который приходит в виде тарифов, эмбарго и других ограничений свободной торговли. Снова прибегая к примеру с автомобилем, США могут просто наложить налог в $9000 на каждую немецкую машину. Это вернет изначальную стоимость машины к $42 000 – даже при стоимости евро, равной $1,10. Фактически США сведут прибыль, полученную Германией от девальвации евро, на нет, тем самым нейтрализуя преимущество Германии на рынке США. С точки зрения американского работника автоиндустрии, это может показаться наилучшим выходом из ситуации, так как он защищает промышленность США, позволяя этому работнику зарабатывать достаточное количество денег.

Протекционизм не лимитирован наложением тарифов, но может включать более жесткие санкции, включая такие, как эмбарго. Хорошим примером служит недавняя история, приключившаяся с Китаем и Японией. Китай контролирует практически весь запас так называемых редкоземельных металлов, представляющих собой редкие, трудно добываемые металлы, необходимые для производства электроники, гибридных автомобилей и других высокотехнологичных средств. В то время как эти металлы добываются в Китае, применяются они в основном при создании японской электроники и автомобилей. В июле 2010 года Китай объявил о сокращении на 72 % экспорта этих металлов, что негативно повлияло на производства в Японии и других странах, которые зависят от поставок редких металлов.