Читать книгу "Фаталист - Виктор Глебов"

Было слишком темно, чтобы он смог что-либо разобрать, но в нос ударил такой смрад, что Григорий Александрович невольно отшатнулся. Господи, да что же там хранили?!

В подпол вела шаткая деревянная лестница, но, прежде чем спускаться, Печорин нашел фонарь и зажег его.

Снаружи доносился треск пожираемой огнем избы, в окнах плясали красные всполохи, пахло пожаром, но даже гарь не могла перебить вони, идущей из люка.

Григорий Александрович начал осторожно спускаться, светя себе вниз. Когда ноги оказались на земляном, крытом соломой полу, он осмотрелся.

Справа к потолку приделаны были железные крюки, на которых висели туши. Не требовалось много времени, чтобы понять, что принадлежали они не свиньям и не баранам. Обитатели этого места запасали человечину. Питались ли они ею сами или только кормили тварь, живущую в озере, теперь уже едва ли удастся выяснить – разве что отыскать и допросить старуху. Да только неужто она признается? Григорий Александрович вспомнил богатый обед, что варили обитатели этого места – нетрудно было представить, где они взяли мясо!

Печорин зажал нос платком, чтобы не вдыхать смрад разлагающихся трупов, но это почти не помогало. Ему с трудом удавалось сдерживать рвотные позывы.

В одном из углов свалены были кости и черепа – все лежало вперемешку. Какая-то одежда, покрытая засохшей кровью, отыскалась в грубо сколоченном ящике. Похоже, ее не успели или забыли сжечь.

Григорий Александрович выбрался наверх, постоял, раздумывая, а затем бросил фонарь в открытый люк. Послышалось шипение, с которым разлилось масло по крытому соломой полу.

Печорин быстро вышел из хаты и окликнул денщика:

– Приведи-ка лошадей! Не нравится мне здесь.

– Нечистое место, – согласился тот. – Поедем?

– Поедем. Переночевали, живы остались, и слава Богу.

Денщик с облегчением перекрестился.

– Слава Богу! – повторил он.

Глава 3,

в которой демонстрируется виртуозное владение эспадроном

Дмитрий Георгиевич Вахлюев располагался в левом крыле: с одной стороны, рядом с градоначальником, а с другой – так, чтобы лишний раз глаза не мозолить. Был, значит, не так уж и глуп. По крайней мере, балансировать умел, а это свидетельство если не великого ума, то уж, во всяком случае, сообразительности. И хорошо развитого инстинкта самосохранения, – добавил про себя Григорий Александрович, шагая по коридору.

Перед дверью кабинета стояли и сидели человек пять разного звания. Знакомый уже Печорину околоточный что-то им негромко, но выразительно выговаривал, однако при виде Григория Александровича тут же замолк и, развернувшись на каблуках, скрылся в кабинете Вахлюева.

Просители дружно уставились на человека, произведшего на полицейского столь мгновенный эффект, но Григорий Александрович этим нисколько не смутился: пройдя мимо, он толкнул дверь и остановился на пороге, оглядывая помещение с большим, завешенным шторами окном и казенной обстановкой. На хозяина кабинета он нарочно пока не глядел. Когда же, наконец, остановил взгляд на полицеймейстере, тот стоял за столом, слегка наклонив голову, и пристально рассматривал непрошеного гостя. В глазах Вахлюева бегали едва заметные искорки, свидетельствовавшие, как немедленно подумал Григорий Александрович, о том, что начальник местной полиции далеко не так сильно обделен умом и фантазией, как представляется Михаилу Семеновичу. С этим гусем, пожалуй, надо держать ухо востро!

– Позвольте представиться, – проговорил негромко Григорий Александрович, делая шаг вперед и прикрывая за собой дверь.

– Ну, представьтесь, раз уж вошли, – ответил полицеймейстер и сел в кресло. – Ступай пока, – кивнул он околоточному, и тот поспешно выскользнул в приемную, украдкой глянув на дерзкого господина, который стоял со скучающим видом возле большой карты Кавказа, висевшей на левой от входа стене.

– Григорий Александрович, – отрекомендовался Печорин. – Михаил Семенович поручил мне деликатное дело, до сих пор находившееся в вашем… ведении.

– Вот как?! – Вахлюев усмехнулся, но не злобно, а как-то даже весело. – Стало быть, больше не находится?

– Не совсем. Вы, разумеется, продолжите расследование, но работать мы будем вместе.

Вахлюев кивнул и снова усмехнулся.

На вид ему было лет сорок. Черноволосый, с подкрученными кавалерийскими усиками, он смотрелся в мундире так, словно родился, чтобы служить. Этакий бравый вояка, не мыслящий своей жизни без команд, атак и марш-бросков. Каково ему было здесь, на курорте, где до сих пор царили тишь да гладь? С другой стороны, почему продолжал сидеть на этой скучной должности? Значит, она его устраивала, и не надо было ему никаких сражений да построений?

– Мне… сообщили, – сказал Вахлюев неопределенно. – Что ж, если Михаилу Семеновичу охота, пусть. Я вам, сударь, препятствий чинить не буду.

«Понимай: помогать – тоже», – подумал на это Григорий Александрович, однако оценил, что полицеймейстер, по крайней мере внешне, отреагировал спокойно. Хотя чего ж ему переживать? Если другой дело сделает, от него не сильно убудет. А если обремизится, так и с полицеймейстера спрос небольшой. Очень удобно.

– Да вы садитесь, – предложил, словно спохватившись, Вахлюев и указал на стул.

– Благодарю. – Григорий Александрович расположился возле окна, из которого пахло розами (вокруг администрации росли пышные кусты). – Для начала мне бы хотелось войти в курс дела хотя бы в общих чертах. Если, конечно, вы сейчас ничем не заняты.

– Прямо сейчас – нет, – благодушно откликнулся Вахлюев. – Вот только разве вас в общих чертах Михал Семеныч не… ознакомил? – Его глаза пытливо уставились на посетителя.

– Мне известно только, – спокойно ответил Григорий Александрович, – что убиты две женщины дворянского звания.

– Изрублены, – кивнул Вахлюев и побарабанил короткими пальцами по обтянутой зеленым сукном столешнице. – Шашкой! Практически на куски.

– Неужели? – Григорий Александрович чуть изогнул черную бровь. – Что, с большой силой?

– Тут сила не требуется, – наставительно ответил полицеймейстер. – А надобно уметь. Вы же, впрочем, сами офицер, – Вахлюев замолчал, закончив фразу почти вопросительной интонацией.

– Офицер, – кивнул Григорий Александрович, поигрывая перчатками из тончайшей желтой лайки. – Впрочем, я как-то больше из пистолета.

– Напрасно эспадроном пренебрегаете, – покачал головой полицеймейстер. – Пистолет что? Один раз пфукнул – и перезаряжать надо. Хотя сейчас в большую моду револьверы входят…

– Конечно, – согласился Григорий Александрович, не желая продолжать эту дискуссию. – Давайте вернемся к убитым.