Читать книгу "ШИКанутые девчонки - Женя Гламурная"

Уже в номере я поняла, что спаситель медуз забрал рубашку, но почему-то не стал меня будить. Ему на все наплевать! Кроме медуз, конечно…

Утром кожа из ярко-красной превратилась в бархатно-шоколадную. Холодильник починили, Варя отсыпалась после вчерашней дискотеки и что-то бормотала во сне.

На пляже были только самые стойкие бабушки и их внуки и внучки с надкусанными яблоками и пирожками в руках. Далеко в море мелькал знакомый гидрокостюм под стрекозиным крылышком виндсерфа. Интересно, он научил Лику управляться с парусом? И не целовал ли он ее потом на песке? Вполне возможно…

Через пару часов я с огромной порцией мороженого сидела на пирсе и улыбалась мелким рыбкам в воде. Морское чудовище в гидрокостюме не смогло меня напугать — я заметила его издалека. Он подтянулся на руках, уселся рядом на горячий камень и откусил от моего мороженого.

— Ты здорово выглядишь сегодня!

Вот нахал! А вчера?!!

— Спасибо. Как поживает медуза?

— Отлично. Передавала тебе привет. Навестишь ее вечером?

— Вечером я иду на дискотеку с мамой, — мстительно посмотрела я на подбежавшую Лику.

Она нахмурилась, а парень звонко рассмеялся и соскользнул в воду.

— У тебя отличная мама! — авторитетно заявил он. — Лика, завтра в восемь утра, не забудь!

Это солнце так припекает или я от злости могу расплавить пирс?

Мы с Ликой — отличный пример конфликта яйца и курицы. Ну почему у всех девушек нормальные мамы, которые варят борщи и стирают своим любимым дочкам носки по пятницам, а у меня вместо этого нимфетка-переросток, которая спит и видит, как бы отбить у меня очередного бойфренда? Конечно, Лика делает это не специально: она просто кокетничает с любым мужчиной (парнем, дедушкой, мальчиком-детсадником, соседским котом, бабушкиным зубным врачом, страшным пьяным сантехником и т. д., и т. п., главное, чтобы объект был мужского пола), который попадается ей на пути.

Уверена, она и Трюфеля согласилась оставить, потому что щенок оказался кобелем (знал папа, что дарил). Кстати, этот породистый иуда явно предпочитает ее общество моему, потому что Лика кормит его печеньем, хотя собаке нельзя сладкого. Собственно говоря, с мужчинами точно так же. Я их «печеньем кормить» не умею, поэтому ничего у меня с организацией личной жизни не выходит.

Кадр 7
Дура, просто Дура

— У всякой уважающей себя девушки должны быть проблемы с учебой! — вдохновенно закатив глаза над томиком Петрарки, провозгласила Варежка на весь буфет.

— Точно-точно! — подтвердил худенький второкурсник за соседним столом, удрученно разглядывая залитую чаем зачетку.

— Ты же не девушка, — усомнилась Варя.

Я заткнула уши и попыталась вникнуть в заумный текст учебника по фотожурналистике. Сессия через два месяца, но у нас другие проблемы. Мы — студенты, деградировавшие до уровня приматов и обросшие «хвостами». Раньше мне это счастье было неведомо, и я только искренне удивлялась, как это Варя умудряется отдыхать летом, когда на сердце камень стыда, на душе тяжесть несделанной работы, а над головой угрожающе навис список литературы. Оказалось — отлично можно отдохнуть. Заморочки проявляются только в непосредственной близости от следующей сессии. Но я и тут умудрилась выделиться.

— Ну ты звезда! Нет бы завалить литературу или технику СМИ, — сетовала Варя. — По фотожурналистику! Это же Одуванчикова! Ей вообще еще никто живым не пересдавал!

Лилия Владимировна Одуванчикова — вообще отдельная история. Даже не история, а эпохальный роман размером с «Войну и мир». Одно время университетский актив награждал каждого сдавшего ей студента камуфляжной футболкой с кроваво-красной надписью «Я пережил Одуванчикову». А отличников показывали младшим курсам как местную достопримечательность.

Преподаватель по фотожурналистике для всего газетного отделения — что-то вроде детсадовской Бабайки, поэтому на первой лекции мы ожидали увидеть минимум чемпионку по бодибилдингу с клыками, как у вымершего саблезубого тигра, с которых еще капает кровь невинных жертв. В аудиторию вошла всего-навсего сухонькая старушка в синем костюме. На шее у Одуванчиковой вместо ожерелья из голов поедавших студентов болталась норковая горжетка, а в руках (вместо ножа для снятия скальпов) — обычный мужской кейс, который на ее фоне казался огромным.

— Ой, мамочки! — почему-то ужаснулась Варя.

Ладно уж, бывали и пострашнее. Одуванчикова аккуратно разложила перед собой список группы и начала лекцию таким тихим голосом, что мы были вынуждены почти читать по губам.

Со стороны могло показаться, что она — любимый педагог группы. Перед парой шла ожесточенная борьба за первый ряд, где можно было хоть что-то услышать, на лекции стояла мертвая тишина, и студенты преданно смотрели Одуванчиковой в рот. До самой сессии я так и не поняла, почему это все боятся милую старушку (не будут же они утверждать, что она специально творит тихо? У бедняжки просто слабый голос…), поэтому на экзамен явилась абсолютно спокойной, отвечать пошла первой — все остальные были в полуобморочном состоянии — и тут же брякнула какую-то непростительную глупость об экспозиции.

Результат был ошеломляющим. «Бедненькая» старушка, оскорбленно запахнув норковое манто, вскочила, с невероятной силой оттолкнув тяжеленный стол, и вылетела в коридор. То, что там происходило, я узнала от Вари, потому что хрупкая Одуванчикова прижала меня столом к стенке и выбраться было не так уж просто.

На глазах у падающих в обморок студентов, которым экзекуция только предстояла, она швырнула мою зачетку с третьего этажа вниз по лестнице и туда же богатырским голосом (где ж он был на лекциях?) проорала: «СТУДЕНТЫ! ВНИМАНИЕ! У НАС НА ФАКУЛЬТЕТЕ ДУРА!!!» Очень оригинальный способ отправить на пересдачу. С тех пор при встрече она меня только так и называет, правда, в последнее время ласково — дурочкой, но экзамен второй раз принимать категорически отказывается: с прошлого раза еще в себя не пришла, говорит.

Сегодня у меня терпение кончилось прямо на лестнице, и я галопом рванула в логово тигра. Там сидел одинокий завкафедрой и с блаженным видом пил кофе из маленькой чашечки. Не сразу поняла, что ворвалась в разгар медитации, но отступать было поздно — господи помилуй, как же его зовут-то? Господь вмешался сразу же: мой взгляд уперся в табличку на двери с именем-отчеством заведующего.

— Гавриил Петрович! Помогите мне, пожалуйста!

— Ну, только не Гавриил, а Гаврила, — уютным басом пророкотал он. — Я пока не архангел, а только завкафедрой, но все равно постараюсь. Что случилось-то?

— У нас скоро сессия…

— Кошмар! — согласно закивал огненно-рыжей головой профессор.

— А у меня фотожурналистика не сдана.

— Одуванчикова, — помрачнел он. — Сколько раз пересдавала?

— В том-то и дело, что ни разу!