Читать книгу "Тихий океан… лишь называется тихим - Александр Дёмышев"

Чудом оставшись невредимой, следующим утром вместо передовой направилась Варя в тыл. Отыскав полковой госпиталь, разместившийся в неказистом одноэтажном деревянном здании сельской школы, долго ждала доктора.

Из класса, наспех переоборудованного в операционную, доносились стоны и крики раненого. Кто-то густым, с хрипотцой голосом спокойно произнёс:

– Да не сдерживайся ты, кричи, кричи – легче будет; можешь матом крыть.

В ответ услышала Варя такую тираду, что ладошки сами потянулись к ушам.

– Вот-вот, так держать, боец, – продолжал внушать невидимый обладатель спокойного голоса…

Наконец, вышел усталый человек в накинутом поверх формы некогда белом халате. Взрослый совсем, лет под сорок, смуглый, в очках – доктор. Из ноздрей и ушей торчали чёрные волоски. Обдав Варю кислым запахом табака, спросил:

– Вы ко мне? Что у вас?

– Зуб болит, – робко отозвалась Варя.

– Зуб? Ах, зу-у-уб! – удивился и, кажется, даже разозлился доктор. – Да, зуб – это проблема, конечно. Ладно. Только, девушка, вы уж простите, но стоматолога у нас нет!

– А таблетку? Может, что-нибудь обезболивающее?

– Спирт будете? – усмехнулся недобро врач. – Другого обезболивающего тут нет! Могу ещё папироску предложить, кому-то помогает. Курите?

Варя чуть всхлипнула, потом решительно посмотрела в глаза собеседнику.

– Вот что. Нечего издеваться надо мной. Я всё прекрасно понимаю. Вижу, что вам лечить некогда. Просто вырвите зуб, и делу конец!

Врач смерил девушку взглядом, чуть задержав его там, куда обычно пялятся все мужики. «Вот это экземплярчик, нечасто встретишь такой размер у молоденькой девушки!»

– Идёмте.

Он чуть ли не силой заставил Варю выпить полстакана разведённого спирта, а затем безжалостно выдрал кусачками указанный зуб. Позже захмелевшая Варя доказывала доктору:

– Вы поймите, я снайпер, а этот зуб мне житья не давал. Чуть жизни из-за него не лишилась…

– Ладно-ладно, чего там. Как зовут-то тебя, снайпер? – доктор скинул халат, обнажив на погонах майорские звёзды.

– Варя.

– Гиль. Гиль Давидович, – представился майор. Он по-отечески обнял прослезившуюся Варю. Погладив по спине, прижал, кажется, чуть сильнее, чем подобало случаю. – Не место девчонке на передовой. Ты вот что, может, ко мне в госпиталь переведёшься? Я начальник здесь. Подсоблю, поговорю с кем надо. Медсестрой пойдёшь?

Варя резко отстранилась:

– А кто фрицев бить будет? Там моё место.

– Фрицев и без тебя есть кому бить. А раненым тоже помощь нужна. Ладно, надумаешь – обращайся… А мне пора.

Варя протянула майору руку, прощаясь.

– Спасибо вам, Гиль Давыдыч, уже не болит.

– Давидович, – поправил тот. – Ладно, если что – дорогу знаешь теперь.

Из коридора уже звала пожилая фельдшерица:

– Товарищ майор, «живот тяжёлый» привезли, оперировать надо!

Варя возвращалась из госпиталя чуть хмельная. Огибая раскисшие проталины, размышляла: «Вот, ещё один. Вроде как приличий не нарушил, по спинке погладил лишь. И к себе в госпиталь позвал. Мужчина! Заботится о девушке. Что ж такого?» Но по глазам видела, чувствовала каким-то женским чувством: неспроста, конечно, звал, с дальним прицелом. «Э-эх, мужики-мужики! Что с вас взять?»

Варя представила на секунду себя с этим майором и содрогнулась от неприязни: старый, волосатый, прокуренный…

Сколько же мужчин подбивали к ней клинья с тех пор, как на фронте оказалась! Кто-то явно, чуть не прямым текстом отношения предлагал. Кто-то лишь намёком, взглядом. Ох, уж эти взгляды, обычно упиравшиеся, в конце концов, в её грудь! Ну крупная она – грудь эта, будь она не ладна – побольше чуток, чем у других девчонок, одни неловкости от неё! Но повода Варя ведь никому не давала, всем объявила, что у неё есть жених. А кто её жених: Егор, что воюет где-то далеко, или Василий, оставшийся там, в тылу? Она и сама теперь не понимала! А девичье сердце без любви томилось…

Спустя несколько дней устраивала Варя позицию. Заснеженная опушка леса, погружённая в предрассветные сумерки, навевала мрачные мысли. Обжившись на новом месте, Варя чуть расслабилась и тут же провалилась в дрёму. Сквозь сон слышала, как скрипнул снег, но подумалось ей: «Мама по воду пошла».

Вдруг резкая боль пронзила Варину спину: чьё-то колено вдавило её в утрамбованный снег. Рот плотно зажала широкая ладонь.

– Хенде хох! – приказал зловещим шёпотом противник.

Варя скрючилась от боли, сверху же ещё настойчивей шипели:

– Хенде хох!

Сквозь сжимавшую губы ладонь, Варя еле слышно процедила:

– Да какое там «хенде хох», я и пошевелиться-то не могу.

Тут же противник перевернул девушку лицом вверх. Сквозь сумерки они несколько мгновений вглядывались друг в дружку. Наконец сверху раздался знакомый голос:

– А, так это ты, ефрейтор Варя! Говорил же – земля круглая. Встретились!

– Заровнядный?! Женя?! Ты здесь откуда? – Варя и подумать не могла, что так обрадуется этой встрече.

– Не ждала? То-то же. А я – вот он. На то мы и разведка. С той стороны идём; глянь, какого гуся подловили.

Только тут Варя посмотрела на спутников лейтенанта. Среди них выделялся один, явно не наш – ошалевший, злой и одновременно напуганный. На него и кивнул Заровнядный:

– Немец. Важная шишка. Майор.

Разведчики поволокли «языка» в сторону наших окопов, а лейтенант, чуть задержавшись, пообещал вечером зайти в гости.

Вернувшись с позиции, Варя тщательно, насколько позволяли условия, отмылась, переоделась в чистое, прихорошилась и стала ждать. И гость явился, да не тот. А прибыл к ней – до блеска выбритый, отутюженный, в надраенных яловых сапогах – Гиль Давидович, госпитальный начальник. Чистые сапоги майора особо бросались в глаза, учитывая, что блиндаж окружала непролазная грязь. Собравшимся в землянке офицерам он, выставляя гостинцы, как бы шутя, объявил:

– Пришёл вашу красавицу к себе в госпиталь переманивать.

– Ну-ну, – не шибко радуясь, отвечали фронтовики, – посмотрим.

Спирт, принесённый майором, отодвинули в сторонку. В центре стола появилась трофейная бутылка шнапса. А вот от копчёного сала никто отказываться не стал – тушёнка давно приелась. Варя в который раз с тяжёлым вздохом вспомнила голодные месяцы в тылу, на заводе, обычный обед: пара ложек гнилой картошку с кусочком селёдки весом 37 грамм, да вечно урчащий желудок. «Конечно, с питанием на фронте получше, но и стоит оно дорого – кто-то и жизнью оплатил».

Вялая беседа постепенно, пропорционально выпитому, оживала. А Варя тревожилась: «Что ж Заровнядный не идёт?» Скрипела по единственной пластинке игла, неизвестный певец выводил на чужом языке оперные арии. Подняв тост: «За здоровье вождя народов!», майор осушил очередной стакан. А после изрядно захмелевшим голосом изрёк: