Читать книгу "Черный список деда Мазая - Дарья Донцова"

– Пентхаус, – поправила Валя, – я приобрела наиболее дорогой вариант жилья. Сейчас строю дом с видом на Рублевку. Понимаешь, я очень богата и знаменита.

– Отлично, – кивнула я, – у вас, наверное, часто бывают журналисты?

– Каждый день! – не моргнув глазом соврала литераторша. – За пять минут до тебя корреспондент из «Фигаро-Нью-Йорк» ушел.

Я подавила вздох. Газета «Фигаро» выходит во Франции, в США свои издания, их там много, естественно, все я не знаю, могу назвать лишь «Вашингтон пост». Но почему-то уверена: еженедельника «Фигаро» в городе небоскребов нет.

– Где вы принимаете репортеров-борзописцев? – улыбнулась я.

– Да уж, согласна, совсем они оборзели, – заголосила Валентина. – Пишут, что хотят!

Я молча шла за хозяйкой по узкому коридору, оклеенному обоями, имитирующими простеганную золотыми шнурами телячью кожу. Глагол «оборзеть» не имеет ни малейшего отношения к существительному «борзописец», последнее родилось от слова «борзо». Борзописец – тот, кто быстро пишет. Так в девятнадцатом веке именовали журналистов, способных в мгновение ока написать статью. Интересно, кто Валя по образованию? В ее биографиии, которую мне предоставил Адам, значилось: «Имеет диплом Чердыкинского техникума балета, циркового искусства, торговли и философии». Факультет, где училась Нечитайло, не указывался. Кто она – клоун, балерина, продавщица или философ, – неясно. Надо было перед визитом поискать на карте России город Чердыкинск, а заодно порыться в Интернете, отыскать там сайт техникума и найти среди выпускников Тяпкину.

– Сюда, – приказала Валя, распахнула дверь и первой вошла в комнату.

Я, не ожидая ничего плохого, последовала за ней и с трудом удержалась от визга: «Мама родная!»

Прямо перед моими глазами из стены выбирался наружу… медведь. Прошла, наверное, минута, прежде чем я сообразила: это просто голова огромного Топтыгина, повешенная в качестве украшения.

– Не бойся, – по-свойски похлопала меня по плечу Валя, – он дохлый. Мы с моим другом олигархом ездили на сафари в Кению, я там медведицу завалила.

Я чихнула. Бурые мишки не обитают на Черном континенте, там в изобилии водятся другие представители фауны: львы, носороги, обезьяны, жирафы.

– Иди, не укусит, – велела Валентина, – шагай смело.

Я еще раз чихнула, преодолела порог, зажмурилась, потом тихонечко приоткрыла один глаз. С чем бы это все сравнить?

Кроваво-красные обои с золотыми горизонтальными полосами, алый диван, бордовые кресла, ковер цвета моркови, занавески, словно испачканные в томатном соке, стол, накрытый скатертью, напоминающей окровавленную простыню. В углу маячит ярко-желтый торшер в виде обнаженной женской фигуры, в поднятой руке она держит абажур, смахивающий на половинку помидора, густо усеянного стразами. Чуть поодаль стоит буфет, покрытый позолоченной резьбой, с потолка свисает громадная люстра с хрустальными яблоками и стеклянными цветочками. На противоположной от медведя стене прибиты головы двух оленей, между окнами торчит башка горного козла, а на софе лежит маленькая, беленькая, очень грустная собачка и мерно помахивает коротким хвостиком.

– Красиво у меня? – с чувством произнесла Валя. – Нельзя жить в хламе. Правда?

У меня от обилия красного цвета, золота, хрусталя и трупов животных закружилась голова. Чтобы позорно не свалиться на пол, я быстро села около симпатичной болонки, погладила ее по голове и спросила:

– Как ее зовут?

Странное дело, псинка продолжала лежать в одной позе, помахивая без перерыва хвостиком.

– Это был Нарцисс, – пояснила Валя.

– Почему вы употребляете глагол «быть» в прошедшем времени? – удивилась я. – Нарцисс, здравствуй.

– Он дохлый, – довольно засмеялась Валентина. – Чучело.

Я отдернула руку, отодвинулась в другой конец дивана и оторопело спросила:

– А почему хвостом машет?

– Батарейка в живот вшита, раньше он еще глазами моргать мог, – сказала хозяйка и внезапно вспомнила о гостеприимстве: – Кофе хотите?

– С удовольствием, – прошептала я, боясь лишиться чувств.

Валентина ушла, я прикрыла глаза и впала в состояние одуревшей ящерицы. Из головы испарились все мысли, кроме одной: Адам пообещал нам большие деньги, но, боюсь, я не справлюсь с поставленной задачей. Каким образом можно обтесать тетушку не первой свежести, которая обитает в кроваво-красной комнате, с головами несчастных зверей на стенах и чучелом болонки на диване?

– Не верьте, она врет! – прошептал тихий, слегка картавый голос.

Я вздрогнула и открыла глаза.

– Кто здесь?

– Брешет, как тупая лошадь, – раздалось из стены, на которой красовалась башка Топтыгина.

Мне стало не по себе: звук исходил из мишки.

– Вы кто?

– Сережа, – ответил Михайло Потапыч. – Здрасте.

Я сглотнула слюну и выдавила из себя:

– М-м-м. Добрый день.

– Хочу предупредить, – продолжал зверь. – Валя лгунья. Ни единому ее слову не верьте! Вообще! Любую информацию делите на три части: первая брехня, вторая фантазия, третья выдумка. Вот так!

Я ущипнула себя за бок. Нет, это не сон. Я на самом деле сижу в красном кошмаре, и, похоже, у меня начались глюки. Я плохо переношу духоту, от спертого воздуха у меня кружится голова, мозг перестает соображать. У Валентины же в гостиной, несмотря на теплый август, наглухо закупорены окна. Хозяйка обильно облилась духами с нотами кокоса и ванили, и еще в комнате витают непонятные ароматы: то ли это пыль, то ли миазмы, которые издают чучела, таксидермисты, наверное, пропитывают свои изделия дезинфицирующими составами. Что они используют? Формалин? Слышала, что это вещество ядовито.

– Мне давно не удавалось поговорить с живым человеком, – зашептал медведь.

Я снова ущипнула себя. Спокойно, Лампа, все хорошо. Давай рассуждать логически. Животные не владеют человеческой речью, поэтому разговора ни с собакой, ни с кошкой, ни с мышкой не получится. А попугаи, спросите вы? Ну они просто имитаторы, смысла в их речах нет. Но даже если представить, что на свет появился крайне умный и говорливый Михайло Потапович, то согласитесь: болтать может лишь живой зверь. А на стене-то красуется одна голова без туловища. Я попросту надышалась ядовитыми парами, отравилась духами писательницы и…

– Вы меня слушаете? – забеспокоился Топтыгин. – Эй, отвечайте!

Я встречала людей, которые употребляли галлюциногенные препараты, и еще хорошо знаю: когда алкоголик впадает в белую горячку, он видит зеленых чертей, розовых мышей и прочую нечисть. Но как поступить, если глюк настойчиво желает побеседовать с тобой, а ты не прикасалась к наркотикам и спиртному?

– Очнитесь! – потребовала медвежья голова. – Дайте мне использовать уникальный шанс! Неизвестно, встречусь ли я еще с человеком. Мне не разрешают ни с кем общаться. Ау, откликнитесь! Вы глухая?