Читать книгу "Амурский плацдарм Ерофея Хабарова - Михаил Старчиков"

– Будем надеяться, что у нас больше не будет таких гостей! – сказал Мани брату, указывая на таявшие вдалеке очертания русского корабля. – Ой, не к добру всё это!

Он оказался прав в том, что подобные визиты не несли лесным людям ничего хорошего. Однако этим же летом в их стойбище по Ангаре на двух больших лодках приехали люди с жёлтым цветом кожи.

– Мы есть посланники великий император Канси! – объявил на ломаном тунгусском один из «гостей». – Эти земли теперь входят в состав великой империи Цин! Мы будет вас защищать от русский «белый обезьян»! За это вы платить нам дань!

Качая головой от раздражения, Аранж с трудом заставил себя дослушать до конца слова имперских посланников.

«Как всегда, мой брат оказался абсолютно прав! – думал он. – Теперь мы будем платить дань и русским, и китайцам! Если мы не заплатим кому-нибудь, то они начнут забирать заложников или вообще сожгут наше селение!»

Сунув сборщикам налогов десяток шкурок, он поспешил отвести Мани в сторону.

– Хорошо, что они ещё не знают о нашей находке! – негромко сказал он, поблёскивая глазами. – Ты понял, о чём я говорю?

Аранж имел в виду блестящие камни с жёлтыми точками, которые братья прошлой осенью обнаружили в лощине у горы с названием Култук. Однажды на ярмарке он показал один из этих камней бывалому купцу, которому обычно сбывал соболиные шкурки.

– Ты где это взял, нехристь? – спросил тот с круглыми глазами, схватив тунгуса за рукав. – Это же серебро, настоящая серебряная руда, да ещё с золотишком!

Разведя в ответ руками, что, мол, он не знает ни слова по-русски, Аранж понял лишь то, что эти камни для людей с запада являются большой ценностью.

Когда он рассказал об этом Мани, тот полез в карман своей куртки из шкуры рыси.

– Они делают из этих камней вот это! – показал он брату плоский кружок серебристого цвета с изображением всадника с копьём на одной стороне. – На такие кружки у белых людей можно поменять всё что угодно – и еду, и коня, и оленя, и даже хорошее оружие!

Братья не рассказали о своей находке никому в стойбище, не желая навлечь на себя гнев богов или зависть соплеменников. На всякий случай они лишь сохранили несколько блестящих камней, спрятав их в своих походных сумках.

Глава XI. Государев приказной человек

Вернувшись из стольного града Москвы, Онуфрий Степанов ещё долго находился под впечатлением своего дальнего путешествия. Шутка ли, с самим царём встречался и долго обстоятельно разговаривал! А ведь кто он такой, обычный байстрюк…

Обычный, да не очень… Мать Онуфрия была простая дворовая девка по имени Ефросинья, и он её никогда ни видел. А отцом, говорят, был кто-то из московских бояр по имени Степан. Так маленький Онуфрий и стал Степановым…

«Твой батюшка знатного роду! – сказывала мальчику кормилица Пелагея, укладывая на ночь. – Вот вырастешь, может, в люди выйдешь…»

Однако Онуфрий характером был не покладист, ершист и своеволен до крайности. Потому удрал он в пятнадцать лет из дома в Москве и прибился к казачьей ватаге.

В тот момент Степанову уже стало известно, кем был его именитый батюшка. Перед смертью кормилица, не в силах более носить в себе тайну, всё рассказала своему воспитаннику.

«Отец твой – московский боярин Степан Ртищев! – сказала Пелагея, едва дыша. – Любил он твою мать, страшно любил. Но не суждено им было вместе остаться, потому как разного поля ягоды!»

Судьба бросала Степанова по всей России-матушке и в конце концов направила на самые вольные земли на востоке. С «охочими людьми» атамана Хабарова уже опытный пушкарь Онуфрий открывал и завоёвывал для Рассеи обширный и богатый край.

Под знамёнами Хабарова казаки взяли с боем даурский городок Якс, сделав его своей резиденцией. Новый острог назвали Албазином, по имени сбежавшего местного правителя.

«Это место для обороны дюже доброе! – отметил про себя Степанов. – С двух сторон она речными обрывами прикрыта, там ни одна нечисть до стен крепостцы не доберётся!»

Следующей под их натиском пала хорошо укреплённая столица даурского князя Гуйгудара, расположенная на реке Зее.

«И настреляли дауры из городка к нам на поле стрел, как нива стоит посеяна! – написал Хабаров своему начальству. – И те свирепые дауры не могли устоять против государевой грозы и нашего бою!»

Действуя кнутом и пряником с полудикими племенами, на надёжных дощаниках[5]отряд бесстрашного атамана медленно продвигался вверх по Амуру. Дойдя до безымянного селения за высоким утёсом, Хабаров решил здесь зазимовать.

– Городок тут поставим! – объявил он «охочим людям». – Вишь, с одной стороны овраг нас защищает, с другой – речной обрыв!

Срубив крепкие стены, казаки огородили свой походный лагерь по периметру. Как вскоре оказалось, они старались не напрасно.

– Дауры и дючеры меж собой сговорились! – доложили Хабарову разведчики. – К ним дикие гольды примкнули да богдойцы своих воев около ста прислали. Командует ими генерал Си Фу! Со дня на день напасть могут, так что быть нам нужно на страже!

Спустя два дня враг атаковал на рассвете, когда сон бывает особенно сладок. Однако выставленное казаками охранение вовремя подняло тревогу.

– Ставьте пушку напротив ворот! – скомандовал лихой атаман. – Как собьют их, ударим картечью!

Ворвавшегося в пролом неприятеля встретил огневой залп, который смёл первую волну нападавших.

– В атаку! – обнажил свою саблю Хабаров, искривив рот в яростном крике. – Покажем нехристям кузькину мать!

Вместе со всеми Онуфрий выпрыгнул из-за укрытия, сжимая в одной руке кинжал, а в другой – боевой топор. Он был ловок драться в рукопашной, когда бойцы сходились лицом к лицу.

Вот он одним ударом раскроил череп здоровенному маньчжуру и тут же вспорол клинком живот оказавшемуся рядом дючерскому воину. Ещё разворот, несколько минут схватки – и ещё два трепещущих в конвульсиях тела осталось у него за спиной.

Схватка на рассвете была короткой, но яростной и кровопролитной. Когда первые лучи солнца осветили стены острога, враг уже бежал, бросив лошадей, обоз и воинские припасы.

Только теперь Степанов опомнился, вытер кровь с лица и выпустил из рук оружие. Оглянувшись кругом, он увидел множество мёртвых тел, и чувство одержанной победы в очередной раз опьянило его.

– А ты молодцом! – стукнул его по плечу Хабаров. – Я, братец, даже приблизиться к тебе опасался! Много мы богдойских собак побили, ох, много!

Слава об их победе прогремела на всё Приамурье, но у славы всегда есть завистники…

– Ерофей себе победу нашу приписал! – стали поговаривать тайком некоторые из людей охочих. – Ему – похвала царская, а нам – стрела даурская между глаз!