Читать книгу "Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров - Роб Бразертон"

Гитлер даже занес в свое резюме антисемитские достижения. В анкете, отправленной в 1921 г. неизвестному адресату, он хвастался: «Хотя я и происхожу из довольно многонациональной семьи, суровая школа жизни превратила меня в антисемита всего за год»{71}. Историк Норман Кон писал, что в «Протоколах» «Гитлер услышал зов родственного духа и откликнулся на него всем своим существом»{72}. Первый немецкий перевод «Протоколов» появился в 1920 г., как раз когда Гитлер занялся политикой. Он начинает цитировать «Протоколы» в своих выступлениях уже с 1921 г., в то самое время, когда текст был полностью разоблачен{73}. Кон отмечает, что в те далекие годы на рабочем столе Гитлера стояла большая фотография Генри Форда, самого известного американского сторонника «Протоколов», с надписью «героический американец Генри Форд»{74}.

В написанной в 1924 г. книге «Моя борьба» (Mein Kampf), ставшей манифестом Гитлера, подробно рассматривается реальность еврейского заговора и восхваляются «Протоколы». Гитлер писал, что «Все существование [еврейского] народа основывается на постоянной лжи, что с исключительной ясностью доказывают "Протоколы сионских мудрецов"»{75}. Он считал утверждения о поддельности «Протоколов» еврейской пропагандой и уверял, что это как раз и доказывает подлинность приведенной в «Протоколах» информации. Вслед за Генри Фордом и некоторыми другими знаменитостями своего времени Гитлер писал, что «реальность объясняет это лучше всего. Тот, кто возьмет на себя труд изучить историческое развитие за последние столетия, учитывая откровения этой книги, сразу поймет, почему еврейская пресса поднимает такой рев». Далее он считает, что неважно, из-за чего «еврейский разум хладнокровно разработал эти откровения. Главное состоит в том, что они раскрывают перед нами с ужасающей достоверностью природу и деятельность еврейского народа и обнаруживают внутреннюю логику и конечные цели». Он приходит к выводу, что после того, как немецкий народ достаточно подробно ознакомится с откровениями этой книги, «еврейскую опасность можно считать навсегда побежденной».

Менее чем через 10 лет нацисты получили власть в Германии и сразу же внесли изучение «Протоколов» в школьную программу{76}. Официальное партийное издание 1933 г. призывало читателей: «Каждый германец обязан изучить ужасающие откровения сионских мудрецов и сравнить их с безграничной нищетой нашего народа; сделать необходимые выводы»{77}.

Все время, пока Гитлер шел к власти, и потом, когда стал фюрером, он неоднократно давал понять, что, «чтобы вернуть Германии свободу и мощь… в первую очередь, надо спасти ее от еврея, который губит нашу страну»{78}. Говоря о еврейском народе, он часто использовал такие уродливые и унизительные сравнения, как нарыв, плесень, чумные крысы и зараза, которую надо ликвидировать для здоровья нации. В течение 1930-х гг. нацисты постепенно отбирали права у еврейских граждан. Историк Роберт Вистрих отмечает, что евреи Германии были «сведены до положения изгоев» в своей собственной стране{79}.

Несмотря на все разговоры о евреях как паразитах и бактериях, Гитлер не смотрел на них свысока, как на низшую форму жизни, которую достаточно просто лишить всего или выгнать из страны. Поверив в огромное, демоническое тайное общество, описанное в «Протоколах», Гитлер видел в еврейском народе могущественного врага, метафизическую противоположность арийской расе. Рассказывают, что он спросил у своего соратника: «Разве вы не заметили, что евреи везде и во всем – прямая противоположность немцам и в то же время так на них похожи, как могут быть похожи лишь родные братья?.. Какое сходство и в то же время какое различие!» Для Гитлера противоборство евреев и арийцев могло закончиться только апокалиптической битвой. Он говорил: «Вот где необходим решительный бой за судьбу всего мира!»{80}

Оглядываясь назад, можно заметить, что Гитлер уже в 1925 г., сразу после освобождения из Ландсбергской тюрьмы, неприкрыто выражал стремление к геноциду. В одной из первых речей он произнес, что «есть только два возможных варианта: либо враги перешагнут через наши трупы, либо мы – через их трупы»{81}. В свою шестую годовщину прихода к власти в январе 1939 г. Гитлер обрисовал зловещую картину будущих событий.

Одну вещь я хочу сказать в этот день, который, может быть, памятен не только нам, немцам: в течение своей жизни я часто выступал пророком, за что меня обычно осмеивали. В период моей борьбы за власть я сказал, что однажды возглавлю государство и нацию и тогда, наряду со многими другими, решу и еврейскую проблему. Именно евреи первые встретили мои пророчества смехом. Их смех, некогда такой громкий, теперь, как я полагаю, застрял у них в горле. И сегодня я опять буду пророком: если международные еврейские финансисты в Европе и за ее пределами сумеют еще раз втянуть народы в мировую войну, то результатом войны будет не большевизация мира и, следовательно, триумф еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе{82}.

Его пророчество сбылось. Через восемь месяцев Гитлер вторгся в Польшу, начав Вторую мировую войну.

На протяжении всей войны, планомерно сгоняя миллионы евреев в лагеря и отправляя в газовые камеры, Гитлер вместе со своими нацистскими пропагандистами утверждал, что это евреи ведут войну против Германии. Даже в самом конце, когда уже рушились стены Берлина, Гитлер считал себя ни в чем не повинным. В политическом завещании, которое он продиктовал утром 29 апреля 1945 г., сказано: «Это неправда, что я или кто-то другой в Германии хотел войны в 1939 г. Ее хотели и ее развязали исключительно те международные государственные деятели, которые или же сами были еврейского происхождения, или же работали в интересах евреев». В конце завещания, в самых последних словах, адресованных будущим поколениям, Гитлер призывает своих преемников продолжить борьбу с еврейским заговором: «Я обязываю руководство нации и подчиненных прежде всего к неукоснительному соблюдению расовых законов и к беспощадному сопротивлению мировому отравителю всех народов – международному еврейству»{83}.