Читать книгу "Тупики психоанализа. Роковая ошибка Фрейда - Рудольф Баландин"

В прошлую ночь я видел сон: стою в Москве на остановке автобуса, маршрут которого «Минск – Солигорск». Внутри автобус современного вида, но обширнее. Полнейшее сгущение пространства и времени. Одновременно прошлое (когда-то я руководил Солигорской экспедицией) и настоящее, Москва и Минск – всё сразу. Ничего особенного! Из подсознания выплыли эти образы потому, что в эти дни много говорилось о конфликте между комбинатами «Уралкалий» и Солигорским «Беларускалием».

В сновидениях и наяву, в обычных разговорах и в остроумных высказываниях (так же, как в глупых) может присутствовать то, что назвал Фрейд «процессом сгущения», якобы характерным только для остроумия и сновидений. А в земной коре из-за тектонических и эрозионных сил смыкаются пласты горных пород геологических эпох, разделённых сотнями мил-лионолетий. Тоже – «сгущение» в пространстве и времени…

Связывая сновидения с остроумием, полезно вспомнить две эпиграммы древнего грека Лукиллия (I век):

Скряге Гермону приснилось, что он израсходовал много. Из сожаленья о том утром повесился он. Раз увидал Диофант Гермогена-врача в сновиденьях — И не проснулся уже, хоть и носил амулет.

В чём их эффект? В первом высмеивается чрезмерная скупость, во втором – бездарный врач. Сказывается резкий контраст между эпическим «высоким» стилем и обыденным содержанием. Приём нехитрый: приведение к абсурду, нелепости. Расчет на то, что читатель, не любя скряг и плохих врачей, с удовольствием посмеётся над ними.

Предмет исследования, который лёг в основу данной кни -ги Фрейда, значительно сложней и во многом интересней, чем та мысль, которую он обозначил в заглавии: остроумие и его отношение к бессознательному. Для того, чтобы доказать этот тезис, он и отметил «величайшее сходство с процессом сгущения в технике остроумия».

О том, что сновидения связаны с областью бессознательного, писали многие и до Фрейда. Оригинальность его взгляда в том, что виртуальные образы, увиденные во сне, он произвольно и неубедительно сопоставил с остроумными суждениями и ситуациями.

В своей книге он цитировал и анализировал почти только шутки, юмор, беззлобные анекдоты. Но остроумное замечание часто бывает нешуточным. Порой оно разит наповал, используется в информационной войне. А в шутке не всегда можно усмотреть остроумие; они бывают грубые, глупые, подлые, пошлые.

Стиль рассуждений Зигмунда Фрейда об остроумии – деловой, формальный, без тени юмора или иронии – прямо противоположен теме. Изложение имеет вид научного исследования, хотя метод рассуждений, основанный на специально подобранных фактах, не отвечает принципу объективного научного анализа. Выводы автора вызывают немало недоумён-ных вопросов и рассчитаны на доверчивого читателя.

Фрейд полагает: «Юморист достигает превосходства потому, что входит в роль взрослого, до некоторой степени как бы отождествляет себя с отцом и принимает других людей за детей». Мне кажется, такое мнение основано на привычке воспринимать слушателей с высоты своего положения лектора или врача.

В действительности, даже намёк на поучение, назидание, подобное обращению взрослого к детям, может испортить хорошую шутку. Один из верных приёмов преподнести анекдот – сохранять серьёзный и простодушный вид. Контраст между бесстрастной интонацией и неожиданным смешным финалом усиливает смеховой эффект.

Часто юморист играет роль наивного ребёнка или простодушного взрослого, чем вызывает радостный смех зрителей, чувствующих своё превосходство. В образе «недотёпы» юморист успешно потешает публику. Недаром шутов держали короли и вельможи.

В работе Фрейда приведено немало острот. Но за ними следует пространное пояснение, где автор «как бы отождествляет себя с отцом и принимает других людей за детей». Тотчас пропадает очарование шутки.

Конечно, автор старался проводить научный анализ. Но излишняя серьёзность, когда речь идёт о шутках, производит комичное впечатление. Странно, что Фрейд этого не заметил. Или заметил? Не об этом ли свидетельствует его оговорка после того, как он дал сводку разнообразных технических приёмов остроумия: «Это разнообразие сбивает нас. Оно может вызвать в нас недовольство тем, что мы слишком много внимания уделяем техническим приёмам остроумия, и легко может показаться, что мы переоцениваем их значение для познания сущности остроумия».

Создаётся впечатление, что он выдерживает скучный стиль, чтобы придать сочинению вид научной работы, где важны кропотливый анализ и классификация предмета исследования, как принято в естествознании.

Зачем это нужно? Изучая природные явления, без подобного анализа и классификаций обойтись невозможно. Но феномен остроумия субъективен. Некоторые шутки рассчитаны на подготовленного читателя или слушателя. Было бы полезно классифицировать психические типы остроумцев или публики, проследить эволюцию острот, их социальные и политические функции. А зачем уделять излишне много внимания формальной стороне проблемы: приёмам, технике остроумия?

Фрейд старательно подводит читателя к выводу, обозначенному в заглавии книги: остроумие тесно связано с областью бессознательного. Расширяя пределы своего учения о психоанализе, он и перешёл от психиатрии к социальной психологии, используя феномен остроумия.

Выбор предмета исследования удобен ещё и потому, что читатель, несмотря на сухость стиля, будет время от времени улыбаться над остротами, анекдотами.

Есть и более веская причина, о которой хорошо сказал Ф.М. Достоевский в романе «Подросток»: «Даже бесспорно умный смех бывает иногда отвратителен. Смех требует прежде всего искренности, а где в людях искренность? Смех требует беззлобия, а люди чаще смеются злобно…

Иной характер долго не раскусите, а рассмеётся человек как-нибудь очень искренно, и весь характер его вдруг окажется, как на ладони… Итак, если захотите рассмотреть человека и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или даже как он волнуется благороднейшими идеалами, а вы смотрите его лучше, когда он смеётся. Хорошо смеётся человек – значит хороший человек. Примечайте притом все оттенки: надо, например, чтобы смех человека ни в коем случае не показался вам глупым, как бы ни был он весел и простодушен… смех есть самая верная проба души».

Здесь Достоевский высказал, на мой взгляд, больше интересных идей и тонких наблюдений, чем их содержится в объёмистой работе «Остроумие и его отношение к бессознательному».

…Более полувека назад я заинтересовался этой книгой З. Фрейда. В Библиотеке им. Ленина мне её не выдали, сославшись на то, что данная тема не имеет отношения к моей специальности. В Исторической библиотеке этого запрета не было, и книгу я прочитал.

Она меня разочаровала. Занятны были только шутки, анекдоты, да и то не все. Пояснения автора подчас вызывали недоумение: то он говорил и без того понятные вещи, то повторял сказанное. Чувствовалось: у него есть свой замысел, и он старается подвести тебя к выводу, который считает нужным и важным. Это вызывало желание противодействовать, придумывать свои варианты объяснений.