Читать книгу "Мятежный лорд - Виктория Балашова"

В комнате Байрона царила иная атмосфера. Вроде та же бутылка джина, но она, пожалуй, помогала настроиться на творческий лад. Джордж писал. Увиденное и пережитое хотелось выразить на бумаге. Поэтому печаль и меланхолия сменились лихорадочным состоянием творческого возбуждения. Джордж боялся лишь одного – разболеться и не иметь завтра сил ехать кремировать Перси. Тем не менее он не делал попыток лечь спать, отдохнуть, набраться сил. Он писал и писал, отбрасывая в сторону исписанные страницы, словно боялся не успеть к назначенному свыше сроку.

В два часа дня Байрон спустился в гостиную, попросив принести ему джина и немного сыра.

– Когда мы выезжаем? – спросил пришедший на шум Трелони.

– Как и вчера. Не будем изменять традиции хоронить друзей ближе к закату. Хант не едет с нами?

– Отчего же? – Ли вышел из своей комнаты и пытался придать лицу отстраненное выражение, должное обозначать равнодушие, безразличие к грядущей церемонии. – Я еду.

Шелли не походил на самого себя. То есть его вообще невозможно было опознать. Но Байрон не сомневался ни минуты – перед ним тело Перси. Выкопанное из могилы, оно лежало на песке в ожидании той же участи, что накануне постигла Уильямса. На берегу стоял трупный запах.

– Сложно привыкнуть к подобному зрелищу, – с трудом выговорил Хант. – Извините, я все-таки буду ждать вас в экипаже.

– Ступайте, мой друг, – махнул рукой Джордж. – Вы тут явно не поможете ни нам, ни тем более Перси. А если вам станет дурно, то, напротив, помешаете превратить эти отвратительные, разлагающиеся останки в пепел.

– Извольте проявлять чуть больше уважения к ушедшему в мир иной другу! – визгливо вскрикнул Ли, отвернулся и быстро пошел к экипажу.

Эдвард и Джордж переглянулись.

– Экая барышня, – процедил Трелони. – Пусть отсиживается в экипаже и молится о спасении своей души.

– Пойдемте. Не будем терять времени, – Байрон направился к итальянцам, стоявшим поодаль в ожидании дальнейших распоряжений странных английских господ.

Хворост был заранее собран на том же месте, где накануне сжигали тело Уильямса. На сей раз сверху поместили носилки с останками Шелли. Огонь занимался медленно – мешал сильный ветер с моря. Но постепенно он все же подобрался к телу. Итальянцы молились в сторонке, Хант судорожно перекрестился, выглянув из экипажа. Буквально через минуту он сильно пожалел о том, что высунул нос наружу: едкий дым окутал все окружающее пространство, а на Перси ярко вспыхнула одежда. Ли быстро выскочил на землю. Его тут же вывернуло наизнанку.

Джордж смотрел на костер не отрываясь. Он понимал, что обязан стоять здесь, возле последнего пристанища друга, отдавая ему последние почести. Изгнанные, непонятые на родине, они вдвоем прошли немалый путь отречения от прошлого. Они часто спорили, даже ругались, но всегда находили повод помириться.

– Мы писали тогда страшные истории. Все вчетвером, – тихо промолвил он.

– Что? Извините, Джордж, я не расслышал, – Трелони оторвал взгляд от горизонта и повернулся к Байрону.

– Мы писали о страшном и неведомом. Хуже всех, естественно, получилось у Клер. Остальные справились прекрасно! Мы читали друг другу, не представляя, что самое ужасное нас ожидает впереди. Смотрите, Трелони: идет борьба бренного тела с огнем, будто Шелли продолжает сражаться со смертью…

Прямо на погребальный костер с моря бежали волны.

– Если шторм усилится, вода накроет Шелли и унесет в море, – промолвил Трелони.

– Мы не в силах ускорить ход событий. Так тому и быть: Перси унесет туда, где он погиб. Он будет похоронен на дне морском, – казалось, Байрон впал в то состояние, когда ни одно событие не в состоянии вывести его из равновесия.

Шло время. Друзьям казалось, что прошла вечность. Волны подбирались совсем близко к костру, но пока по-прежнему не касались огня.

– Завораживающее зрелище, не находите? – вновь обратился к Трелони Джордж. У него появилась настоятельная необходимость произнести что-нибудь вслух. – Огонь, вода, яркая луна, звезды – все они безмолвные свидетели нашего обряда. Это воспоминание они будут, в отличие от нас с вами, хранить вечно.

Итальянские крестьяне начали потихоньку разбредаться. Им уже заплатили, а смотреть на нежелавшее превратиться в прах тело Шелли стало совсем невыносимо, да и усталость брала свое. Хант задремал, прислонившись к дверце экипажа, выходившей на противоположную от костра сторону. И только двое продолжали выполнять свой скорбный долг, не теряя мужества и силы воли…

Сердце никак не желало сдаваться огню. Уже не осталось ни одного органа, который бы продолжал необычную схватку с пламенем, но сердце Шелли боролось до последнего.

– Я заберу его, – решительно сказал Джордж и сделал шаг вперед.

– Что вы намерены сделать? – Трелони очнулся, вынырнув из океана нахлынувших на него чувств.

– Положу в спирт. Так его можно хранить долго, – он помолчал. – Если не вечно. Но я не говорю этого слова, потому что вечного в принципе нет ничего. Видите, перед нами наглядная иллюстрация моих слов.

– Разве вы не верите в бессмертие души? – встрепенулся Трелони. – Тела бренны, а души витают где-то. Помните, мы беседовали о призраках. Ведь это души умерших, не нашедшие успокоения.

Ненадолго установилась тишина. Было непонятно, ответит ли Байрон, услышал ли он в принципе вопрос. Погребальный костер догорал. Начал заниматься рассвет. Еще луна не успела погаснуть на небе, как горизонт стал медленно окрашиваться в светло-голубой цвет. Свет и тьма не боролись – они мирно передавали друг другу бразды правления, точно понимая: когда придет час, они вновь поменяются местами…

– Да, конечно, – вдруг произнес Джордж, – души куда более живучи, чем тела. Однако и они невечны, поверьте. Те мучающиеся признаки потому и считаются неуспокоившимися душами. Плохо, когда душа не нашла своего последнего пристанища и бродит среди людей. В вечности нет ничего хорошего, Трелони. Не ищите ее. Ни море, ни эти горы, ни песок под нашими ногами невечны, – он протянул руку, затянутую в белую перчатку и взял сердце Шелли. – Отдам Мэри. Пусть хранит столько, сколько отпущено свыше.

В этот момент Ли Хант вышел из экипажа и подошел к костру. Он посмотрел на Байрона странным, отсутствующим взглядом и с трудом проговорил:

– Отдайте сердце Перси мне. Он был мне лучшим другом. Мне нужно оставить это на память…

Джордж не стал спорить и отдал останки Ханту. К утру друзья вернулись в Пизу. Тут же, обессиленные, они отправились спать. Правда, прежде чем лечь, Джордж, как и обещал, заспиртовал сердце Перси. К двум, несмотря на бессонную ночь, он проснулся. Наскоро перекусив, Байрон объявил, что хочет ехать в Ливорно посмотреть на «Боливар».

– Не выхожу на нем в море, так хоть погляжу, как там моя шхуна, – прокомментировал он свое решение.

Терезе была явно не по душе затея Джорджа, но она видела – отговаривать его бесполезно. Он находился в том состоянии, когда разум и чувства спят, а тело требует физической нагрузки. Трелони ехать отказался. Ему, не в пример другу, хотелось остаться дома. Навалившаяся усталость не позволяла не только мыслить, но и двигаться…