Читать книгу "Великие умы России. Том 5. Анатолий Александров - Анастасия Самойленко"

Анатолий Александров в г. Мирный

«У нас каждый год выходило по крайней мере по одному реактору в дело. Те реакторы, которыми занимался я, давали по 100–120 кг плутония в год. А вот эти, скажем, 120 кг – это было как 20 бомб, таких, как в Хиросиме. Так что отсюда можно составить себе представление, какого порядка масштаб производства был у нас в стране. Смысл-то в том, что в Советском Союзе гораздо быстрее развернули производство серьезного масштаба, чем успели развернуть американцы».

В ИАЭ с Н. С. Хлопкиным и Н. Н. Пономаревым-Степным

Анатолий Петрович при пуске нового реактора хотел быть полностью уверенным в том, что во время непредвиденных ситуаций ученым удастся быстро сориентироваться. Александров прокручивал в уме различные комбинации «чрезвычайных происшествий», но до запуска реактора он не мог ничего знать наверняка. Тогда здание, где находился реактор, было расположено прямо напротив гостиницы «Россия», соответственно рядом с Кремлем. Во время пуска по традиции присутствовало высокое начальство, за пультом сидел лично Ванников. Александров, как научный руководитель, должен был наблюдать в стороне. И вот пуск начался. Анатолий Петрович сразу почувствовал, что что-то пошло не так. Взволнованный, он кинулся к пульту и остановил реактор. Тогда все могло произойти очень быстро и привести к ужасным последствиям. Они находились в шаге от крупнейшей аварии, которая могла произойти в центре Москвы. Ванников немедленно подошел к Александрову, с которого пот буквально катился градом, и спросил: «Ну что, лошадка могла убежать?». Анатолий Петрович ответил, что могла. На это Ванников ему сказал, что в этот день Александров отработал свою зарплату за всю жизнь.

Через некоторое время в полную силу развернулись работы над следующим поколением реакторов, которые в два раза превышали мощность своих предшественников. Уже после первого неудачного запуска их удалось существенно улучшить: эффективность и безопасность новых реакторов оказались гораздо выше планируемых. Строительство подобной установки было очень затратным для бюджета страны, но физики с помощью своих доработок помогли в том числе сэкономить государственные деньги. Что уж и говорить, высокое руководство возлагало большие надежды на успех «Атомного проекта». Подвести свою страну ученые не могли, ведь сверху им давали зеленый свет на очень дорогие научные эксперименты. Александров всегда гордился той степенью доверия, с которой относились к его разработкам, ведь достаточно было одной его подписи на проекте завода, чтобы он был построен без всякого вмешательства со стороны.

Работа над первой советской атомной бомбой приближалась к концу. Скоро «изделие» (так его называли из соображений секретности) будет готово. А пока на дворе 1948 год, и Анатолия Петровича снова пригласили на совещание по «Атомному проекту», которое обычно в Институте физпроблем проводили Харитон и Ландау. На этот раз помощь Александрова требовалась в работе с зарядом. Чтобы его детали не окислились, их необходимо было покрыть никелевой оболочкой. Для разработки этого метода и хотели привлечь группу ученых под руководством Александрова. Один из его сотрудников, молодой парень по фамилии Шальников, в теории разработал всю технологию, но покрывать составом непосредственно «изделие» попросили лично Анатолия Петровича. Курчатов мог доверить такую тонкую работу только проверенному специалисту. В тот раз Александров впервые оказался под начальством Ю. Б. Харитона, который должен был принимать его работу. Покрытие бомбы тончайшей оболочкой требовало необычайной точности: Харитон не допускал отклонения и на четверть микрона. Тут Александрову стало любопытно, почему Юлий Борисович так ко всему придирается. Вроде бы перед ним стояли и куда более важные задачи – например, просчитать скорость и силу ударной волны. На это Харитон ответил, что если Александров точно исполнит его «заказ», то все остальные от них зависящие факторы уже не смогут повлиять на мощность бомбы. Анатолий Петрович по истечении многих лет вспоминал: «Вот он тогда нас жал, как говорится, изо всех сил, как пресс. Причем очень деликатно, очень мило, но все-таки выжал из нас все, что было нужно. Тут я опять-таки убедился в том, какой это человек: необычайной ответственности и добросовестности».

Так как плутоний быстро окисляется и может даже загореться в воздухе, Анатолий Петрович работал с ним в специальном помещении. Лабораторию, которую ему тогда выделили, Александров потом не мог вспоминать без улыбки. Хоть на «Атомном проекте» деньги старались и не экономить, один из самых тонких и сложных участков производства «по-царски» расположился в ветхом щитовом домике. Это помещение всегда тщательно охраняли, но однажды пожарный, который дежурил на чердаке, провалился сквозь крышу прямо в лабораторию. Сейчас трудно поверить, что здание, где находился заряд атомной бомбы, буквально разваливалось по частям и напоминало скорее сарай, чем секретный объект.

Вообще режим на «объекте» – это отдельная интересная тема. Ему подчинялись все – независимо от ранга и положения. Анатолий Петрович иногда вспоминал генерала, который отвечал за безопасность у них на Урале. Это был чуть ли не главный человек в городе. Во всяком случае вел он себя с большей важностью, чем любой научный руководитель! Генерал по любому поводу названивал Берии и во всем видел преступные действия. Однако, казалось, что на объекте сотруднику госбезопасности было просто скучно, и поэтому он цеплялся за любую возможность найти виноватого. Как-то раз ему донесли, что в воду в результате недосмотра или ошибки сбросили некоторое количество плутония. Готовый разоблачить любого вредителя, генерал сразу же ринулся разбираться. Сказал: «Будем проверять воду!». Доносчики на это ему ответили, что не могут работать с плутонием, пока им не спустят воду в пруду до самого дна. И генерал немедленно приказал слить радиоактивный пруд в чистую реку, из которой пили местные жители! И все из-за пустякового доноса!

Через какое-то время «проконтролировать» ученых приехали генералы из ведомства Берии во главе с Махневым и Завенягиным. Под конец работы над бомбой они вообще часто появлялись на объекте. Видимо, хотели создать себе положительный образ в глазах начальства. Проверку на прочность пришлось пройти и Анатолию Петровичу. У Александрова кремлевские посетители спросили, почему он так уверен, что занимается именно плутонием, вдруг это какая-то подделка?! Ошеломленный ученый немедленно взялся объяснять технологию получения материала, но генералов это не убедило. Они начали подозревать Александрова в том, что он подменил настоящий плутоний каким-то другим материалом и пытается их обмануть. Анатолий Петрович обратился к научным характеристикам материала – опять не верят! Через полчаса бессмысленных препирательств он решил дать никелированную половинку заряда генералам в руки – она была горячей. Анатолий Петрович сказал, что только плутоний сохраняет такую постоянную температуру. Но и тут Махнев не успокаивался: а вдруг Александров специально нагрел полушарие перед их приходом? Тут не выдержал уже ученый: «Вот сидите здесь, сколько хотите, пусть полежит в сейфе, потом, когда посчитаете нужным, возьмете ее. Ждите, когда остынет». В итоге генералы поняли, что это «правильный» плутоний, но нервы по дороге к этому открытию подпортили изрядно. Конечно, ученые осознавали, что государство расходует миллионы на «Атомный проект», но почему контроль усилился, когда бомба была уже почти готова, они не понимали.