Читать книгу "Мочалкин блюз - Акулина Парфенова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дорогой?
– Да.
– Не поеду. Устаю по средам.
– Нужна помощь.
– Так бы и сказали. Постараюсь через час.
– Это уже разговор.
Георгий Филиппович дает мне бесплатные уроки своего дела.
Для осмотра антикварных предметов у меня есть набор инструментов, который я храню в специальном несессере. Точнее, я использую доставшийся в наследство от дальнего родственника, земского врача, старинный докторский саквояж хорошей кожи. В частности, в набор входят две рулетки – стандартная и миниатюрная. Стандартной я измеряю основные параметры мебели – высоту, ширину и т. п. А миниатюрной, она более гибкая, удобно измерять диаметр колонн или другие детали декора сферической или цилиндрической формы.
Данные о мебели интересующего меня стиля и ее состоянии, отличительные особенности каждого предмета я заношу в отдельный файл моего лаптопа независимо от того, покупаю я вещь или нет. Это необходимо, чтобы впоследствии ориентироваться в ценах и движении рынка.
В набор входит также цифровой фотоаппарат с особым объективом, предназначенным только для съемки стационарных объектов. Мебель я фотографирую, а снимки размещаю вместе с общей информацией в том же файле.
Есть еще специальный фонарик, он позволяет оценить глубину отверстия и его происхождение. Если оно сделано жучками, его немедленно обрабатывают специальными химикатами. Если виновник – неумелый человек, отверстие заполняют специальной смесью, которая, попав в полость, твердеет и обретает свойства дерева. Эти составы я также имею с собой в небольших количествах.
В том же саквояже я храню тонкий длинный нож из нержавейки и белый халат. Нож нужен для того, чтобы аккуратно отделять от дерева наклеенные куски бумаги или другие инородные наслоения, вынимать битое стекло. Халат – чтобы не пачкать одежду.
Доставая с антресолей упаковку перчаток, которые также необходимы при осмотре, я потянула за угол забытого свертка.
В нем и оказалась юбка, которую я искала на рейлинге. Она сильно смялась, поэтому пришлось использовать паровой утюг. Для бархата он незаменим.
Туфли… Это сложный вопрос. По-настоящему хорошие у меня одни. Очень яркие – из черной, желтой и белой сильно лакированной кожи – Lagerfeld, они были куплены на барахолке за смешные деньги. Но они слишком в духе шестидесятых. Поэтому решила обуть другие, еще более вызывающие. Чтобы они отвлекали внимание от блузки. Это были лодочки-шпильки из меха коровы, имитирующие зебру, марки «Советский разведчик».
Завершили образ черный тренч, белый в крупный черный горох платок и темные очки. Я обрызгалась духами «Пачули» от Etro и почувствовала себя Золушкой, которая собирается на бал, где принцем будет ненужный предмет мебели.
Георгий Филиппович, пожилой бонвиван с внешностью и манерами актера Александра Ширвиндта, не сразу меня узнал в необычном прикиде, а узнав, рассыпался в комплиментах. В его каморке мы выпили кофе. Он – с коньяком, я – с молоком, спасибо Остину. Я повесила на плечики тренч и платок. И мы отправились осматривать обещанный давенпорт. По дороге я загляделась на дивную спальню бидермаер, явно приплывшую к Георгию Филипповичу от какого-нибудь его коллеги из Амстердама или Гамбурга. Я влезла в огромный гардероб, закрыла за собой дверь и представила себя сначала героиней сказки Клайва Льюиса, а потом маленькой европейской девочкой между Первой и Второй мировыми войнами. Медовый запах вощеной грушевой древесины кружил голову. Представились альпийские луга, тучные стада, очаровательный юный пастушок, напевающий тирольскую песню. Я замечталась.
Вдруг дверка открылась, я ослепла от яркого света, и смутно знакомый мужской голос произнес:
– Итит твою, Филипыч. У тебя тут скелет в шкафу.
– Там может быть только какая-нибудь старая вешалка, – отозвался антиквар.
– Благодарю за комплименты вас обоих, джентльмены, – ответила я.
Мужчины остолбенели от неожиданности.
– Позвольте, я помогу. – Глеб Гостев, которого я наконец узнала, подал мне руку. – Кстати, как ваша язва?
– Спасибо, болит, – ответила я, испытывая неудержимое желание забраться обратно в шкаф.
– Так, где же мой давенпорт? – изо всех сил стараясь скрыть замешательство, спросила я.
– Как это ваш давенпорт? Филипыч, разве ты его уже продал?
– Еще не продал, но уверен, что продам не позднее чем через полчаса и, возможно, кому-нибудь из вас.
Хитрый торговец решил устроить что-то вроде торгов. И реальным покупателем считает моего недавнего знакомого, а меня позвал для нагнетания ажиотажа. Потому что совершенно понятно, что давенпорт никак не может быть в стиле гротеск. А мое трепетное отношение к чистоте стиля Георгию Филипповичу хорошо известно.
– Позвольте представить. – Георгий Филиппович тоже слышал про этикет. – Глеб…
– Прошу без церемоний и паспортных данных, – сказала я.
И тут я увидела это чудо мебельного искусства. Передние ножки давенпорта были изогнуты чрезвычайно изящно, только мастер с отменным вкусом и верным глазом мог создать такую совершенную линию. Резьба по эбеновому дереву встречается крайне редко: древесина его тверда. Но здесь ее было в изобилии, и рисунок не повторялся ни на одном из двенадцати ящичков. Основным мотивом резьбы был морской конек. Фигура сколь изысканная, столь и символическая. Причем символика могла происходить из разных культурных пластов. В картографии морской конек может обозначать место захоронения сокровищ. А в современной жизни – мужскую однополую любовь. Будь она неладна, подумала я, глядя на моего предполагаемого конкурента в борьбе за шедевр.
– В гостиной Николаса Хэслама, известнейшего лондонского декоратора, стоит журнальный столик на ножках, представляющих собой морских коньков, – блеснула я эрудицией.
Последнее время мне везет на эстетические впечатления.
Я решила, что куплю эту вещь и подарю Шериданам. Давенпорт был достоин каюты самого адмирала Нельсона, так пусть вернется к его потомку, если не по крови, то по духу. Вот.
О чем я тут же оповестила господ присутствующих. Георгий Филиппович довольно ухмыльнулся, он решил, что я оценила ситуацию и подыгрываю ему.
Но мне попала под хвост шлея. Этот Глеб действовал мне на нервы. Было заметно, что давенпорт нужен ему, и мое замечание про Хэслама не осталось неуслышанным. Он размышляет, как бы похитрее начать торговаться. А мне, в свою очередь, хотелось вывести его из себя во что бы то ни стало. Увидеть, как покраснеет его хладнокровная красивая физиономия и он начнет грубить.
Я совершала заведомую глупость. Игрушка была мне совершенно не по карману.
И вот он начал.
– За сколько вы, Георгий Филиппович, хотели продать эту вещицу? – Вроде как и не был раньше на «ты» с уважаемым продавцом.
– А сколько вы могли бы предложить?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мочалкин блюз - Акулина Парфенова», после закрытия браузера.