Читать книгу "Игрушка для императора - Сергей Костин"

— В порядке. Сколько я тут прохлаждаюсь?

— Неделю, варркан. Целую неделю. Да-да.

Процесс с каждым разом затягивается. Это не слишком хорошо. Хорошо если в клетке, а вдруг приспичит на костре?

— Что это вы Граф на меня так странно поглядываете?

— Да нет, ничего, — смутился Луиз, — А ты, варркан, есть не хочешь? Мяса там свежего. Или крови.

— Мяса? — я немного подумал, хочу ли я свежего мяса и пришел к выводу, что не очень, — Мяса не хочу. И крови не хочу. А вот если… Чего вы прыгаете Граф?

Боболок и в самом деле проворно отскочил от клетки, едва я поднялся на ноги. Лапы его судорожно сжимали эфес серебряной шпаги, а он сам чуть слышно похрюкивал. Все тот же атавизм.

— Ясно, — помотал я головой. Потом подошел к прутьям и просунул сквозь них руку, — Валяйте свои прививки. Да отвернусь я, отвернусь. До чего пугливые нелюди пошли.

— Станешь тут пугливым, — признался Граф, осторожно приближаясь ко мне, — Видел бы ты себя со стороны в эту неделю, да послушал все то, что орал благим ревом, и не так бы скакал. Так я тебя немного порежу?

— Режь, — согласился я, — Только руку не оттяпай. Она мне еще пригодится.

Я отвернулся, дабы не смущать Графа в его справедливом желании проверить меня на предмет монстроидальности. Слышно было, как он, бормоча молитву, сделал несколько шагов. Потом по руке скользнуло холодное серебро, вспарывая кожу и разрезая мясо.

— Все?

— Все, — Граф занял безопасную позицию и оттуда наблюдал за состоянием раны.

Я посмотрел на руку и скривился. Граф меры не знал. Порез оказался длинный и глубокий. Хирург из нелюдя при всем желании не получился бы.

— Не горит? — пощелкал я пальцами.

— Не горит, — Луиз подергал поросячьим носом, принюхиваясь. Хотя давно известно, что серебряное пламя не пахнет, — Так ты точно без последствий, или охрану звать?

Я с шумом выпустил из легких воздух. Доказать, что ты не верблюд в этом мире оказалось сложнее, чем предполагалось.

— Граф, ты меня уморил. Нормальный я. Шерсти нет, клыков нет. Серебро не берет. Какие еще тебе доказательства нужны?

— А ты поколдуй, варркан, — нелюдь поскребла за широким ухом. Волнуется, значит. Боболоки, когда волнуются, чешутся без меры, — Нелюдь колдовать неспособен, это тебе каждый детеныш скажет. Вот и докажи.

Я вздохнул. Творить волшебство просто ради представления не хотелось. Но надо.

Помахав в воздухе рукой, я протянул к Графу кулак и разжал его. Над ладонью парила яркая звездочка. Элементарное заклинание малого огня, не требующее больших, как умственных, так и физических способностей. Как ни странно, Граф знал и об этом.

— Так и я могу, — рыкнул возмущенно боболок, помахал лапами и, что-то пробормотав, разжал когтистую пятерню. Из нее вывалилось куриное яйцо и с хрустом раскололось об пол. Графа сей факт ничуть не смутил, — Не то заклинание, — пояснил он, улыбаясь, — А ты, варркан, сделай что-нибудь повесомее, посерьезнее.

— Надоел ты мне Граф. Но, так и быть. Смотри на прутья, и не говори, что не видел.

Я дотронулся пальцами до толстых, железных прутьев клетки. Они издали тихий шелест и ржавой шелухой осыпались вниз.

Это колдовство больше потрясло Графа, нежели пустяшный фокус со звездой. Он удивленно задрал брови вверх и нечленораздельно промычал. Не понял что.

— Устраивает?

Но угодить боболоку было не легко.

— Если ты такой умный, варркан, то почему не выходишь сам? А просишь открыть клетку? Нестыковочка выходит, варркан.

— Ну…, - я неопределенно помахал головой, — Если ты тоже такой умный, то должен был понять, что это только иллюзия, — прутья материализовались на своем месте, целые и невредимые, — А также должен понимать, что не могу я сейчас выбраться сам. Лень мне. А если быть более откровенным, то просто не хватает сил. Устал. Вот отдохну с твоего позволения, тогда поколдую на радость тебе и твоим подданным. Короче Граф, или открывай и приведи меня в порядок, или я тебе не товарищ. Будешь сам с людьми разбираться.

— Так бы сразу и сказал, — крякнул боболок, звякая запорами, — Смотри-ка, а рана-то твоя!.. Кончилась!

На месте пореза оставался только грубый шрам, который, я знал это, через сутки рассосется без следа. Заставить работать регенеративную систему, это единственное на что оставалось сил. Не истекать же кровью попусту.

Поднимаясь по крутой лестнице, я споткнулся и чуть позорно не загремел вниз, но Граф вовремя придержал меня сильной лапой.

— Слабоват ты, варркан. Слабоват. Я-то думал, что выписываю из другого мира воина и силача. Но что-то не вижу перед собой эпосного героя сказок. А может ты и не варркан вовсе? Может, врут сказки и предания?

— Не врут, — успокоил я нелюдя, — Дай немного времени. Чуть-чуть только.

Сказать честно, я и сам был немало удивлен слабостью организма. Такого со мной еще не случалось. В прошлые прибытия в этот мир тело, после превращений, наполнялось силой и мощью. А сейчас? Глаза слипаются. Руки дрожат, словно у немощного старика. Хорошо хоть не видит меня в таком жалком состоянии Илоннея. Но я стал варрканом. Я знаю это. В мозгах пока сплошная неразбериха, но мне нужно совсем немного времени, чтобы привести все порядок. Совсем немного. День, два. Месяц. И все это время я буду спать. Спать. Спать…

Последнее, что я запомнил перед тем как упасть на кровать и закрыть глаза, недоверчивая морда боболока Графа, который, скрестив на груди лапы, наблюдал, как расторопные стаскивают с меня грязные одежды.

Проснулся я от легкого прикосновения к своему лбу. Кто-то заботливо укладывал на него влажную тряпку. Знать не слишком хорошо я выглядел.

Переждав некоторое время, я приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на заботливую сиделку. Почему я решил, что это была представительница женского населения замка? Потому, что я варркан. Чтобы выжить в этом мире я должен многое знать. И тем более разбираться, какой запах у самцов, а какой у самок нелюдей.

Рядом с кроватью, я не ошибся, сидела упыриха, та самая, которая приносила мне одежду. На ее коленях лежала развернутая книга. Упыриха, чуть шевеля толстыми губами и водя по строчкам крючковатым пальцем, читала, не забывая время от времени почесаться.

— Про любовь? — спросил я.

Упыриха тихо взвизгнула, подскочила со стула и шарахнулась к выходу. Потом увидела, что ничего страшного не произошло. Просто ее больной, наконец, пришел в себя. Она, страшно покраснев, склонилась в реверансе, уткнув большие круглые глаза в пол.

— Простите, сир варркан. Я не думала, сир варркан, что вы очнетесь так скоро.

— Да не стоит извиняться, — я принял сидячее положение, свесив босые ноги с высокой кровати, — Так о чем, говоришь, книжка?