Читать книгу "Загадка черного призрака - Анна Устинова"

– Говорю же, дурдом, – покрутил пальцем возле виска Димка.

Петька, не отвечая, разглядывал книгу Аполлона Парнасского. Она носила сколь длинное, столь и запутанное название «Призраки среди людей, или Трансцендентальная данность нашей реальной жизни».

– Че-его? – уставился на обложку Димка.

– Учиться надо лучше, Димочка, в школе, – не замедлила с колкостью Маша. – Тогда будешь умные слова понимать.

– Отвяжись от меня со своей школой! – заорал на всю улицу брат. – Лучше пусть Петька мне объяснит, на фиг он взял эту лабуду?

– Лабуду? – уже полностью углубился Петька в труд Аполлона Парнасского. – Нет, – с каким-то отсутствующим видом продолжал он. – Это не лабуда. Тут вроде бы очень детально исследуется поведение призраков.

– А-а! – заорала вдруг Настя.

Ибо коренастый и достаточно упитанный Петька, продолжая читать, наступил ей на ногу.

– Глядите-ка! – охватил восторг Машу. – У нашего Терминатора ученик появился!

– Извини, – был очень смущен Петька.

– Вот, вот, – скорбно покачал головой Димка. – Сейчас ты Настьке на ногу наступил. А еще немного Парнасского почитаешь, так он, чего доброго, сам к тебе ночью явится вместе с пачкой собственных призрачных фотографий в молодые годы.

– Где он как две капли воды похож на Тома Круза! – звонко расхохоталась Настя.

– Я на вашем месте лучше поторопился бы к шалашу, – недовольно глянул на друзей Петька. – Книга, по-моему, интересная. Но на ходу я в ней разобраться не в состоянии.

Все поспешили к Петькиной даче. Едва оказавшись в штаб-квартире Тайного братства, Петька, как следует протерев очки, раскрыл труд Парнасского на первой странице и принялся с выражением читать вслух:

«Введение.

Призрак как данная мистическая субстанция имеет тенденцию возникновения с относительно постоянной константой. Эта константа в ее метафизическом значении тем более очевидна, что призрак, или фата моргана, проявляет свои основные (и относительно закономерные) свойства полной или частичной материализации в зрительном восприятии нашего глаза во всей совокупности своих индивидуально-нравственных качеств. В этом свете…»

– Ты что, издеваешься? – заорал Димка.

– Говорю же, учись лучше в школе! – захохотала Маша.

– Только попробуй сказать, что все это проходят в школе! – сжал кулаки Димка.

– К сожалению, не проходят, – покачал головой Петька. – Иначе я бы куда больше понял.

– Больше? – переспросил Димка. – Да у этого Парнасского вообще ничего понять невозможно.

– Я лично вроде бы уловил общую суть, – отозвался Петька, однако прозвучало это не очень уверенно.

– Вроде или уловил? – немедленно осведомился Димка.

– И какая же, интересно, у нас получилась суть? – с самым что ни на есть издевательским видом спросила Маша.

– Ну-у… – протянул Командор. – Аполлон Парнасский вроде бы говорит о призраках, которые являются живым людям.

– А что, есть призраки, которые являются мертвым людям, – скривила губы в усмешке Маша.

– Слушайте, долго вы еще надо мной издеваться будете! – обиделся Петька. – Я, видите ли, тут стараюсь! Вслух им читаю! Можно сказать, чуть язык не сломал…

– Тут ломай не ломай, все равно мимо тазика, – вклинился Димка.

– А по-моему, – очень серьезно проговорила Настя, – надо сначала немного сойти с ума, как Коврова-Водкина. И только тогда нам станет понятен текст Аполлона Парнасского.

– Насчет этого, Настасья, можешь не беспокоиться! – весело заявил Димка. – Если Петька дочитает нам эту книгу до конца, то крыша поедет у всех.

– А я вам больше читать вслух не буду, – отозвался Петька. – Мне нужно с этим трудом один на один разобраться.

И он кинул очень красноречивый взгляд на творение Аполлона Парнасского.

– Наверное, это правильно, – легко согласился Дима. – По-крайней мере хоть часть из нас останется нормальными.

– Очень дипломатично сказано, – фыркнула Маша.

– При-иветик! – раздался у входа в шалаш пронзительный голос.

– Люська, – с трагическим видом прошептал Димка.

В следующее мгновение в шалаш просунулось остроносенькое личико с близко посаженными серыми глазками.

В шалаше повисла напряженная тишина. Люська была ровесницей членов Тайного братства. Однако отличалась столь склочным нравом, что общение с ней каждый раз заканчивалось шумными скандалами, в которые Люська втягивала всех родителей, а также бабушек и дедушек. Тем не менее, выждав какое-то время, Люська снова пыталась завязать дружеские отношения с Петькой, Димой, Машей и Настей.

– А между прочим, я только что из Италии, – пролезая в шалаш, сообщила Люська.

– Потрясающе, – вяло откликнулась Маша. А про себя добавила: «Хоть бы нам от нее побыстрее отделаться. Не обсуждать же при ней Аполлона Парнасского. Если она узнает, чем мы тут занимаемся, это еще хуже, чем признаться во всем Павлу Потаповичу».

– Целых две недели по Италии колесили, – продолжала Люська. – И, между прочим, жили только в пятизвездочных отелях.

– С чем тебя и поздравляю, – хмуро уставился на нее Димка.

– Тебе-то, конечно, такое не светит, – поджала губы Люська.

– Мне другое светит, – напустил на себя многозначительность Димка.

– Светит вам дача до конца лета, – с еще большим высокомерием произнесла Люська. – А мы, между прочим, в августе еще и в Англию собираемся. Тоже по высшему классу и с заездом в Париж.

– А мы с родителями, – подмигнув украдкой друзьям, заявила Маша, – едем в августе на необитаемый остров в Тихом океане.

– Дешевка, – процедила сквозь зубы Люська.

– Ошибаешься, – подхватил игру Димка. – Это самый дорогой тур в агентстве.

– Значит, агентство паршивое, – тут же ответила Люська и опустилась на плед рядом с Петькой.

– Вовсе нет, – возразила Маша. – Тур-то не простой, а с охотой на акул.

– Гадость какая! – скривилась Люська. – Меня лично интересует культурный отдых.

– Ну и что же ты интересного видела в Италии? – чувствуя, что между близнецами и Люськой назревает конфликт, решил вмешаться Петька.

Люська кинула на него исполненный благодарности взгляд. И с придыханием сообщила:

– Оперы, гандолы и статуи.

– Очень хорошо, – пряча улыбку, сказал Командор.

– А еще мы там обошли все бутики, – добавила Люська. – В общем, Италия есть Италия. Мы с родителями в восторге. А главное, мать после итальянской оперы решила сама тоже пением заняться. Говорит, теперь у нее появился смысл жизни. Отец уже прямо на месте с одним итальянцем договорился. Будет его в Москву выписывать.