Читать книгу "Повторный брак - Элла Уорнер"

– Разумеется, Глэдис. Ты вольна делать все, что угодно. Как и всегда, – напомнил он ей. Глаза его сияли. Они оба знали, какое наслаждение доставили ей часы, проведенные вместе с Дэйвом.

Однако коль скоро уж она собралась остаться здесь на выходные, предстояло разрешить и кое-какие проблемы. Наступал вечер. Мать, вероятно, уже вернулась от Вивьен и, конечно же, будет ждать дочь к ужину. Она просто не могла исчезнуть вот так, ничего не объяснив.

– Мне придется позвонить матери, – не без горечи сказала Глэдис, хорошо понимая, какими осложнениями это ей грозит. Осложнениями, без которых она с огромным удовольствием обошлась бы.

Дэйв насмешливо поднял бровь.

– Тебе что, нужно ее дозволение? Сколько тебе лет, Глэдис? Двадцать девять, почти тридцать?

– Не будь смешным, Дэйв. Это просто вежливость. Она может подумать, что со мной что-то случилось.

– Ну что ж, мы ведь не хотим заставлять твою мать волноваться, верно? – все язвительней продолжал Дэйв. – На стене рядом с тобой телефон. Так позвони же ей прямо сейчас.

А глаза говорили: ну же, покажи, что ты свободна, что ни от кого не зависишь. Это заставило Глэдис вспомнить те горькие слова, которые Дэйв бросил ей, когда она решила расторгнуть их брак: «Да, конечно! Беги домой, к мамочке, стань снова ее драгоценной доченькой, ее послушной малышкой! Торопись – детишкам давно пора баиньки, а то мамочка заругает! Расскажи ей побыстрее, что она все-таки победила!..»

Но… Нет, и тогда, и сейчас он ошибался. Глэдис твердо решила, что этот номер у него не пройдет.

– Я хочу окончательно выяснить один вопрос, Дэйв. Раз и навсегда. Не знаю, что ты там думаешь о моей матери и какая муха тебя укусила, но неплохо бы вспомнить, что я все-таки вышла за тебя замуж и почти не встречалась с ней все время, пока мы были вместе, – тихо, но веско проговорила она.

– Я помню, Глэдис. – Взгляд Дэйва по-прежнему оставался тяжелым и жестким – Помню, сколько боли тебе это причиняло. Помню, ты плакала, когда мать поставила тебя перед выбором. И выбор сделала не ты.

– Я плакала потому, что ее ненависть к тебе была больше, чем любовь ко мне. Наверно, каждая девушка мечтает о том, что когда-нибудь у нее будет свадьба. И каждая мать мечтает о свадьбе своей дочери. Когда моя мать отказала мне в этом, это было, как… словно она отреклась от меня, словно я перестала быть ее дочерью. Конечно, мне было больно.

– Но ты же вернулась к ней, Глэдис. Что еще хуже, чем если бы ты просто отреклась от меня, – спокойно и ровно заметил Дэйв. – Софи всегда была моим врагом. Когда ты порвала со мной и расторгла наш брак, ты не на ничейной земле оказалась – ты перешла на сторону матери.

– Для меня это не имело ни малейшего значения, Дэйв. Наша любовь тогда умерла для меня. А мать болела и нуждалась в помощи. Я делала то, что, на мой взгляд, казалось правильным.

– Конечно. – На лице Дэйва возникла ироническая усмешка. – Это я могу подтвердить, Глэдис. Уверенность в собственной правоте, в способности четко определить, что правильно, а что нет, сильны в тебе до чрезвычайности. Я восхищаюсь тобой. И всегда восхищался. Но в этом и величайшая слабость: она не дает тебе увидеть и понять многое.

– Что – многое?

– Мир не делится только на черное и белое. Если Дэйв имеет в виду историю с Джулией, ожесточенно подумала Глэдис, он может говорить до посинения – ей все равно никогда не простить его.

Возможно, Дэйв прочел мысли Глэдис по глазам и поспешно сменил тему:

– Почему ты все это время оставалась с матерью? Она ведь поправилась, тебе не нужно было ухаживать за ней. У вас ведь нет ничего общего!

Глэдис хотелось сказать, что, когда ты в горе, все прочее кажется бессмысленным и пустым, а боль, обрушившаяся после развода, оглушила ее. Ей просто было безразлично, с кем и в чьем доме она живет. И ощущение пустоты не оставляло Глэдис все три года разлуки. Но нет, еще не время открыть Дэйву всю правду. Может быть, позже, когда она убедится в своих чувствах, когда будет уверена в нем, она и объяснит все. Но не сейчас.

– Должно быть, существует-таки голос крови – чувство дома, чувство семьи, и человека тянет к родным… Мне хотелось, чтобы у меня был хоть какой-то дом, – ответила Глэдис. – А что до ненависти к тебе, якобы внушенной моей матерью, поверь, Дэйв, в этом ты заблуждаешься. У нас было правило: мы никогда о тебе не говорили.

– В таком случае ты скроешь от нее тот факт, что сейчас ты со мной, – с сардоническим смешком подвел он итог.

– Моя жизнь – мое личное дело.

– Тогда давай звони матери. Как того требует вежливость.

Глэдис протянула руку, сняла со стены телефон и набрала номер, решительно взглянув на Дэйва. Не могло быть и речи о том, чтобы солгать. Дэйв просто перестанет уважать ее после этого.

– Это Глэдис… – начала она.

– Слава Богу! Я безумно беспокоилась! – воскликнула мать.

Эта фраза заставила Глэдис встревожиться.

– Что такое? – спросила она с волнение, не случилось ли что с ее сестрой или племянницами.

– Ты уже уехала от этого типа? – Слова матери буквально истекали ядом.

Первый шок прошел довольно быстро. Глэдис ощутила, как у нее внутри все сжимается от гнева. Она не имела ни малейшего представления о том, как мать проведала о ее визите к Дэйву, но только он мог вызвать у Софи такую ненависть. Глэдис постаралась, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно:

– От какого типа, мама?

– Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю, Глэдис. – Мать чеканила слова раздраженным тоном обвинителя. – Из-за дождя Вивьен быстро пришла с тенниса, и, когда я вернулась домой, Ширли Картер заглянула спросить, не хочешь ли ты провести с ней вечер. И тут я увидела телефонную книгу, открытую на номере конторы Дэйва Флэвина.

Глэдис обругала себя в душе последними словами. Ведь знала же, что мать – настоящая ищейка, ей бы в сыскном агентстве работать!..

В голосе матери чувствовалось нарастающее раздражение:

– С чего тебе только пришло в голову снова увидеться с ним? У тебя что, никакого представления о приличиях не осталось? Что может подумать Майк? Позволить этому типу насильно увезти себя, как…

– Как ты об этом узнала, мама? – оборвала ее Глэдис.

– Позвонила в его контору, и там мне все рассказали. У того, кто со мной говорил, тоже, видно, совести ни на грош. Он просто-таки восхищался столь отвратительным и бесстыдным поступком. Должно быть, все его служащие такие же бесстыжие мерзавцы, как и он сам!

– Какое право ты имеешь лезть в мои личные дела и в мою жизнь? – едва сдерживаясь, проговорила Глэдис.

– Да я же о тебе забочусь. – Должно быть, при этих словах мать всплеснула руками. – Ведь этот тип морочит тебе голову как хочет. Нужно же кому-то защищать тебя от него!