Читать книгу "Гадюкинский мост - Ростислав Марченко"

Ну, а пока посмотрим, как изменится обстановка в Коровино и госпитале, например от разного времени контакта с аборигенами.

А свободное время мне лучше посвятить размышлениям, что в прошлый раз пошло не так и что я неправильно делал, коли бой закончился для моего взвода такой катастрофой.

ОШИБКА. При отсутствии впереди разведки и боевого охранения боевым машинам на переднем скате рядом с окапывающимися бойцами было делать нечего. Несмотря на то, что БМД были прикрыты масксетями, образовавшиеся рядом с копающими людьми пупки на голом склоне высоты, видимо, были неплохо различимы немецкими наблюдателями и наводчиками скрытно подтянутых противотанковых орудий, в результате чего машины оказались уничтожены безнаказанно.

ОШИБКА. Разведка – это глаза и уши командира. Она должна вестись непрерывно и всеми возможными способами. Если бы впереди работали мои разведчики, небольшая группа противника в принципе могла остаться необнаруженной, однако подход танков, колонны пехоты и тягачей с артиллерийскими орудиями они бы точно не пропустили, в результате чего скрытно подтянуть пушки и расстрелять мои машины на склоне враг бы не смог.

ОШИБКА. Выделение в качестве наблюдательного пункта и дежурного огневого средства машины с самыми слабыми возможностями экипажа по наблюдению и огневому поражению обнаруженных целей не позволило обнаружить наличие противника в зоне ее наблюдения, пока не стало слишком поздно, а после открытия им огня подавить его. Открытое размещение членов экипажа рядом с «Кордом» на броне привело к тому, что бойцы были расстреляны пулеметами в первые же секунды боя и погибли, даже не выстрелив. Выключение из наблюдения за местностью тепловизоров БМД ради нескольких лишних лопат прямо кричало о моем идиотизме.

ОШИБКА. На рытье полноценного окопа для БМД по нормам требуется двадцать пять человеко-часов, и даже использование колхозных хитрушек, которые по замыслам оставшихся в прошлом-будущем специалистов воздушно-десантных войск, с утверждением их руководством, начиная с самого Василия Филипповича Маргелова, должны были заменить ножи самоокапывателей на боевых машинах, доставляло определенные проблемы уложиться хотя бы в двадцать часов. Такого запаса времени у меня не нашлось. Что я собственно и предполагал, однако решил рискнуть. Результатом необоснованного риска стал погибший практически безнаказанно взвод и выстрел мне в лицо.

ОШИБКА. Системная. Поставленные задачи должны соответствовать имеющимся возможностям, подвиги воли и комсомольские чудеса надо оставлять сказкам и анекдотам про Анку-пулеметчицу. Если нарезка задач по инженерным работам, не соответствующим имеющемуся времени, – однозначно моя ошибка, то гибель взвода в результате расстрела не обнаруженными до самого открытия огня противотанковыми орудиями, – совсем не факт, что ошибка выставленных наблюдателей. Наша сорокопятка в музее обрезом щита была мне не намного выше пояса, немка вряд ли была выше, такие размеры весьма благоприятствуют скрытному выдвижению и маскировке на позиции, особенно коли у наблюдателей противника не соответствующие возможностям имеющейся оптики либо просто слишком большие сектора наблюдения. А тепловизорами они не пользуются.

Повторять данные ошибки я не собирался, одолевавшее меня тихое бешенство никуда не делось, и утолить его могла только месть. Тем не менее, искушение посадить личный состав в БМД и, устремившись вперед и действуя с машин, огнем и мечом покарать всех встреченных фашистов все же удалось перебороть. Хотя и с некоторым трудом.

Как выяснилось в предыдущей жизни, для моих БМД противотанковое вооружение семидесятипятилетней давности все же представляло опасность, и имелся риск выскочить на большее количество противника, что пушки моих боевых машин смогли бы вовремя переработать. Впрочем, даже в этом случае в исходе боя на узкой лесной дороге сомневаться, конечно, не приходилось, однако оставлять врагу не то что подбитые, но и даже выгоревшие корпуса своих БМД, не говоря о трупах бойцов, было бы просто преступными поступком. Если я собирался побеждать, побеждать надо было всухую. И первое, что мне нужно было для этого сделать – вести разведку, чтобы не враг, а я видел, кого нужно разнести в брызги пушками боевых машин.

Тем не менее, разведка как таковая вовсе не простое занятие. Самый простой вариант из имеющихся – отправить вперед пару пеших дозоров – однозначно лишал меня четверти личного состава и вызывал серьезные опасения в его эффективности. Нет, обнаружить противника мои разведчики, вероятно, обнаружили бы, а дальше что? Для них рисовались три варианта: уходить назад с серьезными шансами быть расстрелянными в спину примерно на рубеже реки, прятаться в лесу, выключившись тем самым из боя и заставляя меня думать о вариантах их эвакуации во избежание захвата противником в последующем, замаскироваться и продолжать вести наблюдение, рискуя случайным обнаружением и вариантом номер один, попытавшись уйти на нашу сторону или в лес после демаскировки.

И иначе никак, появление на дороге немецкого отделения в головном дозоре – это не информация, мне нужны данные о силах противника, а не том, что он в данном районе находится. Последнее я и так знаю, как, впрочем, и то, что у него даже противотанковые пушки есть. За имеющимися передо мной масками местности в большинстве слишком маленькие дистанции наблюдения, а перед рекой – обширные открытые пространства, одновременно делающие непростым делом скрытный отход и превосходно просматривающиеся с господствующей в данном районе высоты 44,8, что и вынудило меня в прошлый раз пренебречь разведкой. Повторять данную ошибку я не собирался. Терять драгоценное время – тоже, фашисты, как я знал, были на подходе.

В данном случае все слабые места моей ситуации снимала бы высылка вперед дозора на бронированной машине. БМД/БТР-Д давал дозору безусловное превосходство в маневре не только перед пешим противником, но и кавалерией и, возможно, даже танками, а броня машины и ее вооружение позволяли отбиться в случае внезапной стычки накоротке. Решение оказалось принято, значит, так и поступим. Лучшего варианта пока не просматривается.

* * *

В Коровино встреча с председателем колхоза прошла без больших изменений, хотя пацан в этот раз мне навстречу не попался, и я, поколебавшись, пошел в колхозную контору сам, встретившись с председателем и счетоводом колхоза на крыльце.

Дату я уже знал, обстановку тоже, так что были возможности уделить всё внимание окружающему миру, включая лица моих бойцов, в которых опять стреляли глазками появившиеся непонятно откуда девки и молодухи. И надо сказать, реакция впечатляла, безучастным не остался никто.

Некоторым с более развитым воображением, например Егорову, даже явно было не по себе. Окружавшие сержанта бабенки принимали смурность сержанта за смущение и, как волки при запахе крови, активно вводили его в искушение, перегружая слуховой аппарат милым щебетом, принимая всё более выгодные позы и выпячивая грудь. То, что Егоров был поклонником девушек спортивных и последнее время мутил с миниатюрной блондинкой – тренером по пол-дэнсу, а каноны красоты во время, в которое мы попали, цепляли девушек более монументального типажа, что отражалось в моде даже колхозной провинции, ситуацию осложняло еще больше. Сержант откровенно пугался, дамы, как и положено хищникам, чуяли страх и пытались загнать и зарезать испуганную жертву.