Читать книгу "Ассимиляция - Джефф Вандермеер"

После паузы Грейс спрашивает:

– Чем я могу помочь? – Она понимает, насколько это важно и что ты все равно сделаешь это, с ее помощью или без.

Ее следующий вопрос:

– Думаешь, ты сможешь убедить Уитби?

– Думаю, да, – отвечаешь ты, и во взгляде Грейс отражается скепсис.

Но Уитби не проблема. Уитби сгорает от нетерпения, как терьер, рвущийся на прогулку. Уитби страшно хочется хоть на время покинуть стены научного отдела. Уитби поддерживает твое намерение, цитируя данные о выживаемости среди участников последних экспедиций. Уитби просто пылает энтузиазмом и в таком восторге от перспективы, что ты почти забываешь о том, насколько опасна эта затея.

И это облегчение, поскольку в прошлые выходные, болтая с Риелтором, ты вдруг поняла, как боишься идти одна. Поняла, следя за футбольным матчем, который показывали по телевизору в баре, на экране под темным небом с ржавыми звездами, что, если бы Уитби не согласился, ты отменила бы эту авантюру.

* * *

Проходя через дверь на пути к Зоне Икс, ты ощущаешь страшное давление, словно некая сила сгибает тебя пополам; видишь черный горизонт с целой россыпью падающих звезд, и их сверкающие хвосты так ярко расцвечивают ненастоящее небо, что ты щуришься, боишься ослепнуть, взирая на этот искрящийся небесный факел. Тебя шатает, возникает отвратительное чувство головокружения, но всякий раз, когда тебя бросает то в одну сторону, то в другую, некая неведомая сила заставляет вернуться к центру, словно края этой дороги ближе, чем кажутся, и находятся под более острым углом. И мысль то работает с бешеной скоростью, то замедляется, точно что-то вклинивается, прошивает мозг насквозь, а вот что именно – определить никак не удается. Инстинкт подсказывает остановиться, просто встать здесь, в коридоре между реальным миром и Зоной Икс, и не сдвигаться с места целую вечность.

Загипнотизированный Уитби плетется рядом, глаза закрыты, лицо искажено, мышцы дергаются, как в тике, – такое впечатление, будто ему снится страшный сон. Что бы ни творилось сейчас у него в голове, ты приняла меры, чтобы он не отстал, не потерялся где-то по пути. Он привязан к тебе за запястья нейлоновым шнуром и, спотыкаясь, бредет за тобой по пятам.

Потом приходит то, о чем тебя предупреждали – тягучее, словно патока, ощущение, будто ты идешь по колено в воде, сопротивление, означающее, что ты близка к цели, впереди маячит призрак спирали, двери в свет, и очень вовремя: сколь бы стоически ты ни терпела все это, лунатическая походка Уитби уже начала тебя доставать, вызывая чувство, что неодушевленные предметы вокруг следят за тобой. Ты теряешь ощущение связи со всем, даже с собственным телом… Действительно ли ты идешь, или стоишь неподвижно, и это лишь твой мозг думает, что ноги у тебя поднимаются, потом опускаются и поднимаются снова?

Но затем сопротивление уходит и ты испытываешь облегчение, словно долго задерживала дыхание, а потом выдохнула. И оба вы проходите через дверь и оказываетесь в Зоне Икс. Уитби стоит на четвереньках, ощупывает землю под собой, его сотрясает дрожь, и тогда ты тянешь на себя его нейлоновый поводок, чтобы он случайно не убрел не в ту сторону и не исчез навеки. Он жадно, как и ты, втягивает ртом свежий воздух, пытаясь к нему привыкнуть.

Какое же синее и безоблачное здесь небо! Тропинка вроде бы знакома, но ты видела ее в последний раз тридцать лет назад, когда бродила по Забытому берегу. Нужно какое-то время, чтобы понять: ты снова дома. Ты узнаешь тропинку, скорее по фотографиям и отчетам членов экспедиции, хотя знаешь, что она была здесь еще до первого вторжения, что ходили по ней твои давние предки. Теперь она сохранилась, выжила и стала частью Зоны Икс.

– Идти можешь? – спрашиваешь ты Уитби, приведя его наконец в чувство.

– Конечно, могу, – с показушной бодростью отвечает он, но голос все равно звучит с надрывом, что-то внутри у него уже сломалось.

Ты не спрашиваешь, что ему грезилось, что именно он видел. Ты не хочешь этого знать, пока вы здесь.

Ты просматривала эти жуткие видеоматериалы из Зоны Икс, снятые еще первой, обреченной экспедицией, но не для того, чтобы найти ответы, а с неким чувством вины, желая уловить связь с просторами, знакомыми тебе еще с детства. Оживить свои воспоминания, вспомнить то, что успела забыть, стараясь не обращать внимания на крики, дезориентацию, смятение, рыдания Лаури и темноту.

Ты видишь цепочку скал у маяка, берег уже немного изменился, словно терруар Уитби можно разглядеть в линиях, оставленных приливом. Словно где-то внизу, среди крабьих норок и крохотных моллюсков, закапывающихся в песок всякий раз, когда их обнажает волна, прятался некий образчик, способный дать все ответы.

Да и тропинки тоже: темная неподвижность соснового леса, густой подлесок испещрен пятнышками приглушенного света. Воспоминания о том, как ты в шесть лет сбилась с пути, заблудилась в этом лесу в грозу, а потом все же вышла из него, не понимая, где находишься, – они нахлынули, стоило услышать, как начальник экспедиции заметил низко нависающие тучи, словно те знаменовали нечто, от чего не укроешься, как от дождя.

После грозы, выбежав на открытое пространство, к солнечному свету, ты вдруг столкнулась с огромным аллигатором, лежавшим, словно бревно, поперек узкий тропинки и не дававшим пройти: по обе стороны была вода. И тогда ты разбежалась и перепрыгнула через него. И ни слова не сказала маме об этом приключении, о том, как в прыжке осмелилась глянуть вниз и увидела желтый глаз с черным вертикальным зрачком, который смотрел на тебя одобрительно и жадно, будто всю вбирал в себя – так поступила Зона Икс с первой экспедицией. Оставив его позади, ты помчалась дальше со всех ног, подстегиваемая радостью и чистым адреналином, словно победила весь мир.

Люди на экране не бежали к чему-то, а убегали, и крики их знаменовали не триумф, а отчаяние – усталые крики людей, обессиленных сражением с чем-то не желающим показать себя. В моменты цинизма ты называла их про себя криками безразличия: организм знает, что бороться нет смысла, тело капитулирует заранее, мозг этому не противится. Они ведь не заблудились, как ты тогда; у них не было коттеджа у моря, куда можно было вернуться, не было матери, нервно расхаживающей по крыльцу и сходившей с ума от беспокойства, обрадовавшейся, когда ты появилась, грязная и промокшая насквозь.

Очевидно, нечто в твоем выражении лица подсказало ей, что ты одержала победу, потому что она не стала наказывать тебя, а просто переодела в сухую одежду и накормила, не задавая никаких вопросов.

Пройдя мимо дорожки к базовому лагерю, ты направляешься к топографической аномалии – тебя гонит туда с неумолимостью секундной стрелки, бегающей по кругу. Ты не делишься с Уитби знанием о том, что чем дольше вы здесь задержитесь, чем больше будете медлить, тем выше вероятность несчастья. Глаз аллигатора смотрит на тебя пронзительно и неотступно, точно это животное знало все наперед. На второй день первой экспедиции человек, не попавший в камеру, сказал: «Хочу домой». И тогда Лаури, болтавшийся поблизости и такой самоуверенный, спросил: «Это ты о чем? Наш дом теперь здесь. У нас тут есть всё. Абсолютно всё, что необходимо. Разве нет?»