Читать книгу "Требуется соблазнитель - Мишель Селмер"

— Я не буду дотрагиваться до тебя. Честное слово бойскаута.

Она скрестила руки на груди.

— Я не так бестолкова, чтобы снова попасться на твою удочку.

Он широко улыбнулся, на щеках его появились ямочки, и ее сопротивление стало слабеть.

— Мы объявим постель зоной неприкосновенности. Никаких касаний. Я обещаю.

Если Мэтт обещает, то можно верить. Эмили твердо знала это.

Она пересекла комнату и села. Он поднялся, сел рядом и подтолкнул ее плечом.

— Плохой день?

— Ты хоть раз чувствовал, что весь мир ополчился против тебя?

— По крайней мере раз в неделю. Чем я могу тебе помочь?

— Просто вернись в Калифорнию.

Он пожал плечами, будто принося извинения.

— Прости. Ты не избавишься от меня, пока ресторан не будет достроен. Хочешь, я почешу тебе спинку?

— Нельзя, мы в зоне неприкосновенности.

— О, да.

Она указала на его ногу.

— Как твое колено? Болит?

— Иногда, — ответил он, проведя рукой по шраму, — когда идет дождь, или после большой нагрузки. Я стараюсь много не бегать.

— Должно быть, это было ужасно. Так далеко продвинуться в спорте и вдруг потерять все.

— Да уж. Я не знал, как жить дальше, — признался он.

— Я смотрела ту игру и видела, как ты бежал с мячом, а когда тебя сбили с ног, сразу поняла, что ты получил травму. Это было ужасно — ты лежал с вывернутой ногой и не шевелился. — Она вздрогнула. — Не могу даже представить, как тебе было больно.

Мэтт кивнул.

— Я получил много ударов, играя в футбол, у меня пару раз было сотрясение мозга, я ломал пальцы, но никогда не чувствовал такой боли, как в тот раз.

— Когда это случилось, папа сразу начал звонить в аэропорт. Он еще не знал, в какую больницу тебя повезли, но это не имело значения. Мои родители хотели быть с тобой. — Эмили взяла Мэтта за руку. — Я должна была быть там, с ними. Прости, что подвела тебя и не приехала.

— Боже, Эм, ты не подвела меня. — Он охватил ее руку своей, переплетя пальцы. — Ты ничего не должна мне.

Она посмотрела на их руки, соединенные вместе. Пусть ими объявлена зона неприкосновенности, но до чего же хорошо ощущать успокаивающее тепло, исходившее от него!

— Что происходит, Мэтт? Почему после стольких лет разлуки у меня нет сил прогнать тебя?

Он нахмурился и рассеянно провел большим пальцем по ее ладони.

— Я возвратился, не зная, что случится. Просто знал, что должен приехать.

— Чтобы восстановить отношения?

Было трудно объяснить то, чего он и сам не понимал.

— В последнее время я чувствовал, что в моей жизни чего-то нет.

— Ты богат, достиг успеха. Люди считают, что у тебя есть все. Чего же тебе не хватает?

Мэтт пожал плечами.

— Иногда я просыпаюсь среди ночи в холодном поту от страха, что сколько бы ни работал, сколько бы ни имел денег, я никогда не буду счастлив. — Он легонько сжал ее руку и улыбнулся. — Я тосковал без тебя, Эм. Когда снова уеду, я уеду как твой друг. И я собираюсь вернуться и навестить тебя. И ты можешь приехать и навестить меня.

— Я всегда спрашивала себя: если бы я держала свои чувства при себе, то, может быть, мы и по сей день оставались бы друзьями? Как думаешь? Мне кажется, я сама все разрушила.

— В том, что случилось, твоей вины нет, Эм. Мы оба хотели этого.

— Мы оба хотели?

Леденящий страх охватил его душу. Он-то считал, что их желания были взаимными.

— Ты хочешь сказать, что я вынудил тебя?

— Нет! Конечно, нет. Я только не догадывалась, что ты тоже хотел.

Вместе с чувством облегчения пришло замешательство.

— Как ты могла не знать этого?

— Потом я не получала от тебя никаких известий… — Она вытянула пальцы из его ладони и попыталась встать. — Ты знаешь, нам, наверное, не следует ворошить прошлое.

— О, нет, не уходи. — Мэтт поймал ее за руку и усадил рядом с собой. — Поговори со мной, Эмили.

Она заколебалась.

— Я думала, ты сделал это из жалости ко мне.

Он не знал, чувствовать ли себя оскорбленным или удрученным.

— Как тебе могло такое прийти в голову?

— Ну, я решила, что тебе было плохо со мной и ты не мог меня больше видеть… У меня совсем не было опыта. Потом я поняла, что тогда я все сделала неправильно.

Он закрыл лицо руками и затряс головой. Его плечи тоже затряслись, и Эмили поняла, что он… смеется! Ее кровь мгновенно вскипела.

— Ты думаешь, это так забавно?

Смеясь, он упал навзничь на постель.

— Я думаю, это уморительно!

— Ты… ты тупица! — От обиды Эмили ударила его кулаком в живот, но наткнулась на крепкие, лишь слегка дрогнувшие мускулы. Он издал короткий звук «Уф!», но не прекратил хохотать, — Я рада, что это так тебя веселит, — сказала она, со злостью ударив его теперь по бицепсу, и ушибла руку, будто стукнулась о камень.

Вспомнив, чему ее учили на занятиях по самообороне, она ткнула его чуть ниже подмышки. Мэтт перехватил ее запястье.

— Ой! Черт побери, мне же больно.

Наконец-то у нее получилось! Эмили попыталась выдернуть руку.

— Отпусти меня, дубина!

— Нет, ты опасна.

Другой рукой она хотела разогнуть его пальцы, но не успела и моргнуть, как он легко завладел и этой рукой, после чего уложил Эмили рядом с собой, придавив обе ее ноги к матрацу своим телом.

— Слезь с меня, Конвей!

Мэтт посмотрел на нее сверху вниз, и она увидела, что его глаза все еще смеются.

— Только когда ты успокоишься.

Эмили попробовала отпихнуть его, но он только вдавил ее глубже в матрац. Он был для нее слишком сильным. Слишком большим и тяжелым.

— Мы находимся в зоне неприкосновенности, — напомнила она, пытаясь вывернуться из его рук.

— Слушай меня, Эмили. То, что я не приезжал и не звонил тебе, не имеет никакого отношения к отсутствию интереса с моей стороны, или к недостатку опыта с твоей. Та ночь — самое прекрасное, что когда-либо случилось со мной.

Эмили прекратила бороться. Ее гнев испарился, а руки стали ватными.

— Если ты это придумал только для того, чтобы я не чувствовала себя дурой, я тебя убью.

— Я не стал бы лгать про такие вещи.

Они лежали нос к носу, и Эмили видела, что глаза Мэтта больше не смеются. Теперь они стали темными и напряженными. От его взгляда ей стало жарко, и она почувствовала, что слабеет. Потом жар сменился томлением, которое угнездилось у нее между бедер и напрягло соски. Определенно это не было тем чувством, которое друзья должны испытывать по отношению друг к другу.