Читать книгу "Счастливые девочки не умирают - Джессика Кнолл"

Однако мне следовало оставаться начеку. В университете я начала создавать себя заново, и было бы совсем некстати снова попасть в историю. Нелл называла меня «моя бесстыдница»: я целовалась с парнями взасос, загорала без лифчика, но большего себе не позволяла – разве что с тем, с кем встречалась «официально». Я даже узнала, как это осуществить, благодаря Нелл и тому, что она называла «эффект Хемингуэя». Хемингуэй, объясняла Нелл, придумывал финал романа только для того, чтобы впоследствии его выбросить, полагая, что роман только выиграет, если читатель сам догадается, чем все закончилось. Когда по кому-то сохнешь, продолжала Нелл, немедля закрути с другим – например, с тем парнем, что вечно пялится на тебя на лекциях по современной американской классике, или с тем, что ходит в старых джинсах и зализывает волосы гелем. Улыбнись ему, пусть пригласит тебя куда-нибудь, выпей разбавленный виски у него в спальне, пока он распространяется о постмодернизме под приглушенные завывания французской рок-группы. Если он захочет тебя поцеловать – отстранись или не отстраняйся, не важно, главное – продолжай с ним хороводиться, пока тот, кто тебе по-настоящему нужен, не прознает о его существовании – о существовании лопуха, с которым ты теряешь время. Он учует соперника, как изголодавшаяся акула в океане – каплю крови.

После окончания университета я снова увиделась с Люком, на сей раз на одной из городских вечеринок. Момент был как нельзя более подходящий: я как раз встречалась с одним придурком, которого было видно и слышно за километр. Он принадлежал к потомкам первых поселенцев, прибывших в Америку на «Мейфлауэере», а это неизменно вызывает в людях крайне противоречивые чувства. Он единственный не боялся делать со мной в постели то, что мне нравилось, поэтому я и держала его при себе. Бить по лицу? «Скажи, если нужно сильнее», – шепнул он, размахнулся и наотмашь влепил мне такую пощечину, что у меня искры из глаз посыпались, зрение помутилось, и я снова и снова проваливалась в темноту, пока не кончила, застонав на всю комнату. Люк пришел бы в ужас от такой просьбы, однако ради его фамилии, ради возможности стать «миссис Харрисон» я была готова отказаться от мучительно-сладкого желания истязать себя. Когда я рассталась со своим придурком «ради» Люка, внезапно свалившаяся свобода – ужинать вдвоем, возвращаться домой вдвоем, как настоящая пара – захлестнула нас с головой, закружила в водовороте и увлекла за собой, как быстрина. Через год мы с Люком съехались. Разумеется, он знает, что я училась в Уэслианском университете, и не устает удивляться, как это наши пути не пересеклись раньше, когда он туда наезжал.

– Это модель «Эмили» в бледно-розовых оттенках. – Продавщица сняла платье с вешалки и приложила к телу, приподняв двумя пальцами подол юбки. – Как видите, ткань немного с отливом.

Я взглянула на Нелл. Столько лет прошло, а от нее по-прежнему глаз не отведешь. В отличие от нас, ей не придется выходить замуж, чтобы что-то там себе доказывать. Раньше она работала по финансовой части, причем была одной из двух девушек во всем отделе. Когда Нелл шла по коридору, мужики, повернувшись в креслах, провожали ее взглядом. Два года назад на рождественском корпоративе какой-то осел – приличный семьянин, естественно, – перебросил Нелл через плечо, явив всем ее круглую попку из-под задравшейся кверху юбки, и с обезьяньим гиканьем проскакал по залу под дружный хохот собравшихся.

– Почему с обезьяним гиканьем? – спросила я.

– Возомнил себя Тарзаном, – пожала плечами Нелл. – Умом-то он не блистал.

Нелл подала на компанию в суд, получила приличную – но неизвестную – сумму денег и теперь каждое утро спит до девяти, часами потеет в спортзале и первой хватает общий счет со стола.

– В платье такого оттенка я буду все равно что голая, – сказала Нелл и усмехнулась краем рта.

– Воспользуемся автозагаром, – предложила Мони. В ярком свете, лившемся из окна, на ее щеке выделялся огромный прыщ, замазанный слишком светлым тональным кремом. Похоже, Мони не на шутку распереживалась из-за того, что я выхожу замуж прежде ее.

– Темно-синий выгодно оттеняет цвет лица. – Продавщица повесила бледно-розовое платье на место и эффектным жестом сняла с вешалки его темно-синего двойника. На ее запястье блеснули знакомые очертания золотого браслета от «Картье»; белокурые от природы волосы выглядели еще естественней благодаря посещениям парикмахерского салона напротив Мэдисон-сквер.

– А что, кто-нибудь выбирает платья разных оттенков? – поинтересовалась я.

– Конечно. – И она пошла с козыря: – На прошлой неделе у нас была Джорджина Блумберг, дочь мэра. Ее подруга выходит замуж, и у всех подружек невесты будут разные платья. – Она извлекла на свет третий наряд, на этот раз омерзительного баклажанного цвета, и добавила: – Если правильно подобрать оттенки, они будут шикарно смотреться. Напомните, сколько подружек невесты на вашей свадьбе?

Их было семь. Все окончили Уэслианский университет и жили в Нью-Йорке, кроме двух – те подались в столицу. Все девять шаферов Люка были из Университета Гамильтона, кроме его старшего брата, Гаррета, который с отличием закончил Университет Дьюка. Все они тоже проживали в Нью-Йорке. Однажды в разговоре с Люком я посетовала на то, что сразу по приезде в город мы оказались в плотном кольце друзей и так и не узнали подлинный Нью-Йорк с его городскими сумасшедшими и дикими, непредсказуемыми ночами. Мы не искали их, потому что они были нам ни к чему. Просто поразительно, сказал тогда Люк, как ты умеешь превратить преимущество в недостаток.

Нелл и Мони направились в примерочную, чтобы я воочию убедилась, как идеально сочетаются бледно-розовый и темно-синий, а я тем временем откопала в сумочке телефон. Держа его перед собой на уровне подбородка, я пролистала ленту новостей в Твиттере и Инстаграме. Наша директор по красоте подготовила специальный сюжет для утреннего телешоу, в котором предупреждала о неприглядных последствиях чрезмерного использования смартфонов: сыпь в области висков и щек и дряблая «индюшачья» шея из-за постоянно опущенной головы.

Эта девчонка, Спенсер, добавила меня в друзья в Инстаграме. На фотографиях в ее профиле – сплошь незнакомые лица. Ага, она идет на какое-то мероприятие: «Друзья «Пятерых» в плохонькой забегаловке рядом со «Старбаксом» в Вилланова. Я на минутку представила себе, как вошла бы туда: строгий кашемировый свитер, изумрудный скарабей на пальце и Люк, излучающий уверенность такой силы, что она каким-то чудом передалась мне. Общество, куда я с таким трудом пробивала себе дорогу, перестало заслуживать внимания. Все эти неудачники, окуклившиеся в своем Мейн-Лайне, в своих домах, где полы – могу поспорить – устланы коврами. Господи. В толпе пробежит шепоток, послышатся возмущенные голоса и удивленные возгласы, имеющие двоякий смысл: «Вы ее видели? Как у нее хватило духу!» Возможно, там окажется и тип, который после стольких лет все еще полагает, будто за мной интимный должок. До мероприятия оставалось несколько месяцев. К тому времени я, пожалуй, и похудеть успею.

Закрыв Фейсбук, я собралась проверить почту, но тут из примерочной выплыла Нелл, задрапированная бледно-розовым. На ее обнаженной сухопарой спине отчетливо выделялись ребра и ряд узловатых позвонков.