Читать книгу "Мухосранские хроники (сборник) - Евгений Филенко"

Колобов с натугой приподнялся на своем одре.

– Тебе этого не понять, – уже связно произнес он. – Ты никогда не был женат. И не будешь. Такие, как ты, обречены на вечную свободу. Но они же ни хрена в этом деле не смыслят! Вот и ты, Дед, раб своей свободы, мученик ее. Бедолага.

– А ты, значит, подался в невольники?

– И этого тебе не понять. Как сказал мудрец, что имеем – не храним, потерявши – плачем. Дай закурить, а? Там, на столе.

– Не дам! – снова озверел Дедушев. – А вот в морду дам, и с удовольствием!

– Н-ну! – слабо изумился Колобов, подобрал, как сумел, прихотливо переплетенные конечности и почти сел. – А как ты это сделаешь? Кулаком или чем?

– Уж чем придется. Лучше вставай, не зли меня!

Дедушев был одержим идеей хоть как-то изменить мир к лучшему. Будто мир и так не хорош! Например, изобрести нечто этакое, способное осчастливить всех. Или пусть не всех, но многих. На худой конец, в масштабах родного города, где родился, вырос и обречен был умереть непризнанным. Надо было отдать ему должное: он боролся за счастье людское, не щадя ни окружающих, ни себя. С этим приходилось считаться.

– О, господи, – Колобов обхватил руками голову. – Ты что же, воспитывать пришел? Почти тридцать лет ты преследуешь меня своими рацеями. Будто я преступник какой, алкоголик или, там, гуляю безбожно. Тоже мне, прокурор!

– Я не прокурор, – промолвил Дедушев грустно. – Я твоя совесть.

– Ну и видок у нее, голубушки, – огрызнулся Колобов. – Брюки бы, что ли, погладила с прошлого сезона или ботинки почистила. А лучше бы купила новые.

– Ты на себя посмотри! – парировал гость.

– Не хочу. Вот умоюсь, щетину сниму, кофейцу вдену – тогда и посмотрю. И тебе покажу в назидание.

– Что ты делал прошлым вечером и ночью?

– Не надейся. Никакой клубники. Зашел в гости к Бабьеву, а там как раз четвертого искали для пульки. Ну и расписали мы ее, родимую. Естественно, под пивко…

– Послушай, Колобок, а тебе никогда не хотелось вместо пульки этой дебильной почитать хорошую книгу? По дому что-нибудь сделать? Вот у тебя плинтус отошел, кран течет на кухне. Замок на двери закрывается через раз, зато открывается на любой тычок.

– Поспорил бы я с тобой, – поморщился Колобов. – Насчет пульки-то. Большого потенциала времяпрепровождение. Не хуже шахмат! Да голова трещит. Замок я, разумеется, починю. Авось по утрам не доведется видеть твою скисшую вывеску. А книги… Что их читать? Уж очень много пишут, да и заумно: всего не перечтешь, а что прочтешь – не поймешь.

– Так думать же надо читаючи! Головой, а не хребтом, как бронтозавр. И вообще, думать полезно. Вон ты вчера пять кусков в преферанс оставил…

– Ни фига! Только штуку!

– Неважно. В общем, время ты попусту растранжирил, псу под хвост, драгоценное свое жизненное пространство урезал. Да еще накурился под завязку, пивом пропитался, а утром встать без посторонней помощи не можешь. Ведь твоему организму, Колобок, такие кувырки уже противопоказаны, ресурс-то повыработан.

– Что тебе за дело до моего ресурса? За свои беспокойся!

– Не мне одному дело. И некоторым другим.

– Кому это «другим»? – насторожился Колобов.

– Тебе ничего не говорит такое слово – «Роллит»?

– Лекарство какое-нибудь, – осторожно предположил Колобов.

– Отнюдь, – прокряхтел Дедушев, с натугой водружая на прикроватный столик некий агрегат, весьма схожий с донельзя ободранным и раскуроченным портативным телевизором старинной модели. – Понимаешь, Колобок, задумался я как-то о причинно-следственных связях…

– Сразу видно: не о чем человеку думать, – съязвил Колобов.

– Долго думал, все утро, – продолжал Дедушев, не реагируя. – И вдруг понял, что все в нашей Вселенной накрепко увязано. То есть ничего нельзя сделать без последствий космического масштаба!

– Ещё бы, – не унимался Колобов. – Вот я ночь не спал – зато полдня продрых, благо выходной.

– А связи-то непростые! Они – ох, какие сложные, от атома к атому, да лавиной – от атома к звезде. Как эхо в горах: ты крикнешь из баловства, а со склона оползень стронется, целое селение в пудру сотрет. Так и во Вселенной: тянутся нити, перекрещиваются, сплетаются в сеть. Дернешь за одну – звезда качнется. Звезда качнется – Галактика дрогнет!

– Что-то не пойму, при чем здесь я.

– А при том, что я сконструировал прибор, который эти нити отслеживает. И выдает на телеэкран визуальную информацию с другого их конца. И знаешь, что получается?

– Что?

– То, что все мы – каждый человек на нашей планете – связаны этими ниточками с целыми галактическими объектами. Со звездами, с шаровыми скоплениями, с туманностями! Причем каждый наш поступок проецируется на соответствующий объект и влечет за собой изменение в его состоянии. Я же тебе говорю: эхо, только не горное – звездное!

– Подожди, – Колобов помотал дурно соображающей головой и скривился от боли. – Выходит, что же? Я поднял руку – а там, в Галактике, катаклизм? Я чихнул – а какая-то звезда, про которую я и не слышал ни разу, пятнами покрылась?!

– Примерно так, – согласился Дедушев. – Ну, если ты руку поднимешь, ничего особенного не произойдет. Вот если ты эту руку сломаешь – нехорошо будет. А теперь представь, как аукнулось твое вчерашнее похождение планете Роллит, с который ты, злодей, завязан!

– Роллит, – пробормотал Колобов. – А где это?

– Зачем тебе знать – где? – рассердился Дедушев. – Не задавай вопроса – где, спрашивай – как!

Он ткнул пальцем в затерянную среди переплетения проводов кнопку, и экран мгновенно, без предисловия, заволокло черным дымом, сквозь который прорывались языки багрового пламени.

– Ой, блин, – сказал Колобов растерянно. – Как же там жить-то?

* * *

…Силы Соединенного Разума Галактики услышали зов гибнущей планеты слишком поздно, чтобы вмешаться в раздирающие твердь «Жемчужины Мироздания» процессы: пусть не погасить – хотя бы ослабить взбунтовавшуюся стихию. Но и теперь, когда разрушение зашло чересчур далеко, не все еще было потеряно. На огромных звездолетах тысячепарсековыми прыжками к агонизирующему миру спешила помощь. Пища, медикаменты, саморазвивающиеся из эмбрионов временные жилища, генераторы энергии – все это в сопровождении добровольцев-специалистов, готовых пожертвовать собой во имя спасения братьев по разуму.

Но на подходах к окутанной дымом и пламенем планете Роллит спасатели были вынуждены остановиться. Они натолкнулись на мощную, почти непреодолимую преграду – барьер из силовых полей, воздвигнутых пришельцами из империи Моммр. Стервятники не хотели, чтобы кто-то посягал на их добычу.

Откуда возникла эта цитадель мрака – никто не знал. Не было известно ни единого случая благоприятного исхода контакта с имперцами – все встречи заканчивались неспровоцированными нападениями, гибелью одной стороны или бегством другой. Ходили слухи, что это была странная, противоестественная раса полулюдей-полуроботов, запрограммировавшая себя на уничтожение всего немоммрского, существующая по жутким законам воплощенной в реальность формальной логики. До открытого противоборства дело пока не доходило – с могуществом Разума нельзя было не считаться. Но и Моммр не стояла на месте, тайно, скрытно наращивая свою мощь, чтобы однажды бросить вызов остальной Вселенной.