Читать книгу "Мэри, или Танцы на лезвии - Марина Крамер"

– Костя-джан... потерпи с долгом, а? – униженно залепетал он, вытирая лоб платком. – Я рассчитаюсь... нет у меня таких бабок... клянусь здоровьем – нет! Но я найду... займу...

Неожиданно Костя стукнул кулаком по столу так, что подскочили тарелки и стаканы:

– А ты, ишак, не знал, что бабла нет, когда садился катать?! Карточный долг – святое, сдохни, а верни!

– Мы ж не на зоне, Костя-джан...

– Да ты на зоне шагу из-за стола бы не сделал, если бы сел играть без бабок, – вяло бросил Артур, воткнув наконец вилку в долму.

– Я отдам... отдам, Костя... – бормотал Влад, но Костя уже не слушал его.

– Езжайте с ним. Возьмите нотариуса, пусть сразу и оформит. Я больше ждать не собираюсь – раз спустил, другой... Ненавижу, когда борзеют. Этого накажем – остальным наука будет.

Охранники подхватили вмиг обмякшего Влада под руки и потащили к выходу, а Костя и Артур вдруг расхохотались и бойко заговорили по-армянски, перебивая друг друга. Я интуитивно понимала, что на моих глазах они вдвоем «раздели» этого Влада, а нотариус должен будет оформить все его имущество на имя братьев, но верить как-то не хотелось. Неужели так бывает в жизни, а не только в романах? Кошмар...

– И киоскеру заплати, когда завтра появишься, молодец дедок, хорошо колоду отработал, не придерешься, – услышала я. Интересно... Значит, и киоскер, торгующий газетами, с ними в доле? Карты помогает метить, что ли? – Ну что, Мария? Страшно было? – обратился ко мне Костя, и я вздрогнула.

– Что?! А-а... нет. Противно.

Они расхохотались.

– Брат, она правильная, смотри, не ошибись, – выговорил сквозь смех Артур.

– Не ошибусь, – заверил Костя, наливая коньяк в три рюмки. – Вот теперь можно и выпить. За тебя, Мария. За удачу, которую ты принесла.

Не скажу, что меня обрадовал тост... У меня было ощущение, что я вляпалась во что-то мерзкое, и теперь единственным желанием было скорее попасть домой и отмыться от впечатлений этого вечера.

Максим, к счастью, дежурил, а потому не видел того, как я вышла из «Мерседеса» Кости в районе часа ночи.

Дома сразу направилась в ванную, встала под душ и ожесточенно принялась тереть себя мочалкой. Господи, как ужасно... Но, с другой стороны, в словах Кости была своя правда – он действительно не заставлял Влада играть, напротив – по ходу игры пару раз предлагал остановиться, но тот уже вошел в раж и никаких аргументов не слышал. Получается – обманутый сам желает быть таковым? Сам идет в расставленные сети, сам загоняет себя в кабальные условия выплаты долга? А как иначе? Я не оправдывала Костю – но и поведение Влада далеко от правильного. Да, игромания – болезнь... Но ведь насильно за стол никого не сажают. В общем, все это оказалось выше моего понимания.

Назавтра с утра в дверь позвонили. Я спросонья решила, что это Макс забыл ключи – он часто их забывал, – и открыла, даже не потрудившись надеть халат. На пороге стоял незнакомый мужчина с огромным букетом роз:

– Это вам.

Он сунул мне букет и сразу ушел, а я, захлопнув дверь, изумленно уставилась на прекрасные бледно-розовые розы. Внутри букета оказалась небольшая открытка с надписью: «Спасибо за удачу. Ты – мой талисман». Подписи не было – да и к чему, когда и так все понятно?

...Вместо Штутгарта мы с Иваном – он сменил гнев на милость и раздумал меня бросать – поехали на сборы в московский клуб «Фокстрот». Наша руководительница Тамара дружила с тамошним главным тренером, а потому сумела договориться даже на бесплатное посещение семинарских занятий.

– У них там какой-то очень крутой спонсор, оплачивает все: и профилакторий, и спорткомплекс. Вам нужно будет только за индивидуальные тренировки заплатить. Ну, ничего, подзажметесь немного, потянете. Это вам, в конце концов, нужно, сообщила она нам за три дня до поездки.

Не знаю, как Ивану, а мне информация не понравилась. Свободных денег почти не было, а индивидуальные занятия у московских тренеров стоили дорого. Но выхода нет – чтобы поддерживать уровень, надо заниматься, а я еще и после травмы, так что придется искать где-то.

Иван, видимо, уловил ход моих мыслей, потому что, когда мы вышли из кабинета Тамары, ткнул меня в бок и предложил:

– А ты попроси у этого своего...

Я окатила Ванюшу недобрым взглядом и сообщила точный адрес, по которому ему следовало пройти.

– Ты не понимаешь? Тебе мало ожогов на руках? Ты хочешь, чтобы он еще и со мной что-нибудь сделал, да?

– Красота моя, да ты глаза-то раскрой пошире – он же за тебя порвать готов! Он за одно твое слово будет землю жрать – или как там у них принято выражать преданность?

Я рассердилась. Разговоры о Косте вообще в последнее время вызывали у меня какие-то странные ощущения. Вроде как я не хотела, чтобы его имя произносилось в моем присутствии, но в тот же момент мне было приятно, что Костя на самом деле почти влюблен. Однако просить у него денег я не стала бы даже при угрозе тотального голода.

И в этой ситуации меня неожиданно удивил отец. Когда я заехала к нему, он оказался абсолютно трезв, что случалось с ним раз в год, серьезен и даже приготовил ужин.

– Слышь, Мария... я тут подумал... – начал он, сев напротив меня и наблюдая за тем, как я с удовольствием ем жареную картошку с салатом. – Мать оставила кое-какое золотишко свое – ну, кольцо там с камнем, цепочку, еще кое-что. Ты это... себе забери, а то пропью ведь.

Я поперхнулась – мало того что он до сих пор ухитрился не сделать этого, так еще и сознавал, что может!

– Ты возьми, пригодится. Или продай – там золото старое, тяжелое, много дадут.

Он тяжело поднялся и, шаркая тапками, ушел в комнату, долго брякал там ящиками старого комода, а вернувшись, поставил передо мной небольшую шкатулку из лакированного дерева, на крышке которой была изображена стройная девушка с шалью на плечах.

– Вот, – буркнул отец, усаживаясь на прежнее место и закуривая очередную «беломорину».

Я откинула крышку. На алом бархате лежало тяжелое кольцо с голубым прозрачным камнем, длинная цепочка, два кулончика – один в виде золотой капли с маленькой жемчужиной внутри, другой – в виде резного золотого листика. Пара сережек и еще одно кольцо – тонкое, с крупной жемчужиной в центре, обрамленной россыпью крошечных бриллиантов. Так странно – я не помнила ничего из этих вещей. Ничего – кроме вот этого последнего колечка. Мама надевала его по праздникам, и я помнила, как видела на ней это кольцо в последний раз – на моем первом конкурсе, где мы с Ванькой сразу же попали в финал и заняли третье место. Я, в ярко-красном платьице и туфельках на маленьком каблуке, бежала к маме, размахивая грамотой и придерживая на шее бьющуюся туда-сюда медаль, а мама протягивала ко мне руки и улыбалась счастливо... Через полгода она погибла...

Я смахнула слезы и посмотрела на отца. Тот курил, отвернувшись и глядя во двор, откуда в открытое окно доносились детские крики и смех.