Читать книгу "Запасной мир - Анатолий Дроздов"

– Видишь! – сказал я Салли. – Совсем ручная.

– На меня шипела! – не согласилась служанка.

– Она не знала, что ты своя. Больше не будет.

Салли поколебалась и пошла к младшей сестре. Горностайка открыла глаза и вновь зажмурилась. Салли осторожно коснулась ее спинки. Мирка поощрительно стрекотнула. Оставив девочек, я сходил в сарай и принес три пистолета. В мастерской я разобрал оружие и измерил детали кронциркулем. Размеры совпали. Не до десятой доли миллиметра, конечно, но в шестую-восьмую часть линии вписывались. Какой линии? Десятой доли дюйма. Откуда здесь дюйм? Да оттуда, откуда и у нас – ширина большого пальца мужской руки. В дюймах и линиях были размечены линейки Клауса, я это вчера заметил. Что тут удивительного? Когда человеку понадобились единицы мер, он нашел их в себе любимом. Дюйм – ширина пальца, фут – длина стопы, локоть… Дальше объяснять?

В моем мире расхождения в размерах, выявленные мной, вызвали бы ужас. Это ведь оружие! Оно не будет стрелять! Будет. У кремневого пистолета допуски в размерах деталей – плюс-минус лапоть. Я взял напильник Клауса и сточил наплывы на курках и шепталах – там, где они успели образоваться. Заодно заровнял образовавшиеся впадинки. После чего перемешал детали и заново собрал пистолеты. У всех трех курки встали на боевой взвод и послушно высекли из огнива искры.

Оставалось определить причину осечек: не из-за курков же все? Имплант, помедлив, выдал мне список. Подмокший на полке порох – это раз. Его сдуло ветром – два. Из-за этого кремневое оружие нельзя использовать в дождь или в ветреную погоду. Подумав, эти причины я отверг. В непогоду пистолеты не стали бы испытывать. Здесь другое. Плохие кремни? Я осмотрел их. Слегка оббиты, но не настолько, чтоб подвести. Огнива в норме. Что остается? Запальное отверстие. На крючке рядом с кронциркулем увидел шило, видимо, специально сделанное для этой цели, и я проверил им запальные отверстия. Чистые.

Я сходил в сарай, где взял еще семь пистолетов. По пути заметил: Мирка гоняет Салли. Увидев меня, девочка замерла и попыталась изобразить озабоченный вид, но Мирка, подскочив, вцепилась зубами ей в подол. Салли прыснула и подхватила горностайку. Я оставил их и пошел в дом. Там проверил другие запальные отверстия. Чистые. Я вышел во двор.

– Салли?

Девочка подбежала с Миркой на руках.

– Вода в горне согрелась. Помоешь посуду и можешь идти домой.

– А ужин? – удивилась Салли. – Надо приготовить.

– Лапша осталась, – отмахнулся я. – И вот еще что. Когда придет Тибби, скажи, чтобы забежал.

Девочки ушли. Я разобрал пистолеты, подправил детали и ссыпал их в металлическую корзинку – у мастера Клауса нашлась. После чего поставил ее в горн. Привод привел в действие меха. Угли запылали. Корзина с деталями вскоре стала малиновой. Я выхватил ее щипцами и погрузил в емкость с растительным маслом. Отсчитав шесть секунд, перебросил в воду. Выждав с минуту, извлек. Такой способ закалки порекомендовал имплант. Детали оказались теплыми, но пальцев не обжигали. Я обтер их ветошью – Салли, как пообещала, ее принесла – и собрал первый пистолет. Извлек из губок кремень – зачем попусту оббивать? – и десять раз взвел и спустил курок. Механизм работал без сбоев. Я разобрал пистолет. Наплывов не наблюдалось, лишь воронение в соприкасавшихся местах обтерлось. Что и требовалось доказать. Смазать механизм, и он сотню выстрелов выдержит. Больше не нужно. Здесь, чтобы выстрелить сто раз, две войны пройдешь. Можно, конечно, тренироваться, только кто это делает? Порох, он денежек стоит, да и свинец для пуль – тоже.

Это подтвердил заглянувший ко мне Тибби.

– Порох стоит пять силли за фунт. Это зерненый. Пылевой дешевле, но его плохо берут: нагара много. Чистить оружие после него трудно. К тому же пылевой тянет влагу, если зарядил, нужно сразу стрелять. Если помедлить, порох может не загореться.

Стоп!

– Каким порохом испытывали пистолеты?

– Пылевым. Мастер Зак сказал, что так дешевле. Арсенал не дает пороха для испытаний.

– Стреляли сразу, как заряжали?

– Да, мастер!

Значит, не во влаге дело.

– Когда происходили осечки?

– На четвертом-пятом выстреле.

– Когда чистил пистолеты, запальные отверстия были забиты?

– Да, мастер, – прямо пробки. Ковырял чисткой. Но это было потом. Во время испытаний чистить пистолеты нельзя.

Вот и ответ! Что мы имеем с гуся? Жадного лавочника, который сэкономил на порохе и сорвал сделку. Таких людей нужно лечить. Хотя… В его возрасте бесполезно.

В глазах Тибби мелькнула догадка.

– Вы думаете, мастер?..

– Именно! – подтвердил я. – Плохой порох и незакаленные детали. В остальном пистолеты хорошие.

– Вы их исправите?

– Хоть завтра.

– Не спешите! – замотал головой Тибби. – Зак решит, что вы ничего не делали, просто отобрали десяток лучших, поэтому не заплатит.

Нет, все-таки гадский дедок!

– Отдайте через неделю, как договорились.

Я кивнул.

– И еще, – Тибби потупился. – Мама просит вас не кормить сестер.

– Почему?

– Мы не нищие.

Разумеется! Всего лишь бедные, и по этой причине очень гордые.

– Я не кормлю их, Тибби, а угощаю. Имею право?

– Да! – согласился мальчик.

– Так что не надо мне запрещать. Я мастер или где?

Тибби не понял вопроса, но на всякий случай закивал.

– Вот! – он протянул корзину. – Мать просила передать. Там одеяло – Салли сказала, что у вас его нет, и рубашка покойного отца. Она чистая, не беспокойтесь. Мать говорит, что куртка почти новая, из нее выйдет платье для Нэнси.

– Благодарю! – сказал я, беря корзинку.

Тибби убежал, и я рассмотрел подарки. Одеяло сшито из лоскутов – по летнему времени сойдет. Рубашка коротковата, но носить можно. Свою я постираю и оставлю на выход.

Я запер ворота и сходил в сарай. Днем я обнаружил там моток проволоки. Судя по диаметру, ее использовали на шпильки для крепления деталей. В мастерской я откусил щипцами три куска, разогрел их в горне и выковал рыболовные крючки. Навязав их на короткие поводки, прикрепил к купленному шнуру. К концу снасти прицепил свинцовое грузило. После чего сходил в погреб и принес сердце разделанного поросенка. Для наживки хватит.

Забросив донку, я прикрепил свободный конец шнура к водяному колесу. И в глаза не бросается, и рыба не утащит. Вернувшись, я умылся, постирал рубашку и завалился спать. Мирка последовала за мной.

– За мышами пойдешь? – спросил я.

Горностайка зевнула и устроилась на моей груди.

– Правильно, – одобрил я. – Нечего детей пугать. Продукты я спрятал – не доберутся. К тому же, думаю, ты их распугала.