Читать книгу "Одиночество зверя - Александр Аде"

Что оставит старик после себя? Гениальные книги? Великие открытия? Ничего подобного. Останутся после него только бабло и имущество неясного происхождения. Да и существовал ли он вообще, домашний деспот, который сладострастно выкобенивался перед своими близкими, держал в постоянном страхе, грозил, что лишит наследства? Не был ли он приложением к своему немереному баблу?..

Мои грустные размышления прерывает звонок мобильника:

– Усем Королькам – высокого полета и мягкого приземления!.. Ну што, перетер я с ребятами твое предложение. И получил полный отлуп. Не желают они тратить свое драгоценное время на твои «бредовые фантазии» (их слова). Руками-ногами отмахиваются.

– Их право. Я не в обиде, Акулыч.

– Вот и славненько. Обижаться не надо. Ребята нормальные, затюканные тока. Работенка-то не сахар… Сам будешь деваху пасти?

– Вряд ли у меня получится. Тут нужны, по крайней мере, двое.

– Тады ищи. Тут я тебе не помощник. Извиняй…

* * *

И вновь кабинет Старожила. За окном – первый день ноября, плачущий, сероватый и на удивление теплый (плюс три или четыре).

Старожил, сутуло согнувшийся за столом, снова во всем черном. Он не зажег верхний свет, горит только настольная лампа.

Спрашивает:

– Чего тебе нужно на этот раз?

– Лично мне, в сущности, требуется совсем немного. Даже почти ничего. Речь идет о твоей дочери. Ее в любую минуту могут убить. Менты защищать ее не спешат. Я один не могу. Так что отныне жизнь Даренки в твоих руках. Захочешь спасти – останется жива, не захочешь – умрет.

Старожил молча барабанит пальцами по столу.

– Ну, – наконец, говорит он, – давай выкладывай, в чем тут дело. Только учти, ни слезинки, ни грошика ты из меня не выжмешь. Уразумел? Даже если будешь очень сильно давить на родительские чувства…

* * *

Автор

Даренка возвращается из института, постукивая каблучками сапожек.

За ней – из темноты в свет и вновь во тьму – неотступно следует некто.

Лет двадцати пяти-тридцати, полноватый, с широким угреватым лицом, он переваливается на ходу, широко расставляя толстые ноги. Он старается и не отставать от Даренки, и не попадаться ей на глаза. Его голова, несмотря на холод, непокрыта. Волосы длинные и – даже на вид – сальные.

Он провожает Даренку до дома по Стахановцев, 31-а. Потом, когда она скрывается в подъезде, какое-то время стоит возле автопарковки. Закуривает и отправляется в обратную сторону, негромко разговаривая по сотовому.

На улочке пустынно. Горят окошки Даренкиного жилища и долговязый сутулый фонарь.

Навстречу тому, кто незримо сопровождал Даренку, шагает худощавый невзрачный парень в неказистой среднестатической одежде.

Поравнявшись, они бросают друг на друга мгновенный взгляд, и первый подмигивает второму. На неприметном лице второго появляется усмешка – и они расходятся. Первый растворяется во мраке, второй направляется к дому Даренки.

Через час начинается холодный монотонный дождь первых дней ноября, серебристо посверкивая под фонарем. Нелепый, озлобленный и несчастный, он погружает город в мерзкую слякоть.

Куда делся тот, второй – остался, слившись с дождем и тьмой, дежурить возле дома Даренки или исчез по примеру первого, – неизвестно.

* * *

Наташа

В нашем подъезде, прямо подо мной, живет Интеллигент (мне известны имя и отчество этого человека, но почему-то хочется именовать его так. И с заглавной буквы.).

В июне прошлого года сорвало вентиль на кухне, и я затопила квартиру Интеллигента. Он явился – высокий, страшно худой, сутуловатый, и был так старомодно деликатен и сконфужен, точно он меня залил, а не наоборот.

Вытянутой физиономией он напоминал Паганеля из советского фильма, в котором роль этого славного чудака исполнял прибалтийский артист… не помню фамилию. Он являл собой единство формы и содержания, как, в свое время, говорили, кажется, об Инессе Арманд.

Я почему-то представила, что он достанет подзорную трубу, поднесет к близоруким глазам и примется разглядывать меня, как неведомое насекомое. И едва не расхохоталась в голос, несмотря на чувство вины перед ним.

Интеллигентам несладко в этом мире. Догадываюсь, с каким упоением «моему» Интеллигенту хамят в торговых точках, общественном транспорте, да где угодно. Но, судя по всему, он не сломался и не озлобился.

До момента исторического затопления я знать не знала о существовании Интеллигента, а он понятия не имел обо мне. Потому что и он, и я – улитки, затворившиеся в своих раковинах-квартирках. Нет, конечно, встречали друг друга во дворе, в подъезде, но я не интересовалась им, а он – мной.

Как женщина, не чуждая любопытства, я кое-что о нем разузнала.

Ему слегка за пятьдесят. Преподает в университете математику. От него ушла жена, с которой он прожил почти четверть века. Женщины (как будто) у Интеллигента нет. Его дочка умотала в Штаты, где родила двойню. Так что он дедушка вполне американских внуков… Да, еще: после развода перенес инфаркт.

Вот и все, что удалось разведать. Никаких планов насчет этого нелепого человека я не строила и не строю. Зачем? Данилка – вот мой единственный и неповторимый мужчина! На все времена!

Сегодня вечером Интеллигент неожиданно является.

– Извините, Наташа, вы обмолвились, что у вас есть знакомый сыщик. А мне как раз нужна помощь детектива… Вернее, не мне, а моему приятелю.

– Есть-то сыщик, есть, но… У него недавно погибла жена, и вряд ли он сейчас занимается сыском.

Интеллигент глядит на меня с невыразимой печалью.

«В конце концов, – говорю себе, – у меня появилась возможность еще разок увидеть Королька. Старая любовь не ржавеет, Наташка. К тому же Данилка гостит у своей двоюродной бабушки, моей тетки: одинокая старушка без ума от любимого внучка и упросила отдать его на недельку».

– Ладно, – сдаюсь я. – Попробуем. Завтра приводите своего приятеля…

Перед сном, когда уже полеживаю в постели, звонит Нинка.

Ну и ну! Столько лет пропадала и вот – объявилась.

– Как живешь, подруга?

– Моя жизнь – это Данилка, – отвечаю с гордостью. – Свет моих очей. А с ним – тьфу, тьфу, тьфу! – все в порядке. А у тебя как?

– То же самое, – весело и напористо тарахтит Нинка. – Растет Ягодка на радость маме. Погоди, Натка, придет время, поженим наших детенышей – и породнимся. Заметано? Как я понимаю, замуж ты еще не выскочила?

– Куда там.

– И у меня та же картина, – сокрушается Нинка. – Эти чертовы мужики только и думают, как бы на халяву переспать, а мы, бабы, рассиропимся и о замужестве мечтаем. Ох, дуры мы, дуры. Нет уж, хватит с меня! Я и замужем была и не замужем была, а как бы в гражданском браке. И не в гражданском была. Одна фигня. От этих козлов лучше держаться подальше, целее будешь. Вот такой я сделала вывод. Теперь меня в загс на аркане не затащишь… Да, почему-то вспомнила… Как дела у Королька? Краем уха слыхала, что Анна погибла (жаль, славная была баба), а наша героическая милиция-полиция так убийцу и не отыскала. Защитнички хреновы.