Читать книгу "Золотой айфон (сборник) - Вадим Саралидзе"

Замужем она официально никогда не была, но жила семь лет с музыкантом панк-рок-группы «Аня и Носорог» Сергеем «Носорогом» Носовым. Единственной заслугой его за время их совместной жизни была помощь Алле в трудоустройстве в престижный бар NG. Правда, на должность арт-директора она не подошла, поэтому пришлось довольствоваться должностью «работника клининговой службы», как официально называлась работа Аллы. От этого союза ей остались долги по потребительским кредитам и дочь Аня, которой ко времени описываемых событий исполнилось пятнадцать лет. Собственно, имя дочери в сочетании с прозвищем Носова в музыкальном андеграунде послужили названием для коллектива.

Гены музыканта-папы и неудавшейся художницы-мамы, соединившись вместе, дали мощный выброс – Аня росла чрезвычайно дерзкой и своевольной девчонкой. Как и многие подростки, она находилась в постоянном «поиске себя» – красила волосы то в синий, то в зеленый цвет, прокалывала уши и унизывала их многочисленными кольцами, курила. Училась она неплохо, но учеба давалась ей легко не из-за усердия и прилежания, а просто потому, что она была от природы сообразительной и способной. Мама уже несколько лет не могла справиться с буйным нравом дочери и просто побаивалась связываться с ней, обеспечивая ее едой, одеждой и ночлегом, не задавая лишних вопросов.

Единственным человеком, к мнению которого Аня прислушивалась, была бабушка Антонина Михайловна, по-прежнему живущая в небольшом поселке на Алтае. Аня с детства обожала ее, та отвечала ей взаимностью. Бабушка Антонина, как звали ее односельчане, обладала редким даром ворожбы – так обычно в их местах называли малопонятные и не поддающиеся объяснению явления и чудеса, которые время от времени она демонстрировала. Она легко снимала зубную боль, лечила болезни желудка, суставов и печени, заговаривала от пьянства. Помимо этого, она практически всегда знала, что на уме у собеседника и что может случиться в той или иной ситуации. Однако, пожалуй, самой важной частью ее мастерства было то, что при определенных условиях бабушка Антонина могла повлиять на ход событий, или, попросту говоря, колдовать. Делала она это крайне редко, считая свое вмешательство в происходящее делом опасным и непредсказуемым, но если уж она применяла это умение, то в результате не приходилось сомневаться. В это, конечно, трудно было поверить, но квантовая физика и иные точные науки просто-напросто не смогли пока еще найти объяснения этим загадочным явлениям. К ней несколько раз приезжали очень серьезные люди из Москвы, предлагали ей переезд и работу в столице. Она каждый раз отказывалась, говоря, что силу свою берет из родных мест, а к деньгам и прочим материальным благам равнодушна.

Талант этот, как она сама говорила, переходил у них в роду исключительно по женской линии, но не ко всем, а только к девочкам с именем, начинающимся на букву «А», и исключительно через поколение, то есть от бабушек к внучкам. Правда, по старинной семейной традиции девочек в их семье всегда называли именами на первую букву алфавита.

Бабушка Антонина время от времени звонила внучке, прекрасно понимая, что мать не может совладать с Аниным непредсказуемым характером, и, не читая нравоучений и не поучая, умело направляла ее энергию в нужное русло. Аня всегда внимательно прислушивалась к этим советам. Во время летних каникул, которые Аня обычно проводила у бабушки, та учила ее кое-каким своим приемам, понемногу передавая внучке свои умения. «Эх, Анька, – говорила она, – если бы к твоему таланту добавить норов спокойный, как у матери, – а то уж ты шибко бойкая». Говоря так, бабушка, конечно, лукавила, но исключительно в воспитательных целях, так как временами видела во внучке практически свое отражение. К тому же она хорошо понимала, что своей дочери при всем желании не сможет передать и тысячную долю своего мастерства, а внучка, как и положено, обладала прекрасными способностями. Но этот дар, конечно, сказывался на характере девчонки, и опытная бабушка Антонина старалась, пусть и на расстоянии, удерживать внучку хоть в каких-то рамках.

Итак, мама Ани – уборщица Алла Изидина вошла в приватный кабинет, в котором совсем недавно так неудачно провели переговоры уважаемый чиновник Маевский и авторитетный предприниматель Николай Барсуков. Убрав со столов грязную посуду, она начала протирать пропитанной специальным раствором тряпкой и без того чистый дорогой паркет. Неожиданно швабра наткнулась на какой-то предмет под диваном, и на середину комнаты со стуком вылетел большой телефон. Алла взяла его в руки. Он был тяжелый и холодный, неяркий свет от настенных ламп тускло отражался на его золотой поверхности. Алла знала, что этот кабинет, как и еще два рядом, были специально оборудованы для конфиденциальных переговоров. Они не имели ни прослушки, ни камер слежения, двери также были изолированы, а официанты не имели права входить без специального вызова через особую кнопку или телефон. Директор бара внимательным образом следил за этим, более того, он время от времени вызывал каких-то зашифрованных специалистов для дополнительной проверки помещений на предмет обнаружения «жучков» или еще каких-либо прослушивающих устройств. По той же причине – безопасности – там не было ни единого окна, так как давно уже изобретены приборы, позволяющие прослушивать любые помещения через вибрацию стекла. Так что мирно и не очень общающиеся гости могли тут чувствовать себя в относительной безопасности.

Понимая, что предмет в ее руках – дорогая штука, Алла сообразила, что за ней, в общем-то, никто не следит: никто не видит, что происходит сейчас внутри, и никто не знает, что она сейчас тут. Все это гадким ветерком жадности пронеслось в голове Аллы, и она быстро сунула аппарат в карман фирменного халатика с логотипом NG. Она быстренько закончила уборку и отправилась домой, так как хотела успеть в метро до его закрытия.

Аня встала довольно рано. Ее разбудил бабушкин звонок по скайпу. Баба Антонина старалась не отставать от молодежи в области технического прогресса. Даже ее родное село Алтайское, находясь в глубинке, было оснащено вполне достойным Интернетом, и она почти каждый день общалась с внучкой. Общение это, конечно, носило не только воспитательный характер. Скайп позволял бабушке потихоньку обучать внучку своему мастерству. Последнее, чему удалось научиться Ане, было умение смотреть и видеть в темноте.

– Анют, спишь, что ли?

– Нет, бабуль… уже не сплю.

– Эх, хороша дочь Аннушка, коли хвалит мать и бабушка! – это был явный подкол.

– А че – сон в отмене?

– Ладно тебе, пора вставать уже. Небось по компьютерам своим до утра трекалась. Ты не в школе сегодня?

– Нет, рано еще! – Аня, конечно, слегка приврала, а бабушка сделала вид, что не заметила этого.

– Ясно. Мать где?

– Спит, она ночью с работы вернулась.

– Слушай, Нюра, вы кота не завели случаем? Или собачонку маленьку?

– Нет, бабуль. А что?

– У вас в доме хтой-то живой появился. Чую я.

– Ба, ты думаешь, у меня гибискус головного мозга? Или я типа слепоглухонемая?

– Да я тебе говорю! В коридоре, в котомке пошеруди…

– Ок, бабуль, щас гляну.