Читать книгу "Наследница порочного графа - Анна Князева"

– Думаю, Безруков сам вырыл себе могилу. Точнее, его заставили это сделать.

– Значит, он был не один?

– С ним был кто-то еще, но дождь не оставил следов. Недалеко от ямы нашли лопату и веревку. Возможно, и то и другое – пансионатское.

– Выходит, он сам их принес?

– Это было бы глупо. По другой версии, тот, кто был рядом с ним, тоже пришел из пансионата.

– Здесь живут одни старики.

– А я и не говорю, что преступник – пансионер или кто-нибудь из обслуги. Он мог появиться извне.

– Что скорее всего.

Галуздин издевательски улыбнулся:

– Тогда вот вам небольшая ремарка: в этом, последнем случае вы как тайный агент мне не нужны.

– Я нужна в любом случае, – невозмутимо парировала Дайнека. – И вот что… Лопату, веревку и одежду скорее отправьте на экспертизу.

– Слушаюсь… – с преувеличенной готовностью ответил следователь. – Спасибо, что подсказали. Без вас ни за что бы не догадался.

– А мы, кстати, пришли.

Поднявшись по шероховатому пандусу, они прошли по лестнице на второй этаж и сразу оказались в гостиной.

– Видите тот плафон? – спросила Дайнека.

Следователь уточнил:

– Который из трех?

– Я не про лампы. Взгляните на потолок.

– Зачем? – Галуздин поднял глаза.

– На нем нарисован герб графа Измайлова.

– Тьфу ты… – следователь оглядел гостиную. – Где Артюхова?

Дайнека деликатно кивнула:

– Красивая дама, которая сидит одна за столом.

– Старуха с хвостом?

– Ее зовут Ирина Маркеловна.

Следователь направился к Артюховой.

Та повернула голову, мотнув пепельным, не по-старушечьи объемным хвостом, в который были собраны волосы. Она выглядела ухоженной и опрятной: прямая спина, изящная шея, в ушах – тяжелые антикварные серьги. Загорелое, без морщин, лицо с круглым лбом. На ее хрупкие плечи была накинута ажурная трикотажная кофточка цвета перванш[1].

– Здравствуйте. Вы ко мне?

– К вам, – Галуздин огляделся в поисках свободного стула и, когда нашел, подтащил его ближе. Взглянув на стол, где были разложены карты, поинтересовался: – Это пасьянс?

Артюхова повременила с ответом, только спросила:

– Чем обязана?

– Я следователь, – отрекомендовался Галуздин и сел напротив нее.

В гостиной стало тихо. Все, кто сидел у телевизора, играл в карты или читал, повернули к ним головы.

– Можете заниматься своими делами! – объявил следователь и положил свой блокнот поверх пасьянса артистки.

– Будете допрашивать? – Артюхова переложила блокнот. – Зачем же портить пасьянс…

Галуздин не возразил, просто сдвинулся в сторону:

– Где вы были вчера после ужина?

Артюхова взяла карту и стала прикидывать, куда ее положить:

– Здесь.

– Так и запишем: в гостиной.

– И не просто в гостиной, – артистка заменила несколько карт. – Я сидела здесь, а Тихон Иванович – на вашем месте. Вы сели на тот же стул.

– Во сколько Безруков подсел к вам? – уточнил следователь.

Она пожала плечами:

– Не помню.

– Постарайтесь припомнить.

– Как только вернулся с ужина.

– Значит, после семи?

– Где-то так… – Определив, наконец, карту на нужное место, Артюхова подняла глаза на Галуздина: – Скажите, нас обманывают или Безруков на самом деле остался жив?

– Жив, но пока не пришел в себя.

– Знаете, – сказала артистка, – здесь практикуют ложь во всеобщее благо. Когда кто-то из стариков умирает, нам говорят, что его увезли в больницу.

– Зачем? – не понял следователь.

– Чтобы никого не расстраивать. В пансионате все только и думают, что о смерти, – Артюхова взяла еще одну карту и тяжело вздохнула: – О чем еще думать старому человеку?

Дайнека между тем преодолела несколько метров и опустилась на диван с высокой спинкой, из-за которой ее не было видно. Отсюда она слышала каждое их слово.

– Мы все делаем вид, что заняты, – продолжила Артюхова. – При этом говорим всего на три темы: о смерти, о еде и о лекарствах. Возвышенное всегда рядом с обыденным. Такова жизнь.

– О чем вы говорили с Безруковым?

– Вчера?

– Вчера после ужина.

– О том же, о чем на ужине.

– Ну хорошо, – следователь не стал ее подгонять. – О чем вы говорили на ужине?

– О смерти, еде и лекарствах.

Галуздин откинулся на спинку стула. В ходе разговора его не оставляло странное чувство: какой бы темы они ни коснулись, она тут же была исчерпана. Вот и теперь все пошло не в то русло. Он уточнил:

– У меня есть информация, что Безруков за вами ухаживал.

– Скажем так: Тихон Иванович искал взаимности.

– А это как вам угодно. – Следователь что-то отметил в блокноте. – Ну так что? Между вами были какие-то отношения?

Артюхова снисходительно улыбнулась:

– Дорогой мой товарищ…

– Следователь, – подсказал ей Галуздин.

Она умиротворенно кивнула и повторила:

– Дорогой товарищ следователь… Старость – большое свинство. Поэтому я не позволяю себе забываться. У нас с Безруковым нет и не может быть никаких отношений, кроме соседских.

– Понял. Тогда расскажите, как он выглядел. Не был ли огорчен или испуган?

– Ничего такого я не заметила. – Артюхова убрала несколько карт, а потом смешала оставшиеся: – Так и думала.

– Что? – уточнил следователь.

– Его хотели убить.

– Безрукова?

– Да. Его хотели убить. Машина тут ни при чем.

– Не понимаю…

– Машина, на которой ехал наш бедный Квят, помешала убийце.

– Машина сбила Безрукова, – неприязненно уточнил Галуздин.

Артюхова кивнула:

– Согласна с вами, альтернатива не слишком завидная, но все лучше, чем смерть.

– Знаете что… – Помолчав, следователь все же продолжил: – Мне кажется, вам известно больше, чем вы рассказали. С чего вы взяли, что Безрукова намеревались убить?

Артюхова показала на карты:

– Разложила пасьянс.

– И что?