Читать книгу "Между жизнью и смертью - Андрей Воронин"

Где-то совсем рядом вдруг хлопнула дверца автомобиля, и Банда встрепенулся, кивнув в ту сторону:

— Наши друзья-сторожа не спят. Все слушают, о чем мы тут с тобой.

— Да… Слушай, у меня в сумке приемник есть. Хочешь, я его принесу, так хоть новости или музыку послушаем? Все ж веселее будет до утра сидеть, — Самойленко встал и, поднеся спичку к бутылке, постарался рассмотреть, сколько там осталось. — Заодно еще водочки захвачу да закуски какой. А то на этом сказочном воздухе трезвеешь в один момент — пьешь-пьешь, вроде и выпил много, а никакого тебе кайфа.

— Давай, — рассмеялся Банда, — неси и то, и другое. Гулять так гулять.

Коля вернулся очень скоро, разложил на лавке прихваченное на кухне сало, хлеб, огурцы и помидоры. Затем с торжественным видом извлек из внутреннего кармана куртки бутылку и водрузил ее посреди закуски. Наконец из другого кармана вытащил маленький приемник «Нева» и, включив его, начал шарить по волнам эфира, разыскивая какую-нибудь музыку. Сквозь треск и шум вдруг пробился чистый голос Расторгуева из «Любэ»:

Да, стая, я старик.

Я словно стертый клык.

Не перегрызть

Мне память вольных-снов.

В них пыл давно затих,

И больно бьют поддых

Глаза моих друзей,

глаза моих друзей волков.

Я раны залижу,

Я с прошлым завяжу.

Капканы вижу

и с тропы сверну.

Не потому что слаб,

А потому что кровь

не греет старых лап.

Ночами долго-долго

вою на луну.

Луна, луна, луна,

Взрываю воем тишину.

Луна, луна, луна!

Луна и волк в ночном лесу.

Возьми меня к себе,

Луна…

Над деревьями, заливая все вокруг призрачным голубоватым светом, сияла луна. Огромная, круглая, она, казалось, глядела прямо на Серны, на ребят, сидящих в саду, внимательно и понимающе.

Часть вторая Помолись за меня

I

Нету у меня никого,

Кроме Родины-матушки.

Да! Нет у меня никого,

Кроме ветра-дружка.

Ох, да помолись за меня,

Сиротинушку, батюшка!

Да! Ты помолись за меня,

Помолись за меня…

Степан Петрович сбросил наушники и, выключив аппаратуру прослушивания, пересел в кабину машины. Закурив, он кивнул водителю:

— Сходи, обрежь телефон.

— Есть.

Котляров остался один. Тишина ночи не приносила облегчения — в ушах, уставших от наушников, стоял звон, и Степан Петрович, нащупав в темноте ручку автомагнитолы, включил ее. Видимо, он попал на ту же волну той же станции, которую слушали в нескольких десятках метров от него Банда и Самойленко, — играла «Любэ».

— Товарищ полковник, мне продолжать прослушивание? — вернувшийся офицер заглянул в форточку «рафика»

— Провода обрезал?

— Так точно, товарищ полковник… Так как насчет прослушивания?

— Как хочешь, — вяло махнул рукой полковник, погруженный в собственные мысли.

Старший лейтенант службы безопасности потоптался несколько минут возле машины, смущенный таким ответом полковника Котлярова, затем, справедливо решив не мешать шефу хандрить, залез в салон микроавтобуса, оставив полковника в кабине одного.

Да, Котляров хандрил. И были тому весьма серьезные причины — до конца отпущенного Мазуриным срока оставались лишь сутки, а решения проблемы Степан Петрович не видел. Дело Банды за эти дни так и не сдвинулось с мертвой точки: штурмовать дом было нельзя, оставлять Банду в покое — тоже. Тем более объявился еще и этот долбаный писака из Одессы, Самойленко, нелегкая его принесла…

«Постой-ка! — Котляров вдруг встрепенулся и почувствовал, что какая-то очень важная мысль, даже не мысль, а всего лишь зацепка скользнула в совершенно пустой от усталости и напряжения голове. — Подожди… Что там говорил этот Колян про роддом? Так, рост смертности, родителям не дают хоронить детей… Точно! Это ведь очень похоже на то, чем занимается наш капитан Федоров. Только журналист этот из Одессы, а Федоров работает в Питере…»

Федоров, один из лучших оперативников отдела Котлярова, «крутил» дело, которое при успешном завершении обещало стать одним из самых громких не только в его личной практике, но и в практике Котлярова и даже генерала Мазурина.

Более того, это дело послужило бы великолепной рекламой всей деятельности органов безопасности за последние три-четыре года. О нем обязательно было бы рассказано журналистам со всеми подробностями. А те бы уж раззвонили об успехах ФСБ по всей стране. И, главное, то дело, которое вел Федоров, странным образом точно совпадало с тем, о чем рассказывал этот самый Самойленко.

Котляров вдруг понял, что он нашел решение проблемы. Если бы только Банда согласился!

Степан Петрович вышел из кабины и направился к дому Востряковой. Выпрыгнувший следом из салона старший лейтенант пошел было за ним, но затем, окликнув начальника и не удостоившись ответа, остановился, с интересом наблюдая, как его шеф подошел к воротам и решительно постучал в калитку.

Старлей быстренько вернулся в машину и включил аппаратуру прослушивания и магнитофон, нервно крутя ручку настройки, чтобы не пропустить ни одного слова, сказанного у Востряковых…

* * *

От неожиданного стука в калитку, показавшегося чересчур громким в ночной тиши, оба парня вздрогнули и удивленно переглянулись, но в ту же секунду вскочили и бросились к забору, понимая, кто именно мог постучать в это позднее время.

Банда вытащил из кармана пистолет, снял с предохранителя и, сделав Коле знак отойти чуть подальше, рванул калитку и мгновенно отскочил в сторону. На прицеле его «Макарова» оказался седоватый, но еще крепкий мужчина лет сорока, одетый в неплохой серый костюм с ярким галстуком. Профессиональным жестом он показал, что в руках у него нет оружия.

— Разрешите войти?

— Вы кто?

— Полковник службы безопасности Котляров Степан Петрович. Мне нужно с вами поговорить.