Читать книгу "Один за всех, и стая за одного - Елена Малиновская"

— Марика, — отозвалась я, решив ничему уже не удивляться. — Марика Ренн.

Норберг посмотрел на меня с такой теплотой, что я вдруг почувствовала, как мои глаза наполняются непрошеными слезами. О небо, я готова разрыдаться прямо сейчас и здесь! Лишь потому, что понимаю: этому мужчине действительно небезразлична я и мое будущее. В отличие от всех прочих обитателей замка.

Но почти сразу глаза Норберга заледенели. Правда, я не испугалась, осознавая каким-то шестым чувством, что его злость и раздражение направлены не на меня.

— Я чувствую на ней твой запах, — прошипел Норберг и с гневом взглянул на Фелана, который стоял рядом со мной.

— Прости, брат. — Впервые за все время нашего знакомства, пусть и не особенно долгого, в голосе Фелана послышалось нечто, отдаленно напоминающее стыд. — Я… Я не сдержался. Я так переживал за тебя, когда сказали, что ты, возможно, умрешь. Ее необходимо было забрать из леса, иначе она не дожила бы до рассвета. А в карете от нее так невыносимо пахло страхом. И ранее она пыталась сбежать от меня… — Виновато сгорбился и чуть слышно добавил: — Прости, я виноват. Мне не стоило выходить из себя.

— Но это было не единожды, — возразил Норберг. — Я вижу в ее воспоминаниях и другой случай.

— Отец приказал вернуть ее домой. — Фелан осмелился на короткий взгляд в сторону брата. — Ты же понимаешь, чем это для нее закончилось бы. Вы еще связаны. И твой след привел бы преследователей в Гринаут. Погибла бы не только она. Но чтобы оставить ее в замке, необходим был какой-то повод. И я выбрал самый простой путь. Заявить на нее права.

— Это единственная причина? — отрывисто спросил Норберг.

К моему удивлению, Фелан ответил далеко не сразу. Более того, на его скулах начал разгораться румянец. Нет, вы представляете? Этот невыносимый, мерзкий тип смутился! Но чего именно?

Увы, ответа я так и не узнала. По всей видимости, эта парочка погрузилась в мысленный диалог. По крайней мере, я не услышала больше ни слова, хотя они не отрывали друг от друга напряженных взоров.

— Ну хорошо, — наконец с тяжелым вздохом проговорил Норберг. — Пусть будет так. Надеюсь, Фелан, ты понимаешь, что делаешь.

— Я тоже на это надеюсь, — с измученной усмешкой отозвался тот.

— А теперь оставь нас наедине, — попросил Норберг.

Фелан возмущенно выпрямился, явно не желая выполнять просьбу брата.

— Прошу, — с нажимом сказал тот, и меньше всего это напоминало просьбу.

Блондин кинул на меня тяжелый взгляд. Затем посмотрел на Норберга. Недовольно покачал головой, но спорить не решился. Круто развернулся и выскочил из комнаты.

— Присядь, — уже мягче продолжил Норберг и глазами показал на кресло, стоящее рядом. — Разговор выйдет непростым.

Если честно, такое начало меня совершенно не воодушевило. Но я не осмелилась спорить.

Что скрывать очевидное, было в этом человеке нечто такое, что в корне отрицало саму возможность неповиновения. Да, сейчас он был очень слаб, лишь чудом избежав смерти. Но в то же время чувствовалась в нем такая сила, равной которой я никогда не знала и, надеюсь, никогда и не узнаю.

Я робко опустилась на самый краешек кресла. Смиренно положила на колени руки, ожидая продолжения.

— А теперь слушай внимательно, что я тебе скажу, — все тем же спокойным негромким голосом продолжил Норберг. — Только не подумай, что я пытаюсь оправдать своего брата. Нет, нет и еще раз нет! Фелан поступил дурно, очень дурно. И он прекрасно это осознает, раз уж осмелился на открытое неповиновение отцу и не отправил тебя обратно в город. Понимает, что тем самым подпишет тебе и твоей семье смертный приговор, поэтому попытался найти хоть одну причину, чтобы оставить тебя при себе.

— О чем вы? — осмелилась я на вопрос, не совсем понимая, куда зашли его рассуждения.

О какой еще причине говорит Норберг?

— Фелан ведь не применял подчиняющих чар во второй раз? — с иронией осведомился Норберг.

Я торопливо опустила голову, ощущая, как щеки заливает пунцовая краска смущения. Да, не применял. Точнее, быть может, в самом начале, но потом…

И мне стало невыносимо стыдно и обидно за то, что я не сумела остановить его. Чуть больше твердости в голосе — и Фелан бы прекратил. Почему-то я совершенно в этом не сомневалась. Но мой прерывистый шепот тяжело было назвать решительным отказом. Тем более что все мое тело молило об обратном. Да что там тело! Даже в мыслях я ужасалась тому, что Фелан остановится.

— Не переживай, — с нескрываемым сочувствием ответил Норберг. — У тебя не было шансов. Мой брат знает толк в подобного рода делах. Лучше утешь себя мыслью о том, что тем самым ты спасла жизнь себе и семье. Разделив с Феланом постель по доброй воле, ты подтвердила то, что вы являетесь парой. Теперь мой отец не посмеет выгнать тебя, если, конечно, не захочет поссориться с сыном, а заодно и со мной, потому что в этом случае я приму сторону брата. Да, отец не любит, когда в замке гостят простые смертные, но любовница сына — это исключение.

— У меня есть жених, — чуть слышно напомнила я.

— И он у тебя останется, — подтвердил Норберг. — Полагаю, Фелан теперь потеряет к тебе интерес. Он чувствовал вину перед тобой за случившееся в карете и попытался хотя бы таким образом загладить ее. Но ты не останешься в замке навечно. Пройдет пара дней, возможно, неделя, и про Гринаут все забудут. Ты вернешься домой, к семье и любимому человеку.

— Я вернусь к семье и любимому человеку? — с горьким сарказмом вопросила я. — И как вы прикажете мне смотреть ему в глаза? Как я смогу жить с Генрихом дальше, помня все то, что случилось со мной тут?

— А ты не будешь ничего помнить, — спокойно возразил Норберг. — Пусть это станет моим свадебным подарком тебе. Ты все забудешь. Более того, у меня есть знакомая целительница. Она сделает так, что твоя первая брачная ночь с Генрихом будет действительно первой. Девственность… В общем, ее достаточно легко восстановить. И ты сама будешь искренне уверена в том, что невинность потеряла именно в объятиях любимого человека.

Я слушала Норберга, приоткрыв рот от изумления и забыв смутиться от того, что он говорит на настолько откровенные темы. Он действительно способен сделать это? Это было бы просто замечательно!

— Но как я объясню родне, где отсутствовала столько времени? — недоверчиво переспросила я.

— Я что-нибудь придумаю, — с иронией заверил меня Норберг. — И все это приключение превратится для тебя в дым. Раз — и ничего не было.

И мужчина слабо прищелкнул пальцами правой руки, лежащей поверх одеяла. Правда, тут же скривился от боли и часто задышал открытым ртом. Но через пару мгновений нашел в себе силы улыбнуться мне.

— Послушайте, — нерешительно начала я, гадая, не захожу ли слишком далеко в своем любопытстве, — раз уж я все равно забуду про все сказанное, ответьте на один вопрос.