Читать книгу "Сотвори свое будущее. Как силой мысли изменить судьбу - Линн Лаубер"

– В местах, подобных этому, так делать не принято.

– Ну а у меня принято!

– Так тебе понравилась еда? Ты так ничего и не сказала.

– Джонатан, это пища, достойная королей. Мне нравится. Но… она слишком хороша для меня.

– Нет, неверно. А то ты говоришь, как я.

– Но ведь это же правда!

– Нет, я хочу, чтобы ты сказала: «Мне нравится обед, потому что я это заслужила». Повтори!

Она улыбнулась:

– Ладно! Мне нравится обед, потому что я это заслужила.

– Ну вот и умница! С днем рождения, Лупе!

Лупе посмотрела на него и рассмеялась:

– Спасибо!

...

«Я себе нравлюсь. Я живу целиком настоящим, нахожу хорошее в каждом моменте. Я знаю, что у меня светлое, радостное и обеспеченное будущее».

Глава VII

На следующий день утром Лупе убиралась, а Джонатан раскладывал продукты. Они двигались так слаженно, словно давно были вместе, как супруги, которые притерлись и привыкли к обществу друг друга.

– Вместо сырных крекеров я купила пшеничные, – сказала Лупе. – Во‑первых, они были в продаже, и потом, они для вас полезнее. В них больше пищевых волокон.

– Спасибо, мамочка.

– И спагетти тоже, я купила из муки грубого помола, а не из рафинированной.

– Когда ты успела стать записным диетологом?

– У нас в школе есть занятия по диетологии! – гордо сообщила Лупе.

– Жаль, что к этому не добавили чуток географии.

Лупе продолжала вытирать пыль и закончила столом Джонатана.

– Я вам тут оставила приглашение.

– Куда?

– Сами увидите…

– Я‑то как раз и не увижу. Как мне это прочесть, по-твоему?

– Вот так, – сказала Лупе. – Просто попробуйте.

Джонатан нащупал лист толстой бумаги. Это был строительный картон, на котором Лупе аккуратно вырезала текст, чтобы каждая буква имела выпуклые, различимые контуры.

– Это ты для меня сделала?

– Да, к моему выступлению в хоре.

На мгновение выражение лица Джонатана смягчилось, но затем он снова посуровел:

– Первое: я не люблю выходить. Второе: ненавижу хоровое пение.

– Почему?

– Когда хористы поют, они похожи на рыб.

– Я думала, вам это не видно.

– Зато я это помню , ясно?! И мне не нравится, когда в конце выступления дирижеры делают такое демонстративное движение, будто молнию застегивают, вот так…

Он сложил указательный и большой пальцы и провел рукой в горизонтальном направлении.

Лупе рассмеялась:

– Ну, этого вы тоже не увидите!

– Я помню.

– Можно просто послушать, как я пою. Вам понравится.

– Я всегда могу услышать твое пение, стоит лишь выругаться. К чему платить за это и сидеть в зрительном зале?

– Вы уже давно не ругались, мистер Джонатан.

– Нечего мне об этом напоминать, ты, маленькая ду…

Лупе снова замурлыкала одну из своих песенок.

А потом достала из кладовки пылесос и включила его.

Джонатан заткнул уши.

– Иди куда-нибудь в другое место с этой штуковиной. У меня от нее голова раскалывается!

Лупе перешла в спальню. Когда она пылесосила около завешанной картины, что висела над кроватью на стене, то клочок ткани засосало в сопло пылесоса, и картина приоткрылась с одного угла настолько, что Лупе увидела – на портрете «жены» Джонатана был изображен мужчина.

Лупе остановилась. А потом ее осенило. Когда она впервые приехала в Сан-Франциско, бабушка объясняла ей, кто такие эти мужчины, похожие на Джонатана. Она сделала это после их поездки в метро, где неподалеку от них сидела пара мужчин, и тот, что помоложе, поцеловал в шею того, который был постарше.

«Любовь есть любовь, – сказала она внучке. – У некоторых людей она такая. Не нам их осуждать. Они никому не причиняют вреда».

«Но бабушка, – продолжила разговор Лупе некоторое время спустя. – Они же самые красивые!»

«Так может показаться на первый взгляд, – ответила та. – Но ты увидишь вокруг много привлекательных мужчин, самых разных. И когда-нибудь ты встретишь одного из них».

Теперь Лупе была в этом не слишком уверена.

Она рассматривала картину еще мгновение, затем вернулась в гостиную, где Джонатан сидел за столом и подписывал репродукции.

– Мистер Джонатан?

– Что?

– Только не сердитесь. Но эта картина, портрет вашей жены на стене…

Джонатан отложил репринты в сторону:

– Что насчет нее?

– В пылесос случайно засосало клочок ткани.

Некоторое время Джонатан сидел, затем поднялся и направился в спальню. Следом за ним шла Лупе. Он откинул остальную часть ткани с полотна и сел на кровать.

...

На картине был изображен молодой человек лет двадцати, в элегантном парчовом жилете; светлые волосы были зачесаны назад, обнажив благородный лоб. В одной руке у него была изысканная флейта, и рука была вскинута в жесте, как у танцующего бродяги. А на заднем фоне в тени был нарисован человек более зрелого возраста, который, слегка отвернувшись, смотрел в окно. Впечатление от картины было загадочным и побуждало к размышлениям.

Лупе села рядом с Джонатаном.

– Как его звали?

– Джордж. Я называл его Джорджи. Он был моим лучшим другом, – тихо произнес он.

Лупе кивнула:

– У него приятное лицо. Мне нравится его поза, такая изысканная и величественная.

– Скажем, у него был особый стиль.

– А у вас есть особый стиль?

Джонатан улыбнулся: