Читать книгу "Сага о реконе - Валерий Большаков"

С дозволения кузнеца, Щепотнев взялся за увесистый мизерикорд[30], трехгранное жало которого запросто пробьет кольчугу. А можно и рыцарю засадить, ежели в щелку между доспехов целиться.

Шимон приценился:

– И почем?

Кузнец, рыжебородый мужичина в возрасте, пыхнул трубкой.

– Золотой.

Щепотнев повертел мизерикорд в руках.

– А серебром возьмешь?

Мужичина вынул трубку изо рта и глянул на Семена с интересом.

– Слух прошел, к викингам в гости собрался, рекрут? – спросил он.

– Типа того.

– Не мое это дело, конечно, а только никакой хускарл[31]тебя и близко не подпустит, чтоб ты ему в бочину свое «милосердие» воткнул. Вскроет он тебя, как банку тушенки, вякнуть не успеешь. Ежели хочешь лишний шанс заиметь, лучше… вот! – Кузнец сунул руку за колоду с наковальней и выложил скрипучий ком тронутых ржавчиной колечек.

– Кольчуга? – удивился Шимон.

– Она самая, – кивнул рыжий. – Бирни[32], конечно, не хауберк какой, а все ж оборонит. Ну-ка, примерь.

Семен послушно протянул руки, пролезая в тяжеленькую броню. Оправил ее на себе, попрыгал на манер реконов, чтобы кольчуга расправилась и села как надо.

– О, как по тебе смастерили! Бери, так и быть.

– Не потяну, – вздохнул Щепотнев, – у меня всего…

– Да знаю я, сколько у регулятора в кошельке! За пять золотых отдам, цени мою добрость! И фуфайку добавлю за так.

– У меня всего четыре динара наберётся.

– М-да… Тогда не сторгуемся.

Щепотнев побрел дальше. А дальше были клинки.

Семен долго смотрел на самурайский меч в лакированных ножнах. К ножнам была приклеена бумажка с ценой: «500». Это не был новодел – лезвие выглядывало на длину ладони, а в оружии Шимон кой-чего понимал.

Нет, меч был выделан древним мастером, где-нибудь в пригороде Эдо[33].

Тысячи раз проковывалась раскаленная сталь, пока не обретала форму совершенства, холодного в своей окончательности.

Продавец, очень спокойный человек азиатского обличья, не выдержал и сказал:

– Моя продавай, твоя покупай. Шибко-шибко хорошо!

Семен хмыкнул.

– Думаешь, у норегов таким пользуются? – задал он наводящий вопрос.

Азиат неожиданно перестал корежить русскую речь, сказав ясно и четко:

– Этот тати – оттуда, рекрут. И им там пользовались, хотя и далеко от фьордов.

Щепотнев вздохнул.

– Бабок нет, – сказал он. – Подержаться хоть можно?

Продавец молча обеими руками протянул ему ножны. Семен медленно вытянул меч.

Тати был прекрасен. В нем не было ничего лишнего. Длинная, на два хвата, рукоять обмотана полоской шкуры ската, а за круглой гардой изгибался узкий клинок.

Алое солнце окрасило лезвие, словно на металле выступила пролитая мечом кровь. Тати во всем походил на самые древние самурайские клинки периода Хэйан, но как раз следов старины заметно не было.

Все-таки новодел? Да нет, просто в Интермондиуме современность и древность – рядышком.

Семен взмахнул мечом, описав восьмерку. Острая сталь прошелестела опадающим шелком. Еще раз вздохнув, Щепотнев с поклоном вернул тати.

Иной раз он завидовал Плющу, самозабвенно махавшему клинком на фестах. Все ж таки, бои вживую…

– Во фьорды собрался, человече? Али к Иоанну Грозному? – прогудел взрыкивающий бас.

Обернувшись, Семен увидал широкоплечего мужика с обветренным, загорелым лицом.

Его длинные вьющиеся волосы топорщились из-под стального шлема.

Тулово было упаковано в кожаный панцирь с нашитыми на него бронзовыми кругляшами и ромбами. Мощные ручищи, перевитые мышцами, распирали короткие рукава доспеха. Правую руку от локтя до запястья окручивал серебряный наруч, смахивавший на толстую радиальную пружину.

Мятые портки заправлены были в роскошные сапожки из тисненой кожи, а на поясе с огромной серебряной пряжкой висели в рядок: кошель, чехол с ножом, больше похожим на тесак, и меч.

– Во фьорды, – ответил Горбунков.

Мужик кивнул.

– Меня зовут Ивар Трехглазый, – представился он. – Ущучил?

– Ущучил, – кивнул Семен.

– Хранитель тебе этого не скажет, но послушай моего совета: не лезь в пекло. Найми себе наставника, чтобы он тебя проводил во фьорды и все там показал. А тут таких до хрена! Ущучил? Викингу ты ничего не объяснишь, не успеешь просто – он тебя зарубит сначала, а потом только разбираться станет, кого и за что. Хлипкий ты с виду, и волосы стрижены – ну, вылитый трэль! Холоп то есть. Ущучил?

– Ущучил, – кротко ответил Щепотнев. – А Хранитель не рассердится, если я с наставником?

– Так все так делают, кому лишний золотой не жаль. В общем, ступай в таверну «Мешок гвоздей» и подыщи себе там напарника. Ущучил?

– Ага.

– Ну, бывай тогда…

Ивар удалился, шагая вразвалочку, а Щепотнев подумал, да и направился к той самой таверне, которую ему так усердно рекламировали.

Двери таверны стояли, распахнутые настежь, из них несло теплом очага и запахом дымка, гудели голоса. Длинные монастырские столы в таверне скатертями не портили, зато доски столешниц регулярно скоблили до желтизны. За теми столами по лавкам сидели мужики виду былинного – волосы до плеч, бороды в косичку, плечи в обхват кожаными куртками затянуты, и все, как один, оружны – у кого секира при себе, у кого меч.

Богатыри дули пиво из глиняных кружек, хохотали гулко над шутками немудреными, вели беседы про дела свои молодецкие. Сидя в вольных позах, откинувшись к стенке или навалившись на стол, они прихлебывали пивко, держа кружки левыми руками. Правые же лежали свободно, в короткий миг готовые схватиться за мечи.

И такая повадка была для посетителей «Мешка гвоздей» настолько натуральной, что не замечалась ими вовсе – сидят себе люди, выпивают, гутарят о том о сем.