Читать книгу "Большая книга ужасов – 65 - Елена Усачева"

– Вика, что случилось?

Голос у бабы Шуры, несмотря на болезнь, был весьма бодр.

Я вылетела из дома.

Очень интересно было узнать семейную тайну, по которой Юлечка явилась именно ко мне, но для начала надо было кое-что другое выяснить.

Шульпяков все так и ездил с банкой в обнимку. Я ее отобрала, допила молоко. От этого в голове как-то прояснилось.

– И чего вам про меня Вичка наболтала?

Шульпяков перестал улыбаться и посерьезнел. Но молчал. Партизан в пятом поколении.

– Про третью мировую с инопланетянами ничего не было? О том, что надо мрамор и гранит запасать? Что они от радиации помогают.

– А помогают? – сбился с патетического настроя Шульпяков.

– Ты думаешь, чего Веревкин с Ляшко вперед рванули, а тебя, дурака, следить оставили?

Шульпяков взял свою банку и обиженно посмотрел на дно. Никуда не бежал. Видать, чувствовал, что опоздал. Вид у него был совсем уж убитый. И кривой руль у велосипеда он разглядел. И болтающийся отражатель. Даже болты багажника пальцами подтянул, терминатор.

Я решила не вгонять его в окончательную энтропию, хлопнула по плечу и сказала как можно бодрее:

– Тебе повезло. Юлечка – монстр. Теперь у Ляшко глисты заведутся. А у Веревкина еще какая зараза. Она так просто это не спустит. Отомстит. Видишь, на Вику дом уронила. А на них – по инопланетной тарелке. Так что радуйся.

Шульпяков попытался порадоваться, но вышло неубедительно. Последнее время в деревне все выглядели как-то странно. Словно над домами распрыскали специальный порошок – жители разучились радоваться.

– Поехали посмотрим, что они там натворили, – предложила я.

Шульпяков не торопился. Он думал, думал, а потом вдруг выдал:

– Громова сказала, что у тебя голова поехала, что ты теперь призраков видишь. И про какую-то Юльку впарила. Что это семейное предание. Что твоя бабка эту Юльку извела, вот теперь она через поколение мстит. И что если камень убрать, то призрак исчезнет.

Забавно она мне мстит, роняя крышу на Вичку. Говорить я об этом не стала, чтобы не запутать Шульпякова окончательно. А то он и без этого весь такой запутанный. Повторила предложение проследовать к месту событий.

Шульпяков оставил банку на крыльце, выправил руль, я уселась на багажник и мы попылили. Несколько тактов велосипед немилосердно вилял, я еле держалась, неудачно ухватилась за пружины седла. Шульпяков тут же отдавил мне пальцы, плюхнувшись на сиденье. Не успели мы разогнаться и пролететь мимо памятника павшим, асфальт кончился, пошли мои любимые ухабы. Теперь я уже вцепилась в седло. Пока боролась за жизнь и равновесие, мы миновали завалившийся дом – посмотреть на него я не успела. С горки к мосту мы скатились с ветерком. Я подумала, что Шульпяков, как истинный бэтмен, поедет по мосткам. Но у реки он затормозил, удачно наклонив велосипед в противоположную сторону от той, где у меня были ноги. Чуть не загремев спиной вперед, я высказала все, что думаю о лихом наезднике, пообещав ему ночных кошмаров с Юлечкой, и мы зашагали по доскам. Доски радостно пружинили. Вода не менее радостно журчала. Река за лето заметно обмелела, но это все-таки был не повод, чтобы падать в воду.

Я, наверное, слишком долго смотрела на течение. Голова закружилась. В журчании мне стала слышаться виолончель. Ну да, понятно, Юлечка передает приветы. И вообще рада моему появлению здесь.

Противоположный склон реки был сильно истоптан коровами. До противного грязного месива. Мы немного поскользили, но наконец-то выбрались. Шульпяков всего один раз уронил драндулет. По кромке склона шла наезженная машинами дорога. Мы снова расселись по своим местам и покатили. Наезженная дорога сворачивала через луг к асфальту. А мы поехали стороной по тропе. Здесь река делала очередной изгиб. Заливной луг выпячивался длинным языком, где в утопленном некогда месте и был затон.

Судя по следам, вытаскивали камень «парни» при помощи тягловой силы. Корову они, что ли, запрягли? Но в любом случае результата они достигли. Камня не было. Хорошо, что я бессмертную эпитафию засняла на телефон. Сейчас по памяти и не воспроизведу эту нетленку.

Мы стояли. Смотрели. Я думала, куда усвистали храбрые ван хельсинги и какое наказание им теперь придумает Юлечка.

– Круто! – оценила я уровень мастерства. – Главное, теперь на родственников не нарваться. А то побьют. Или в суд подадут. За осквернение.

– Это же ваша родственница, – буркнул Шульпяков, на которого вид разоренного затона тоже произвел впечатление.

Конечно, родственница! Как я сразу не догадалась!

– Тогда я знаю, кому предъявлять претензии, – с облегчением выдохнула я. – Так и скажу бабушке. Но это потом.

– А сейчас чего? – Шульпяков на глазах мрачнел.

– Уеду, наверное. Мать приезжает. Бабушка хотела на Соловки. Вот и мы на Соловки. Чтобы бабушку не расстраивать.

И тут случилось странное. Шульпяков подошел вместе со своим велосипедом, перегнулся через раму, обхватил меня за плечи и поцеловал. Ну как поцеловал – прижался губами и замер. Я от удивления тоже замерла. А когда мне надоело смотреть на его сощуренность, скосила глаза и встретилась с нахмуренной мордочкой Юлечки. Наушники были на своем месте. Что-то там громыхало. Но она не слушала, а смотрела на меня. В глазах ее мелькнуло любопытство.

Я подавилась воздухом, отпихнула Шульпякова вместе с его велосипедом – он очень удачно с ним рухнул, – а сама зашагала к мосткам. Через них, ни на что не глядя, на холм, мимо крайних домов, мимо развалин – к себе. Дверью хлопнула.

Бабушка бродила по комнате, держась за поясницу. Укол красавца фельдшера подействовал. Но было ей не так хорошо, как она пыталась продемонстрировать. Раз за разом бабушка сдерживала дыхание, пережидала приступы боли.

– У подружки своей была? – первым делом спросила бабушка.

– Была. Баба Шура спит. Лекарств там до фига. Тебе что-то купить надо? Мама поедет, я скажу, чтобы в аптеку зашла.

– Не надо мне ничего. Что мать сказала? Билеты купила?

Моя бабушка… впрочем, как и моя мама… с ними лучше соглашаться, чем что-то объяснять.

И тут я почувствовала, что мне все это страшно надоело! Сериал «Секретные материалы» прямо какой-то.

– А чего все говорят, что эта Юлечка, которой поставили памятник у затона, наша родственница? И что ты ее извела.

Бабушка, конечно, попыталась выпрямиться, но это у нее не получилось. Шарахнула стулом. Я увидела, как побелели костяшки пальцев, сжимавших спинку. Но останавливаться не хотелось.

– Я ее вижу. Постоянно, – говорила я. – Это она уронила на Вичку крышу. Из-за нее вы с бабой Шурой болеете. Она не хочет, чтобы я отсюда уезжала. А еще мальчишки выбросили ее камень.

– Иди-ка рассказывать свои сказки на улицу. А лучше умойся святой водой, – посоветовала бабушка. – Разберемся с твоими призраками. Вот мать приедет и разберемся. Забиваешь голову ерундой. Дачница это была самая обыкновенная. Дачница! А про дом вам сто раз говорили: не лазайте – упадет. Хорошо, что насмерть не зашибло. Здоровые девки, заняться вам нечем. Иди вон огород полей!