Читать книгу "Дело об избиении младенцев - Михаил Карчик"

«А может это эстонская спецслужба? Я ведь два раза за Жирика сам голосовал, и ребятам советовал. Однажды, пацаны проштрафились, и я им велел в наказание на выборы сходить. Точно, твари, приняли меня за агитатора и взяли на учет. Вот увезут в Нарву, а там что будет»? — Пещера представил себе, каким мерзким пыткам может подвергнуть его этот короткоусый и ушастый народ, что окончательно привело его в ужас. Однако, взяв себя в руки он сообразил: похитители говорили без всякого акцента.

Машина свернула в районе Русско-Высоцкого и вышла на проселочную дорогу. Пещера не узнавал место, в которое его занесло. Местные жители не являлись большими любителями вечерних прогулок: в окнах — темно, на улицах — пусто. Лишь одно здание ярко светилось. Джип медленно проехал мимо. Возле дверей стояли двое людей, один из которых показался Косте знакомыми. Он так и не вспомнил этого человека. Машина набрала скорость и снова выехала на шоссе. Минуту спустя она остановилась на обочине.

— Константин Юрьевич, я думаю, нам имеет смысл поговорить, не выходя из машины.

— Чего вам надо? — Хрипло спросил Костя. От собственного страха было противно.

— Для начала вы вкратце расскажите нам свою биографию.

— Со школы?

— Ну, вы не Лев Толстой. Ни ваше детство, ни отрочество нам не интересны. Начинайте с юности. Чтобы было легче, пусть отправным эпизодом станет история с фирмачом Москальским. Кажется, тогда вы впервые поняли, что рэкет более продуктивное занятие, чем грабежи в подворотнях.

— Я по этому делу чист. Вообще, была большая подстава…

— Константин Юрьевич, — согласился незнакомец, — я никогда и не сомневался, что вся ваша жизнь — подстава, растянутая во времени. Но я не хочу тратить время на споры. — И замолчал. Пещера беспокойно ерзал задом по сидению, раздумывая о последствиях. Наконец, его собеседник заговорил опять. — Когда мы проезжали десять минут назад возле кафе «Гореловский трактир», вы не обратили внимания на человека, курившего у дверей?

— Не…То-есть, обратил. Вроде знакомый. А вспомнить не могу.

— Конечно, не можете. Вы ведь видели его всего раз в жизни. Кроме того, одна из пуль, выпущенных лично вами, попала ему в скулу, и нет ничего удивительного, что вы запомнили его в несколько иначе. Можно сказать больше: вы запомнили его в качестве трупа. Однако, Шаграт остался жив. В отличие от своего брата Сурета. Сегодня, кстати, аккурат, как третий год с той истории в ресторане «Прибалтийской».

— А я…, я был уверен — он…

— Мертв. — Закончил незнакомец. — Вы ошиблись. Он отлежался в больнице и с остатками своей семейки покинул Питер — другие айзеровские кланы, которые Шаграт кинул на приличную сумму, никакой поддержки тогда ему не оказали. И он свалил в Москву. Сегодня, правда, вернулся. Помириться с земляками, а заодно отметить ту печальную историю.

— Он не боится, что его повяжут?

— Конечно, повяжут. И произойдет это сегодня в два часа ночи, на квартире неподалеку от Витебского вокзала, единственной собственности, оставшейся в городе у этой семейки. Среди вещей Шаграта и двух его племянников, впервые приехавших в Питер, найдут немного наркоты, может, ствол. С ними разберутся здесь или отдадут Азербайджану — не знаю. Впрочем, Константин Юрьевич, вас это интересовать не должно.

— Почему? Вообще-то интересно…

— Сейчас интересно. А через два часа вам ничего уже интересно не будет. Ибо мы собираемся подвезти вас прямо к этому кафе и выкинуть в наручниках.

— Они меня же пристрелят!

— Не уверен. Скорее, будут долго резать ножом или колоть вилкой. Кстати, мой знакомый недавно заезжал в этот кабак и сказал, что вилки здесь очень тупые. Процесс растянется на час, как минимум.

— Товарищи…, господа, — заерзал Пещера, — так не пойдет. Надо договориться…

— А я разве не предложил нормально договориться с самого начала? Это вы начали вещать о каких-то подставах, что вы чисты, аки агнец Божий? Можете созвать брифинг и говорить об этом сколько хотите. Но здесь не пресс-конференция. Мы продолжим разговор?

Пещера вспомнил волчий блеск глаз Шаграта за минуту до того, как пуля пробила грудь неудачливого азербайджанца. Если он выжил… Нет, только не это! Если бы эти люди спросили: кого водила на квартиру мама, пришлось бы рассказать даже об ее любовниках. И начался торопливый монолог. Иногда он останавливался, боязливо поглядывая на собеседника (настолько, насколько темный салон машины позволял приглядеться) и начинал извиняться: мол, тут я подзабыл немножко. Собеседник кивал в полумраке, и Пещера продолжал рассказ.

— Стоп. — Внезапно прервал незнакомец. — Тут надо поконкретней. Я имею в виду эпизод, о котором вы сообщили в двух словах: надо было отдать долг Зубицкому и вы грабанули на Киевском шоссе четыре фуры.

Если бы Пещера помнил школьную программу по литературе, он наверняка бы возжелал, чтобы «дела давно минувших дней» стали «преданьем старины глубокой». Но Костя, увы, не страдал избытком интеллекта. Впрочем, это не помешало ему, здраво прикинув ситуацию, вспомнить старый принцип, некогда услышанный от ментов: лучше стучать, чем перестукиваться. Тем более, отнюдь не призрак Шакрата бродил где-то поблизости. Да и намерения незнакомцев не оставляли сомнения в их серьезности. Пещерский, вздохнув, и слегка запинаясь, вынужден был продолжить покаяние.

Из его рассказа следовало, что для возвращения долга следовало собрать тридцать тысяч долларов. Решили «заработать» на Киевском шоссе. Пещера достал у знакомого гаишника форму. Вскоре успешно взяли перед Пулково фуру с овощами. Сами продавать не стали, вернули хозяину за три тонны. Он свои помидоры возил безо всяких лицензий, поэтому заявлять не стал. Затем — фуру с украинской водкой. Товар перегрузили на свой транспорт и сдали оптом знакомым шопникам. На другой день переместились к Выре, чтобы не светиться на одном месте. Но после нескольких удачных налетов вышла промашка.

— Взяли опять две фуры, с пивом, или водкой, не помню. — Расстраивался Пещера. — Но у второго шофера напарник психованный оказался, понял, что мы не менты, достал обрез и давай прямо из окошка! Одному из наших башку прострелил, другому — живот… Всего добычи — кот наплакал, а в пассиве труп и пацан с пулей в кишках. Его в нашей больнице откачать не удалось, пришлось оформлять в Медицинскую академию, как раненого в горячей точке. Сколько бабла на лечение ушло! А тут узнаю: менты встали на уши. Шофер, когда сотрясение мозга прошло, составил фотороботы, пацанам пришлось год в Новгороде кантоваться. Они зареклись в басмачей на шоссе играть. Уж лучше в городе, там привычней.

— Зареклись, говоришь? — Удивился незнакомец. — Придется отречься.

— Это в каком смысле? — Переспросил Пещера. Ему захотелось почесать затылок, но он решил, что такой жест собеседник истолкует неверно, и загривок остался непочесанным.

— Через четыре дня ваша команда должна быть готова начать работу на трассе «Скандинавия» между Питером и Выборгом. Надеюсь, после вашего рассказа, вам не нужно будет объяснять, о какой работе речь?