Читать книгу "Сова - Самюэль Бьорк"

Мириам закурила, нащупала в сумочке под столом свой телефон и опять почувствовала укол совести, проверяя сообщения, но там ничего не было. От Юханнеса. Никаких: Скучаю по тебе. Никаких: Где ты? Только одно сообщение от матери: Можно Марион останется у нас еще на одну ночь? Она очень хочет, чтобы мы проводили ее в школу завтра.

Мириам набрала ответ: Хорошо, мама, конечно, поцелуй ее от меня. Отложив телефон, она осталась сидеть под одеялом и смотреть на плакаты вокруг себя.

Свобода животных – наша свобода.

Остановите «Лёкен Горд»[6].

Плакат, изображающий кошку, запертую в клетке, изголодавшуюся, во дворе в Мюсен. Норвежцы, зарабатывающие деньги, покупая собак и кошек, держа их взаперти и затем перепродавая их для опытов за границу.

Так они познакомились.

То лицо и она.

Зигги.

Мириам по новой ощутила, как подкрадывается совесть, но не в силах была решиться. Встать, одеться, взять такси до Фрогнера, приготовиться встретить Юханнеса, когда он придет домой с дежурства в больнице, как хорошая жена, хорошая мать, какой ей следует быть, или просто укутаться в одеяло в этой маленькой, но очень живой квартире, так сильно напоминавшей ей о той жизни, которой она раньше жила.

Остановите «Лёкен Горд».

Вот где они встретились. В «Защите животных» на Муссевейен. Потому что она чувствовала, что должна была что-то сделать со своей жизнью. Не только быть мамой. Туве и Кари, отличные люди, думавшие только о том, как позаботиться об этих кошках, которые никому не нужны. Кормить их. Гладить. Чтобы они чувствовали себя важными. Что, пусть есть люди, использующие их как украшение интерьера, а потом выбрасывающие в канаву, но есть и другие, кому не все равно. Кто их любит. И этого для нее было достаточно. Взять паузу от будней. Позаботиться о ком-то.

И вдруг он оказался там.

Лицо.

Зигги.

У них было много добровольцев, постоянно приходили люди, кто-то всего раз, а кто-то чаще, но она сразу поняла и ни минуты не сомневалась, что он, Зигги, какой-то особенный.

Они стали совсем как маленькие девочки, Туве и Кари, в первый раз, когда он пришел, слегка покраснели щеки, как будто в гости пришла какая-то звезда. И поначалу Мириам не понимала, почему так, он ничем особенно не отличался от других добровольцев.

Совсем ничем.

Но теперь она поняла.

Черт возьми.

Мириам потянулась за новой сигаретой и зажгла ее, когда дверь в спальню открылась.

– Привет.

– Привет, – сказала Мириам.

– Ты поспала?

Он слегка сощурился, осторожно перешел комнату, сел на стул перед ней и закутался в одеяло, которое принес с собой.

– Немножко.

– Хорошо, – улыбнулся он, наклонив голову, пристально посмотрел на нее улыбающимися добрыми глазами и заговорил, перейдя прямо к делу.

– Как ты считаешь, что нам делать, Мириам? Со всем этим?

Ей вдруг стало нехорошо. Она сидела и смотрела на свою сигарету, ничего не говоря. Она думала, что это опьяняющее чувство, когда сидишь всю ночь вместе с кем-то, чувство, когда можно быть самой собой, пройдет.

Пройдет, когда она проснется. Просто испарится.

– Мне нужно выпить кофе. Хочешь чашечку?

С удовольствием.

– Нет, думаю, мне пора идти.

Я могла бы остаться здесь на весь день.

– Понимаю, – улыбнулось лицо. – Мне кажется, что не стоит отпускать тебя без завтрака, но решать, конечно же, тебе.

Ничего больше не говори, иначе я останусь.

– Нет, мне действительно пора.

– Конечно. Делай то, что считаешь нужным.

Одевшись и стоя за порогом квартиры, Мириам поняла, что все может осложниться.

Она влюбилась.

Серьезно.

Не в шутку.

Тяжелое чувство, сидевшее внутри нее, нечто абсолютно запрещенное и в то же время казавшееся таким правильным.

Может быть, если я больше не буду с ним видеться?..

Она поймала такси и всю дорогу до дома пыталась утвердиться в этой мысли.

Это должно пройти.

Она положила ключи на тумбочку в прихожей, разделась по пути в спальню, скользнула под одеяло и уснула, едва коснувшись головой подушки.

11

Холгер Мунк еще раз позвонил в дверь, несколько раз постучал и уже собирался уходить, когда дверь вдруг распахнулась, и в проеме показалась Миа.

– Сколько сейчас времени, что ты будишь людей?

Миа криво улыбнулась и впустила его в квартиру.

– Воскресенье, четыре часа дня? – сказал Мунк.

Он снял обувь, поискал крючок, чтобы повесить пальто, но не нашел, поэтому просто положил его на пол и проследовал за Мией в гостиную.

– Извини за бардак, – сказала она. – Я еще не успела тут разобраться. Хочешь чего-нибудь? Чашку чая? Полагаю, алкоголь ты по-прежнему не пьешь?

Мунк поискал подтекст в этой фразе, намек на то, что слишком давно он ее не навещал, но ничего такого в ее тоне не было.

– Я как раз собиралась идти в душ, подождешь, ладно?

– Подожду, конечно, – кивнул Мунк.

– Хорошо. Две минуты. Скоро вернусь.

Миа еще раз криво улыбнулась и исчезла в ванной, а Мунк остался стоять посреди гостиной, не зная, что ему делать. Не успела разобраться – это мягко сказано. Квартира напомнила ему ту, в которой он жил в Хёнефоссе. Так и не разобрал вещи, так и не смог сделать жилье домом, и тут было точно так же. У окна лежал матрас с одеялом и подушкой. Видимо, она спала, когда он пришел. Повсюду штабелями стояли коробки, казалось, что некоторые из них наполовину открыли и закрыли снова. На стенах ничего, и почти нет мебели. Квартира очень похожа на его собственную, навскидку около семидесяти квадратов, гостиная, открытая арка в кухню, дверь на балкон и коридор, ведущий, вероятно, в ванную, и наверно, две спальни, которыми Миа явно не пользовалась.

Было похоже на то, что она делала несколько попыток. Везде стояли нераскрытые коробки из «ИКЕА», наполовину собранный белый стул, ножки по-прежнему лежали на полу рядом с инструкцией, а маленький столик ей, по крайней мере, удалось скрутить. Мунк тяжело опустился на недоделанный, слишком низкий стул, положил папку на столик, почувствовав, что ему не понравилось то, чему он только что стал свидетелем.

Она выглядела дико уставшей. Опять. Почти как тогда на Хитра. В тот раз его передернуло от увиденного, и сейчас было то же чувство. Обычно такая сильная Миа, полная энергии и с ясным взглядом, сейчас сократилась до своей призрачной версии. На полу рядом с матрасом стояла наполовину пустая бутылка «Арманьяка» и стакан, а в углу сложены три пустые коробки из-под пиццы. Мунка опять кольнула совесть. Давно надо было навестить Мию. Она плохо выглядит. В их последнюю встречу, в тот вечер в «Юстисене», она казалась немного радостнее, с какой-то верой в то, что все наладится, но сейчас ее глаза были как тогда, на Хитра. Отсутствующие. Безжизненные.