Читать книгу "Копье судьбы. От Голгофы до падения Рейхстага - Тревор Равенскрофт"

Штайн вспомнил легенду о связанных с Копьем Судьбы противоположных началах — о Добре и Зле. Не вселился ли на его глазах в заблудшую душу Антихрист? Не превратился ли этот недавний оборванец из ночлежки в того, кого в Библии называют Люцифером? Того, кто в поэме о Граале описывается как предводитель злых духов, вселившихся в сердца всего человечества?

И дальнейшие события показали, что предчувствия не обманули Штайна. О «люциферстве» Гитлера говорили не только фанатичные последователи нацистской идеологии и порабощенные его харизмой соотечественники, но и серьезные мыслители, такие как швейцарский философ Дени де Ружмон:

Многие люди, побыв рядом с ним и почувствовав ужас и воздействие нечеловеческой мощи, верили, что в него вселились… разного ранга духи, которые одолевают любого простого смертного и порабощают его, как вражеский гарнизон занимает крепость… Откуда же взялись эти сверхчеловеческие силы, которые таким образом давали о себе знать? Вполне очевидно, что сам человек ими не обладал и они даже не могли проявить себя, если только человек не был настолько ничтожен и бессилен, чтобы его можно было использовать как вместилище для сил, постичь которые на физиологическом уровне невозможно… Эти мои суждения были бы пустой романтической болтовней, если бы дела этого человека — или совершенное им как орудием — не были реальностью, ставшей самым удивительным чудом столетия.

Разумеется, в тот сентябрьский день 1912 года в венской сокровищнице Вальтер Штайн не мог предвидеть, что Адольф Гитлер оживит такие демонические силы и свяжет свою судьбу с антидухом Копья.

В течение последующих шести месяцев Вальтер Штайн иногда встречался со своим новым знакомым и видел, как тот постоянно менялся, все полнее и полнее осознавая свои цели и тот путь, каким он может потрясти мир, подчиняясь овладевшему им злому духу. «Я движусь как лунатик, а ведет меня Провидение», — сказал как-то Гитлер в одном интервью. Однако зловещий смысл этих слов недальновидные журналисты периода становления Третьего рейха не поняли.

Отношения, завязавшиеся между Штайном и Гитлером, нельзя было назвать дружбой.

«Признаюсь, — говорил доктор Штайн, — что меня поразили его знания о Граале. В то же время я напрасно полагал, что смогу изменить ход его мыслей и пробудить в нем нормальные социальные чувства. Его таланты не вызывали сомнения, но тем не менее он не мог стать полноценным членом общества и даже заработать себе на кусок хлеба с маслом».

Гитлер, в свою очередь, считал Штайна одухотворенным молодым студентом, который может послужить делу пангерманизма и национализма.

Но их всегда что-то разделяло, Штайн так и не дождался от своего знакомого ни одного теплого слова.

Он всегда подстраивался под Гитлера, который часто не являлся на встречу в назначенное время, и его приходилось искать в излюбленных местах, где он встречал подходящих слушателей для своих теорий. Иногда Гитлер охотно распространялся о своих оккультных разысканиях, а в другие дни предпочитал беседовать на политические темы или развивал свои воззрения относительно расовой непримиримости.

Для привыкшего к иной культурной среде Штайна компания Адольфа Гитлера не всегда была приятной. Иногда эгоизм Гитлера вкупе с меланхолией, самодовольством и грубым напором выводили Штайна из себя. В беседах с незнакомыми людьми о политике Гитлер часто приходил в ярость, повергал своих оппонентов в шок, и они быстро замолкали. Потом он как ни в чем не бывало возвращался за столик к Штайну, и они продолжали обсуждать близкие им обоим темы.

Если настроение у Гитлера было приподнятым, он становился необыкновенно красноречивым, и его воздействие на слушателей было поистине волшебным. Казалось, он внимательно прислушивался к тому чужому разуму, который овладевал его душой. Но вскоре силы его покидали, и он опускался на стул, словно низвергнутый с экстатических высот и лишившийся в одночасье своих харизматических одежд, которые позволяли ему мастерски управлять аудиторией.

Это странное перевоплощение, свидетелем которого неоднократно был Штайн, позднее описывали и другие очевидцы. По мере того как Гитлер шаг за шагом поднимался к вершинам власти, одержимость Люцифером становилась все более зримой.

Он часто говорил о ступенях на пути к достижению высшего уровня сознания и объяснял смысл геральдических знаков и рыцарских гербов, которые, по его мнению, и были ступенями на пути к Граалю.

Так, черный ворон был первой ступенью, потому что он посланник Грааля, перст судьбы. Символ второго уровня — павлин, роскошное оперение которого символизирует безграничные возможности человеческого воображения. Лебедь был третьей ступенью, потому что стремящийся к ней послушник должен пропеть лебединую песнь и тем самым подавить свое эгоистическое «я» для служения высшим целям своей расы.

Четвертой ступенью был пеликан. Эта птица раздирает собственную грудь, чтобы накормить своих птенцов. Человек с такой высокой степенью посвященности, считал Гитлер, живет во имя своего народа и отдает все свои силы воспитанию молодежи.

Лев означает, что человек достиг пятой ступени и его сознание неразрывно связано с духом его расы. Его устами говорит сам Дух Народа. Такой человек может стать мессианским лидером своих соотечественников.

Согласно гитлеровской, антихристианской, интерпретации символики Грааля, наивысшим уровнем было заслужить эмблему орла. Благодаря ей посвященный получал в свое распоряжение самые большие силы и возможности, какими когда-либо обладал человек. После этого он мог нести ответственность за судьбы всего мира.

Вальтер Штайн использовал любой случай, чтобы вызвать Гитлера на откровения, узнать о нем побольше и заполнить пробелы в своих знаниях об источниках его интереса к тайнам Грааля и легендам, связанным с Копьем Судьбы.

Штайн также старался побольше узнать об Эрнсте Претцше и его связях со зловещей кровавой ложей Гвидо фон Листа, потому что он все сильнее ощущал, что Гитлера опекает какой-то духовный наставник. Однако он остерегался задавать острые вопросы напрямую, потому что Гитлер тут же, как улитка, прятался в свою раковину. Но однажды ноябрьским вечером Гитлер пришел на их встречу с какой-то гравюрой на тему алхимии. По его словам, незадолго до того он получил ее от Эрнста Претцше. Штайн узнал в этой гравюре иллюстрацию, автором которой был Базиль Валантен, алхимик XIV века, пытавшийся в нескольких рисунках изобразить основные темы «Парсифаля» Вольфрама фон Эшенбаха.

На гравюре были изображены рыцари Парсифаль, Гаван и Фейрефиц — три героя поэмы, стоящие перед домом Треврицента — мудрого старца, стража секретов Грааля. Гитлер признался Штайну, что Эрнст Претцше открыл в этой иллюстрации тайный путь к трансцендентному сознанию.

Дорога к Граалю представлена на гравюре как спираль, поднимающаяся к вершине миниатюрной горы, под которой находится пещера бородатого отшельника. По дороге бежит заяц — символ алхимии и сиюминутных мыслей непосвященного. Немного выше изображена большая курица, сидящая на яйцах; она олицетворяет тепло и душевный пыл, которые необходимы воображению, чтобы мысли стали такими же прочными, как внешние предметы, и обрели ясность и постоянство.