Читать книгу "Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939-1945 - Майкл Масманно"

Эйхман признал, что во время оглашения последних указаний для эйнзатцгрупп он присутствовал в Берлине (в здании кинотеатра). На суде он пытался оправдать свое присутствие на том совещании как несущественное, заявив, что сидел «в задних рядах». Но как раз то, участвовал ли он в мероприятии, сидя в президиуме, или находился в задних рядах, было несущественно. Ведь он, несомненно, был дирижером всего процесса. Именно Эйхман снабжал Гейдриха и Штрекенбаха (начальника I группы РСХА, занимавшегося кадровыми вопросами), к которым поступали запросы от офицеров из подчиненных подразделений, данными о районах на востоке, наиболее плотно заселенных евреями, о местных обычаях, лицах, которые наиболее вероятно пойдут на сотрудничество, методах подхода, а также другой информацией, которую он успел собрать за долгие годы работы в качестве «специалиста по еврейскому вопросу».

20 января 1942 г. главы министерств, департаментов и другие нацистские руководители собрались в принадлежавшем РСХА здании в Ванзее, вилле, расположенной в пригороде Берлина на живописном берегу озера (залива) Ванзее (части озера Хафель), чтобы обсудить «окончательное решение». Об этом так называемом «совещании в Ванзее» уже написано достаточно как о событии, когда была запущена программа поголовного истребления евреев. Но это мнение является ошибочным. К январю 1942 г. эйнзатцгруппы Эйхмана вот уже пол года как по колено в крови перемещались по территориям на востоке. Совещание в Ванзее скорее подтвердило, чем инициировало процесс, целью которого было стереть евреев с лица Европы. Работая над речью, которую должен был произнести Гейдрих на открытии конференции, Эйхман использовал данные из рапортов, которые он постоянно получал от руководителей эйнзатцгрупп, собиравших свою кровавую жатву.

Он перечислил 34 государства, которые должны были стать ареной «окончательного решения». Количество евреев во всех этих странах, вместе взятых, составляло примерно 11 миллионов человек. Напротив Эстонии Эйхман гордо записал, сославшись на рапорт командира эйнзатцгруппы: «Полностью очищена от евреев».

В заключение своей речи Гейдрих заявил, что те евреи, которые способны трудиться, будут использованы на работах, но «без всяких лишних слов понятно, что значительный их процент погибнет от естественных причин. С выжившими, которыми, несомненно, окажутся те из них, кто обладает максимальной сопротивляемостью, поступят так, как подсказывает логика развития событий». На совещании все согласились с тем, что самым лучшим «логиком» для этой группы будет Адольф Эйхман. Соответственно он был избран координатором и руководителем процесса «окончательного решения».

Деловая часть программы завершилась, владевшее участниками напряжение спало, и началось то, что было названо «празднованием». Были поданы закуски, коньяк лился рекой. Затем, в обстановке истинного товарищества, каждый посчитал нужным поучаствовать в обсуждении лучших способов уничтожения 11 миллионов евреев. Эйхман, подробно вспомнив исторические прецеденты прошлого, заявил, что лучшими способами являются расстрелы и применение газа.

Наконец, когда солнце, подобно кровавому диску, упало в воды озера, наступило время рукопожатий, похлопываний по плечам, возгласов «Хайль Гитлер!» и окончания совещания.

Однако трое его участников — Гейдрих, Мюллер и Эйхман — не уехали вслед за остальными. Они взяли стулья и, расположившись у камина, поздравили друг друга с успешным окончанием совещания, в особенности с тем, как легко был достигнут этот успех в то время, как они ожидали некоторых сложностей. Гейдрих, молодой, высокий, стройный человек со «стальным лицом», редко употреблявший никотин, пускал облака табачного дыма, сжав губами сигару. Мюллер, широкоплечий, низкорослый крепыш с широким лицом, коротко прорычал что-то одобрительное. Наверное, в горящих в камине дровах ему виделся пепел сожженных людей. Эйхман, гордый своей способностью без видимых последствий поглощать алкоголь, прижал к себе бутылку коньяку и, поднимая бокал за бокалом, провозглашал тосты за Гитлера, Гиммлера, Гейдриха, Мюллера. И наконец, он выпил за «смелых и отважных сотрудников эйнзатцгрупп, которые поддерживают чистоту арийской расы».

Вернувшись в июнь 1941 г., мы обнаруживаем, что в лагере эйнзатцгрупп в Саксонии царит лихорадочная подготовка к тому, чтобы яростно и незамедлительно подключиться к войне с Россией, которая вот-вот начнется. 22 июня 1941 г. гитлеровские танки пересекли границу с государством «московитов», похоронив Пакт о ненападении между Германией и Россией. В то время, когда весь свободный мир содрогался в предчувствии беды, слушая по радио сообщения о катастрофическом поражении советских войск, попавших под таранные удары стальных полчищ Браухича, клубы пыли поднимались над дорогами, ведущими из Преча, Дёбена и Шмидеберга. Эйнзатцгруппы ехали на восток, вооруженные винтовками, автоматами и пистолетами, укомплектованные штатами стрелков-палачей, механиков, переводчиков, поваров и могильщиков. На каждой машине была нарисована свастика.

Бойцам эйнзатцкоманд не нужны были танки, пушки или самолеты. Им не было необходимости вести разведку, чтобы не подвергнуться неожиданному нападению. Они не собирались вступать в бой с противником. Единственным врагом для них было расстояние. Но и этот враг не представлял собой серьезной угрозы: они передвигались на современных автомобилях, а в распоряжении водителей были самые подробные дорожные карты. Но даже если им не удавалось обнаружить какой-либо географический объект, куда вел их путь, это тоже было не страшно. Ведь на гигантских просторах, раскинувшихся от Одера до Волги и от Балтийского до Черного моря, всегда можно было найти местных жителей, а среди них — евреев, цыган, умственно неполноценных, политических комиссаров, функционеров коммунистической партии, а также «антиобщественные элементы» — сравнительно легкие мишени для решительных солдат эйнзатцгрупп.

Как оказалось, победы немецких армий были кратковременными, чего нельзя сказать о победах эйнзатцгрупп. Им не приходилось вывешивать знамена над поверженными крепостями, зданиями городского управления, правительственными учреждениями. Они воздвигали их на могильных холмах, насыпанных над навеки замолчавшими толпами людей, которые уже никогда не будут населять земли, оставшиеся в тылу устремившихся вперед германских армий.

Глава 4

Зал судебных заседаний в Нюрнберге несколько больше по размеру, чем зал суда в Иерусалиме. А скамья подсудимых гораздо больше, так как она должна была дать место 23 обвиняемым, среди которых, возможно, находился и тот, что отдал команду устроить бойню в городке Загровском, о которой рассказала свидетельница на процессе в Бейт-Хаме. Этому залу тоже было суждено войти в историю. Ведь здесь судили Германа Геринга, Рудольфа Гесса, Иоахима фон Риббентропа, Вильгельма Кейтеля, Эриха Редера и других, всю эту зловещую команду, которая попыталась направить поезд цивилизации на путь неминуемой катастрофы…

В том зале не было пуленепробиваемых кабин. Стекло отделяло друг от друга переводчиков, которые, так же как и в Бейт-Хаме, были специально подготовлены осуществлять перевод так, чтобы слушатель мог понять то, что говорится, сразу же, как только свидетель, адвокат или судья произнесет свои слова.