Читать книгу "Невеста из ниоткуда - Андрей Посняков"

– Урмана! – потоптавшись у невысокого крыльца, негромко позвал Стемид. – Я привел.

Изнутри что-то пробормотали, Летякина точно не разобрала – что: то ли входи, то ли вводи.

– Вылазь, – обернувшись к носилкам, варяг махнул рукой. – Приехали. В дом заходи да не забудь поклониться хозяйке.

Висевшая на ременных петлях узкая дверь отворилась беззвучно, изнутри пахнуло каким-то пряным запахом, настолько резким, что Женька невольно закашлялась. И хорошо, что закашлялась – не расхохоталась, смех-то распирал девчонку уже с первых минут.

Баба-яга! Ну, точно! Худющая седая старуха со сморщенным желтым лицом и большим – крючком – носом словно сошла с картинок, коими ушлые художники иллюстрируют книжки ужасов для малышей, типа «Ивана Царевича», «Жихарки» и прочих, памятных Летякиной еще с раннего детства. Именно в таком вот карикатурном виде ужасную Бабу-ягу и изображали: худая, крючконосая, с темными, глубоко посаженными глазами и костлявыми руками-лапами, только что без когтей.

– Ну, заходи, дева, – прищурившись, проскрипела старуха. – Ты же, Стемиде, со людищи своим подожди здесь, во дворе.

– Мы можем и в другом месте подождать. – Стемид поспешно отошел к воинам. – Где-нибудь рядом, на бережку.

– Ваше дело, – равнодушно бросила «Баба-яга». – Даже лучше – мешать не будете. Как все сделаю – кликну.

Сказав так, она перевела взгляд на Женьку и, осклабившись, поманила девчонку пальцами:

– Иди ж!

– Темновато тут, – едва не ударившись лбом о низкую притолочину, Тяка невольно поклонилась и, не выдержав, засмеялась. – Здравствуй, бабушка Яга! Не ешь меня, я тебе пригожуся.

– С чего ты взяла, что я тебя есть буду? – удивленно прошипела хозяйка избы. – И не пригодишься ты мне ничем, девка, – увезут, уедешь. На сундук, вон, присядь.

Посреди горницы, напротив узенького оконца, стоял большой сундук, окованный узкими железными полосками; по бокам тянулись лавки, а все стены были увешаны коровьими черепами, какими-то костяшками и пучками сушеных трав. В углу жарко пылал очаг, над которым в большом котле булькало какое-то варево – от варева-то и пахло…

– Одежку мужеску сыми!

– Ну уж нет! – Женька резко дернулась. – С чего тут я голой-то сидеть буду? Иль и впрямь есть меня собралась, бабушка Яга? Так я невкусная.

– Да не буду я тебя есть, сколько раз говорить-то?! – «Баба-яга» обиженно поджала тонкие пересохшие губы и недобро прищурилась. – Смотрю, девка, нет в тебе ни уваженья, ни страха. Непонятно сие.

– А чего мне тебя бояться-то? – усмехнулась пленница. – Ты что, бабушка, страшная? Так не страшней Фредди Крюгера, особо-то себе не льсти. Черепа эти дурацкие, травки… как в мультике все. Ну, что смотришь-то? Говори, чего от меня надобно?

Образ выставленной «на правеж» девушки колоритная ведьма перебила почти напрочь, правда, неприятный осадок от увиденного на рынке у Женьки все же оставался. И над этим она еще толком не думала.

– Ой, не спеши, дева. – Старуха махнула рукой. – Узнаешь все, узнаешь. Одежку, сказала, сыми! Аль мне слуг кликнуть?

– Да ладно, сниму, коли просишь.

Тяка покусала губы. Старая вполне могла кого-то позвать, да хоть того же Стемида со своими придурками. Так уж лучше самой, чтоб дураков не тешить. Что там в карманах-то? Зажигалка… сигареты… пригодятся, пусть тут, на сундуке, полежат.

– Ну? – Скинув кеды, свитер и джинсы, девушка протянула их бабке. – Куда положить-то?

– Сюда давай.

Старуха взяла двумя пальцами джинсы, скорчив при этом такую гримасу, будто бы схватила змею. Взяла, повернулась к очагу…

– Эй, эй! – дернулась Женька. – Ты что творишь-то, эй!

Поздно! Баба-яга резко швырнула джинсы в огонь, что-то про себя приговаривая… туда же полетели свитер и кеды…

– Ну, ты даешь, старая! – всерьез рассердилась пленница. – И что мне теперь, голой ходить, что ли?

– Сядь! – обернувшись, старуха злобно сверкнула глазами и махнула рукой…

От этого жеста Женьку отбросило на сундук… прямо швырнуло! Д-а-а… если каждый раз так – вся попа в синяках будет.

– Ох, дщерь, – склонившись над девушкой, ведьма сухо поджала губы. – Снова молвлю: не вижу в тебе ни страха, ни уважения… одно глумство! Верно, я сразу все про тебя поняла…

– И что же ты поняла, интересно?

– Чужая ты! – сверкнула глазами старуха. – Совсем чужая. Не изгой – хуже. Из далекого далека явилась. Нет у тебя здесь никого. Пришла ниоткуда, уйдешь в никуда.

– Ой, ой, как интересно!

– Не глумись! – Баба-яга стукнула Женьку по лбу, вроде бы и не сильно, но голова загудела, будто котел, а руки и язык вдруг сделались ватными. – И слушай меня, коли еще хоть маленько пожить хочешь. В глаза мне посмотри… так… теперь на-ко, выпей…

Повернувшись к очагу, ведьма зачерпнула варево большим корцом и поднесла к Женькиному рту.

Девчонка дернулась:

– Горячо же!

– Пей, говорю!

И снова ожгла взглядом, и Женька покорно сделала долгий глоток… Не таким уж и гнусным оказалось варево, даже, скорее, приятным – по вкусу чем-то напоминало глинтвейн.

– Все-то не пей, эй! – поспешно отбирая корец, спохватилась старуха. – Смотрю, жадна ты, девка. Ладно… слушай теперь…

Неожиданно подскочив, едва не ударившись головой о потолочную балку, «Баба-яга» сплюнула на три стороны и густым пропитым басом запела, точнее, заговорила речитативом, как в рэпе:

– Не огонь горит, не смола кипит, а горит-кипит ретиво сердце… Конь-огонь, норны песни пой, клад зверей морей, злей и злей… Дева сердце раскинь, отвори… Отвори!!!

От этих дурацких слов – а скорей, от выпитого «глинтвейна» – у Женьки в голове замутилось, захорошело, как бывает уж ближе к концу хорошей пьянки, когда уже не хочется болтать о чем ни попадя, а хочется – петь… ну, или закрутить хорошо с парнями.

Глуповатая, не от мира сего, улыба искривила девичьи уста, перед глазами поплыл светящийся зеленоватый туман…

Привиделись вдруг родной город, река… На плесе – копошились туристы! Свои! Мальчики-девочки – руководство, опять же. Байды собрали уже, грузились. Женьку, между прочим, в этот поход тоже звали – однако, увы, работа, ларек этот долбаный. А так бы, конечно, здорово – по хорошей-то воде, на скорости, чтоб холодные брызги в лицо – ухх!!! – а потом костерок, песни…

Туристы заметили ее еще издалека. Тренер, Павел Иваныч Можников, не старый еще мужик с вечно всклокоченной бородою, чем-то похожий на шкипера пиратского судна, опустив байду в воду, выпрямился, взглянул на подбежавшую девчонку:

– М-да-а… какие люди!

Женька со всеми обнялась, перецеловалась.

Пал-Иваныч, пригладив ладонью бороду, поглядел хитро: