Читать книгу "Ударь по больному месту [= Врежь побольнее ] - Джеймс Хедли Чейз"

— Отлично сработано, Билл.

В свою очередь я вкратце рассказал о встрече с Джоном Сэнди, которая мало что прибавляла к делу, но сообщала ему слабый аромат надежды.

В то время как Билл царапал свой рапорт, я еще раз внимательно перечитал досье Торенсов. Был уже пятый час, и я подумал, что, может быть, миссис Торенс уже вернулась домой. Я решил попробовать еще раз и поехал к ее дому. Мне повезло. Припарковав машину за воротами виллы, я пошел по дорожке и увидел, что миссис Торенс пьет чай в садовой беседке. Она смерила меня холодным, высокомерным взглядом.

— Кажется, мы договаривались, что позвоните, прежде чем прийти, мистер Уоллес. Я ведь просила вас об этом.

— Я звонил, но вас не было, поэтому я решил подождать где-нибудь неподалеку.

— Так что же? — она отодвинула наполовину выпитую чашку и продолжала пристально разглядывать меня.

— Мое начальство поручило мне информировать вас о ходе расследования и спросить, желаете ли вы, чтобы оно было продолжено?

Миссис Торенс поморщилась:

— Что же вы хотели мне сообщить?

— Вы наняли меня, чтобы я выяснил, шантажируют ли вашу дочь, и если да, то кто. Я видел, как ваша дочь взяла деньги из банка, и проследил ее обратный маршрут. Она направилась в район трущоб на побережье. Там она вышла из машины и зашла в павильон «Блэк Кэзет», где оставалась минут десять — пятнадцать, после чего вышла, но уже без денег. Миссис Торенс сидела, как высеченная из камня.

— «Блэк Кэзет», вы говорите? А что это за заведение?

— Это ночной клуб для черных. Белых туда не пускают.

— И тем не менее моя дочь свободно вошла туда?

— По-видимому, она оставила в клубе десять тысяч долларов. — Как это можно объяснить?

— Возможно, у них существует какой-нибудь фонд помощи неграм и это просто благотворительность, точно не могу сказать. Но знаю наверняка, что этот клуб принадлежит Хэнку Сэнди, сыну вашего слуги.

Миссис Торенс не шевелилась. Она была так потрясена, что не могла прийти в себя. Минуты три она так сидела, а потом стала разглядывать свои красивые руки.

— Хэнк Сэнди, — наконец вымолвила она, глядя в пространство за моей спиной. — Да, он работал раньше в нашем саду. Я замечала, что у них с дочерью дружеские отношения. Он, бывало, играл с ней. Она любила дурачиться и прикидываться простушкой, а Хэнк — он на шесть лет ее старше — поощрял ее проказы. Я даже как-то пожаловалась мужу, после этого Хэнк перестал ходить сюда. Некоторое время Анжела, кажется, скучала без него, но потом забыла, и вот теперь, оказывается, они встречаются и моя дочь дает ему деньги. Я должна поговорить с Джоном. — В ее голосе зазвенел металл, и она пристально посмотрела на меня.

— Было бы лучше, миссис Торенс, если бы вы сначала поговорили со своей дочерью.

— С Анжелой? — она горько улыбнулась. — Девочка не будет со мной разговаривать… Она ненавидит меня.

— Здесь есть свои трудности, мадам, — сказал я. — Если вы хотите, чтобы я продолжал расследование…

— О каких трудностях вы говорите? Конечно, мне не хотелось говорить о ее сыне на этой стадии расследования.

— Хэнк очень опасен, миссис Торенс, — сказал я. — Мне нужно будет узнать, что делается в этом клубе. Полиция пыталась это сделать, но безрезультатно. Если мне удастся обнаружить что-нибудь противозаконное, я упрячу парня за решетку. Итак, решайте.

Взгляд ее стал жестким.

— Мне ничто не доставило бы такого удовольствия, как известие о том, что этот жалкий подонок угодил за решетку. Я не спрашиваю, сколько это будет стоить, но хочу, чтобы расследование было продолжено.

— У меня есть одно условие, мадам, — предупредил я. — Прошу вас ни о чем не говорить Джону Сэнди и вашей дочери. Надеюсь, вы понимаете меня?

— Я согласна на все, лишь бы это животное оказалось в тюрьме, — сказала миссис Торенс, и на этот раз ее голос дрогнул.

Я раскланялся и пошел прочь из сада. Начинался дождь.

Глава 4

Я сидел у ворот резиденции Торенсов, слушая, как нескончаемый дождь барабанит по крыше моего автомобиля. Еще и еще раз я восстанавливал по крупицам весь разговор с миссис Торенс. Она дала свое «добро» агентству на продолжение расследования. И если учесть, что это обойдется ей в кругленькую сумму, значит, мадам сильно заинтересована во всем этом деле.

Наконец я включил зажигание и медленно покатил вдоль высокой ограды, опоясывающей виллу. Дорога свернула направо, в узкую аллею, и я поехал по ней. Но вскоре впереди показалась высокая стена. Я надеялся, что аллея приведет меня к коттеджу, где живет Анжела Торенс, и не ошибся.

Оставив машину на мокрой обочине и натянув дождевик, я зашагал по асфальтированной дорожке к небольшому, примерно в три спальни и гостиную, домику. У крыльца стоял задрипанный, ржавый «жучок», тот самый, на котором наследница крупного состояния разъезжала по городу. Крыши над крыльцом не было, и дождь поливал меня все время, пока я звонил у двери.

Наконец мне открыли, и я увидел перед собой крупную негритянку, которая некоторое время пристально рассматривала меня, а потом спросила хриплым голосом:

— Что вам угодно, мистер?

— Мне нужна Анжела Торенс, — сказал я, разглядывая ее в упор.

— Ничего не выйдет, мистер. Мисс Анжела не принимает незнакомых.

Я достал удостоверение и сунул негритянке прямо под нос.

— Меня она примет, — добавил я этаким полицейским голосом. — Пропустите, разве вы не видите, что я промок?

Негритянка пробежала глазами раскрытое удостоверение, еще раз взглянула на меня и, отрезав: «Ждите», — захлопнула передо мной дверь.

Так вот какая она, Ханна Сэнди. Я пожалел старого Джона: с такой запьешь, ничего удивительного!

Я стоял под дождем и ждал. Минуты тянулись очень медленно. Наконец я вновь вонзил палец в кнопку звонка. За дверью послышалось движение, и на пороге появилась все та же Ханна.

— Войдите, снимите плащ и как следует вытрите ноги, за вами некому убирать.

Сняв плащ и шляпу и бросив их на стул в прихожей, я вошел в просторную гостиную, обставленную с большим вкусом. В углу я заметил телевизор. Я уже рассмотрел всю мебель и только потом заметил девушку, разглядывающую меня из шезлонга. Теперь на ней не было ужасных солнцезащитных очков и громадной шляпы. Свет из окна падал прямо на нее, и я немного опешил. Ведь миссис Торенс сказала что-то вроде: «Вряд ли какой-нибудь приличный парень заинтересуется Анжелой. Она совершенно неинтересная». Что это, материнская ревность? Я внимательно смотрел на девушку. Она напоминала Одри Хепберн в период ее дебюта: тот же классический овал лица, правильные черты, каштановые волосы, серьезные темно-карие глаза… Вот так дурнушка! Возможно, она была слишком хрупкой, но взгляд говорил о большой чувственности.