Читать книгу "Призрак замка Тракстон-Холл. Мистические записки сэра Артура Конан Дойла - Вон Энтвистл"

Уважаемый доктор Дойл, симптомы Вашего пациента соответствуют диагнозу «острая порфирия» – это наследственная болезнь крови. Сопровождается болью в области живота, повышенной чувствительностью органов к солнечному свету, которая сопровождается психическими расстройствами, в том числе галлюцинациями и паранойей. К сожалению, еще не найдено удовлетворительного лечения этого недуга. Если Вам потребуется дополнительная консультация, прошу Вас не мешкая отправить пациента ко мне для более полного обследования.

С наилучшими пожеланиями,

доктор Генри Эвертон.

P. S. С нетерпением жду новых приключений Шерлока Холмса.

Конан Дойл спрятал листок в конверт. Он нарочно дождался, когда Уайльд уйдет, чтобы снова прочесть письмо, и вот теперь встревожился не на шутку. Хотя он был не робкого десятка, все же, учитывая историю его семьи, упоминания о безумии пугали его. Герои, образы, сюжеты переплетались в его воображении. А что, если однажды он потеряет над собой контроль?

Доктор снова надежно запер тетрадь на замочек и спрятал в папку. А за окном проплывали земли Средней Англии: бесконечные просторы с живыми изгородями и зеленые луга, где повсюду щипали сочную травку герефордские коровы.

Вжик! – паровоз нырнул в тоннель. Все поглотила мгла, у Дойла заложило уши. Над головой отважно трепетала маленькая лампочка, но ей не хватало сил справиться с тьмой. Конан Дойл различал только неясные очертания закопченных стен проносящегося мимо тоннеля и свое тусклое отражение в стекле. Вдруг он заметил рядом с собой кого-то еще. Сморгнул, снова присмотрелся. Некто с орлиным профилем Шерлока Холмса, заложив ногу за ногу, пускал кольца сигаретного дыма. Он вынул сигарету изо рта и насмешливо помахал Дойлу.

Вжи-ик! – паровоз вылетел из тоннеля, и в окна ворвался ослепительно-яркий свет. Внезапно распахнулась дверь.

– Нет, так не пойдет, – ворчал Уайльд, протискиваясь в купе. – Служитель муз не должен терять лицо. – Он отшвырнул шляпу и расстегнул пуговицы пальто. – Приходится признать, возможно, твид – не такая уж плохая идея… – Уайльд осекся, взглянув на друга. – Артур, что с тобой? Неужто повстречался с призраком Джейкоба Марли?[3]

Конан Дойл заставил себя отвернуться от окна.

– Э… нет, что ты, Оскар… просто заразился от тебя тоской по дому.

Уайльд стянул сорочку и остался с обнаженным торсом. Его бледные телеса нависали над брюками.

– Ничего, скоро пройдет, как у меня. Мое настроение меняется со скоростью мысли. Дождаться не могу, когда все местное население падет к моим ногам.

Конан Дойл поежился. А вдруг ему все мерещится и он сходит с ума? Страшно подумать, учитывая наследственность. Образ детектива-консультанта в оконном стекле казался таким реальным. Права была мать, когда написала в своем последнем письме, что слишком просто избавиться от Шерлока Холмса одним росчерком пера. Куда сложнее выбросить его из головы.

Глава 7

Дурной

Станция оказалась чрезвычайно мала: кованая пристройка едва вмещала дожидавшихся приезжих, билетной кассой служила деревянная клетушка с окошком, а красочная вывеска с названием местечка занимала чуть ли не всю платформу.

Паровоз, похожий на гигантскую шипящую змею, развел пары, окутав все вокруг молочно-белым туманом, а когда прояснилось, он уже тронулся в путь. Двое джентльменов остались в окружении многочисленного багажа.

Уайльд потянул воздух широкими ноздрями и закашлялся.

– Деревенский воздух уж слишком свежий, чего доброго, мои легкие затоскуют по лондонскому смогу. Господи, Артур, мне уже дурно.

– Привыкай, Оскар.

– Может статься, сигарета меня спасет, – сказал Уайльд и полез во внутренний карман за портсигаром.

Когда вдалеке стало стихать пыхтенье паровоза, послышался топот копыт, и с путниками поравнялась повозка, запряженная малорослой лошадкой.

Возница, сутулый паренек в фуражке и поношенной рубахе с подтяжками, глянул на столичных гостей:

– Подсобить, что ль, господам?

– Да, пожалуй, – кивнул Конан Дойл, повергнув друга в замешательство.

Парень спрыгнул с повозки и почтительно стянул фуражку:

– Мое имя Фрэнк – Фрэнк Картер. Стало быть, так меня звать, возница я.

Он задрал голову, принюхался и кивнул на обложенный тучами горизонт:

– Ох, нутром чую, дело к ненастью.

Уайльд растерялся. Он в совершенстве владел пятью языками, переводил с латыни и греческого, но местные диалекты были для него китайской грамотой.

– О чем толкует этот парень? – шепнул он Конан Дойлу.

– Кажется, дождь собирается, и я склонен этому верить.

Уайльд закусил губу, страдальчески закатив глаза:

– Проклятье, мой багаж не должен намокнуть.

Возница перетаскивал чемоданы, складывая их, как головоломку. Конан Дойл опасался, что перегруженная повозка опрокинет бедное животное.

– Всего делов-то, – водрузив последний чемодан, сказал паренек с видом гордого строителя пирамиды, – все уместилось.

– Как это – все? Тут только самое необходимое. – Уайльд указал на вещи, путешествовавшие в багажном вагоне и теперь дожидавшиеся своей очереди на платформе.

Лицо возницы вытянулось.

– Ах, чтоб тебя! Все не влезет. – Он нахлобучил фуражку и обернулся к Уайльду. – Тут одной ходкой не обойдешься, вот оно как.

Уайльд вопрошающе глянул на Дойла.

– Он говорит, что вернется за остальным багажом позже.

Ирландец схватился за голову:

– Вот она, значит, какая, суровая сельская жизнь. Я опять скучаю по дому. – Он забрался в повозку. – Что ж, этого следовало ожидать.

Лошадка поднатужилась, вся дрожа от тяжести троих седоков и багажа, но так и не сдвинулась с места. Возница спрыгнул, подтолкнул повозку и вернулся на место, приняв у Конан Дойла вожжи.

Мощеная дорога очень скоро перешла в рыхлый грунт, изрытый глубокими колеями, в которых стояли лужи. Трясясь на ухабах, сумки и чемоданы Уайльда завели скрипучий концерт. Ярдов через двадцать проселок круто сворачивал влево, начались фермерские постройки. Гуси загоготали и бросились врассыпную, а куры продолжали упорно клевать зернышки прямо из-под колес повозки.

Посреди скотного двора, вооружившись вилами, чумазые дети и батраки ворошили сено. Задубевшие от грязи и пота лохмотья, казалось, навсегда приняли форму их тел. Они таращились на промчавшихся мимо элегантных джентльменов, как на пришельцев с другой планеты.

– Будете в Лондоне, загляните на мой спектакль. Скажете в кассе, что Оскар Уайльд разрешил выдать билеты на всех, – прокричал Уайльд, приподняв соломенную шляпу.