Читать книгу "Убийца прячется во мне - Алексей Макеев"

— Голубушка, давайте-ка ограничимся только констатирующей частью. Вы даете мне информацию, а уж как и где искать, я как-нибудь сам решу, выводы делать и полученные сведения анализировать я умею, меня этому хорошо научили.

— Простите, Иван Макарович, не собиралась учить вас делать вашу работу, просто сочла полезным поделиться выводами. Однако я немного забегаю вперед. Еще в школе я решила стать ученым, а из наук более всего привлекала меня химия. Поэтому поступать решила в МГУ на химфак. Поступила легко, училась хорошо, поэтому по получении диплома была направлена в аспирантуру. Впрочем, справедливости ради, меня приняли бы, даже если бы училась плохо. В те годы желающих защититься было мало, наука в загоне, не то что на аспирантскую стипендию, на преподавательскую зарплату прожить было сложно. Но как раз материальный вопрос надо мной не довлел: отец оставил солидные средства, а жить я привыкла скромно. Да и квартиру (ту, которая наша общая) Леонид сдал удачно, моя доля составляла две тысячи долларов в месяц.

Защитилась я без проблем. Но еще в аспирантуре меня заинтересовала одна тема. Это… Впрочем, не буду забивать вам головы ненужной информацией, вы же не химики. Скажу только, что тема показалась мне интересной. Она находилась на стыке химии с биологией и считалась в серьезных научных кругах несколько авантюрной. Однако мне удалось наметить совершенно новый тип исследований. Правда, только теоретически, на практике же пришлось бы работать годы и годы, но в случае успеха — Нобелевская премия, как пить дать.

Знаете, бывает, некая идея завладевает человеком всецело. Вот и эта тема стала моей идеей-фикс. Но в России у меня не было ни малейших шансов. И тут совершенно неожиданно подвернулся вариант с переездом в Германию. Думала я недолго. А что? Я этническая немка, язык знаю с детства. И пусть наш язык несколько архаичен в сравнении с современным немецким, это все же один и тот же язык, с нуля учить не надо. Кроме того, я молода и ничем не связана, ни родней, ни какими-то обязательствами. Короче, в России меня ничто не удерживало, и я уехала. Обустройство прошло относительно легко: сразу нашла работу по специальности, довольно быстро получила гражданство (не отказываясь от российского), а отцовского наследства хватило на приобретение небольшой, но уютной квартирки.

— Неужели вам и денег на исследования дали?

— Увы, нет. Немцы — народ прагматичный, а моя тема выглядела, откровенно говоря, несколько фантастически. Раскрывать же детали своего плана исследований я не решалась, чтобы не лишиться приоритета.

— Получается, вы ничего не выиграли?

— Не скажите. Мне предложили лабораторию с условием, что я сама обеспечу финансирование своего проекта. Мол, найдешь деньги, работай. Кроме того, мне даже определили небольшую зарплату, за что я должна была два раза в неделю читать лекции в местном университете.

— Я бы сказал, тяжелые условия.

— Но лучше, чем ничего, здесь и того не имела бы. Поэтому я быстренько согласилась, мотанулась в Москву и продала отцовскую квартиру. Вырученных средств хватило на несколько лет, а там и первые результаты появились. Промежуточные, далеко еще не окончательные, но достаточные для того, чтобы специалисты могли увидеть перспективу. Теперь мной заинтересовались настолько, что я уже могла торговаться, ставить условия и в результате согласилась перейти в один солидный научный центр. Расположен он в Гамбурге, а это место особое.

— В каком смысле?

— В том, что стоит в Германии немного наособицу. Гамбург — вольный город, сам по себе федеральная единица. Крупный порт, очень пестрый этнический состав, в то же время туристов мало, это же не Кельн с его собором, не Дрезден с галереей, да и замков старинных нет, в общем, не самый типичный город для Германии. Но не суть.

По прибытии к новому месту работы меня познакомили с коллегой, который стал впоследствии моим компаньоном. Звали его Петер Лемке, происходил он, как и я, из советских немцев, родился, правда, уже в Германии, в свое время репатриировал его дед. Петер занимался похожими исследованиями, но, будучи биологом, шел как бы с противоположного направления. Ко времени нашего знакомства мы оба зашли в тупик, нам требовался свежий взгляд со стороны, мы взаимно дополняли друг друга, а потому хорошо сработались.

Сегодня наши исследования близки к завершению и, оглядываясь назад, не могу не признать, поодиночке мы бы, скорее всего, ничего не добились, или, во всяком случае, добились бы не скоро. Со времени образования нашего тандема работа пошла гораздо быстрее и, что самое главное, намного продуктивнее. Делу также весьма помогли наши отношения, которые со временем стали очень близкими.

— Это в каком же смысле?

— В том самом, вы меня правильно поняли. Мы не только работаем вместе, но и периодически вместе спим. А что это вы так удивились? Настоящий ученый не может позволить себе роскоши отвлекать мозг на решение проблем удовлетворения физиологических потребностей организма. Если эти вопросы решены, работа идет гораздо эффективнее.

Регулярный секс необходим для здоровья так же, как пища или вода. Только обычно поиск партнера отнимает много времени, которое следовало бы потратить с гораздо большей пользой. Можно, конечно, посещать публичные дома, в Германии они существуют совершенно легально, но это накладно и, опять-таки, затратно по времени. А так мы взаимно удовлетворяем физиологические потребности друг друга, не тратя ни денег, ни времени. Иван Макарович, дорогой, что с вами? Ну, не надо смотреть на меня так, будто я вам в каннибализме призналась, прошу вас.

— Ну да, ну да, — пробормотал Иван Макарович, пряча взгляд, — помню, что цинизм — это привычка называть вещи своими именами, но уж больно такие откровения для нас, стариков, непривычны.

Профессор совершенно запунцовел, да и я, подозреваю, немногим от него отстал, уши явно пылали. Эльза Францевна, однако, вовсе не светилась торжеством оттого, что ввела в краску двух солидных мужчин. Она не горевала, конечно, но и не торжествовала, по крайней мере, внешне. Закурила и спокойно ждала, пока мы несколько успокоимся и придем в себя. А когда заметила, что лицо Ивана Макаровича приобретает обычный цвет, продолжила:

— Как говорит один из ваших литературных коллег, «что выросло, то выросло[8]». Теперь о главном. До завершения исследований остался буквально один шаг. Нам нужно провести последнюю серию экспериментов, после чего, я почти уверена, мы сможем наконец обнародовать результаты и спокойно ожидать присуждения Нобелевской премии. Но для этих испытаний необходим некий особый препарат, дорогой и сложный в изготовлении. Он заказан и по плану прибудет 12 ноября, плюс-минус несколько дней. И я обязательно должна оказаться в своей лаборатории к началу финальных испытаний. Потому что в противном случае Петер оформит результат на себя, а я останусь за бортом.

— Как это? — Я снова не выдержал обета молчания. — Он же ваш друг!

— Разве? — удивилась Эльза. — Что-то я не припоминаю, чтобы характеризовала наши отношения с Петером именно этим определением.