Читать книгу "Богиня песков - Екатерина Смирнова"

Огонь задевал ее покрывала, и она шла через него, не обжигаясь, и кружилась, и танцевала, пока последние хлопья пепла не легли на землю. она откуда-то знала – такой огонь уничтожает все, даже камни и сталь, а о золоте и говорить нечего. Золота у нее нет, зато есть огонь. Надо же хоть чем-нибудь им заплатить.

Те, кто не убежал, казалось, не понимали, что они горят. Они не кричали, не метались, как вспыхнувшие форра во время пожара в птичнике. Они просто прогорели, как угли, а потом рассыпались в пепел. Это было тихо, быстро и очень страшно.

Она села, скрестив ноги, и начала наблюдать, потому что больше делать было нечего.

Стены, обложенные камнем, и тростниковые крыши рассыпались так же, как люди, легче, чем люди. Вот рассыпался огромный стебель, на конце которого плавилась цепь от колодезного ведра, летящая птица вспыхнула, распадаясь искрами, вот обозначился в дыму женский силуэт с поднятыми руками, двигался, двигался и растворился… Они были как горящие листья, легкие, поднятые ветром листья, негодные в пищу и ненужные для крова, шерех. И с каждым разметенным в пепел домом, двором, колодезным рычагом, тростниковой крышей что-то отделялось от Сэиланн и растворялось в дыму. Сгорало все, даже кости. Она подняла руки к небу, поленившись встать, и поиграла с белыми хлопьями. Они были чистые…

Дом, рука, дерево, стена, лицо… Дом, рука… свет… лицо… Пепел поднимался тучами в небо. Становилось трудно дышать.

У них больше нет лиц, сказала Сэиланн. Им не больно.

Последним ей запомнился горящий человек, опускающий ведро в колодец, откуда поднимался столб пламени.

Мысли ее были очень короткие, как у детей. Она легла на теплый пепел и уснула, а когда проснулась, была полна сил, которые взяла из огня.

Дети пытались убежать от матери, но быстро вернулись, когда невидимая сила позвала их обратно. Огонь огнем, а в лесу всегда было страшнее. Сэиланн забрала перепуганных мальчиков и птицу и пошла прочь.

Зачем оставаться там, где тебя может рассердить что угодно? Зачем вообще сердиться? Так еще, чего доброго, что-нибудь сгорит.

Недалеко от деревни ее остановили трое людей с безумными глазами, которые падали ей в ноги и кричали, что умоляют простить их. Ради собственного спокойствия она сказала, что прощает.

Вскоре таких стало больше. Хотя откуда они брались, Сэиланн не понимала – деревни теперь она обходила стороной, посылая за едой троих своих первых слуг. Она положила руку на перила моста, и они оплавились.

Скоро посылать за дровами и едой стало возможно и десять человек, и более, но более ей было не нужно. Ее мыслей хватало на пару часов вперед. День шел за днем, а дорога все тянулась, и она чувствовала только голод, желание огня и чужой страх. Желание сжечь что-нибудь удовлетворялось просто. Она больше не жгла людей. Она жгла встречные повозки, потому что так можно было не ждать.

И люди ее, и дети приоделись в то, что отдавали встречные.

Чужой страх ее раздражал больше, чем все остальное, но что было делать? Думать и то было тяжело.

Проклятия до нее, видимо, не долетали – может быть, потому, что страх перед непонятной девицей был слишком велик. Если бы у встречных были ружья и их было больше десятка, история Сэиланн прекратилась бы на этом месте и никогда не началась бы снова. Но ни у одного из встречных воинов не оказалось ружья – откуда в такой глуши возьмутся стрелки?

Она знала, что их края – глушь. В деревнях и поселках не было даже домов для воинов.

Так они шли, и шли, и шли… А некоторое время спустя утром, когда Сэиланн, дети и нынешние их слуги снимались с лагеря и собирались в путь, к ним явились гости.

Сначала сэи подумала, что это те недотепы, которые собирались утром вернуться с охоты – все люди казались ей сейчас на одно лицо – но у ее людей не было ни ездовых птиц, ни арбалетов, ни копий, ни ножей… в таком количестве. Они пробирались между деревьями, ведя за собой вьючных птиц. Оседланные птицы неловко, мелко подпрыгивали, стремясь вырваться на поляну.

К ее костру пожаловал отряд лесных побратимов – из тех, кого еще в шутку называют веселыми странниками. Но «веселые странники» – это обычно те, кто сопровождает новоявленных богов в путешествии по дорогам страны, а у этих – свое веселье. Что копья, что грабежи, что пожары… Меткие стрелки из арбалета среди них встречаются чаще, чем колдуны.

Поэтому сэи сделала все молниеносно.

– Ах ты, дрянь!

Воздух наполнился стонами и проклятиями. Половина отряда каталась по траве, половина еще держалась на ногах… Правда, при этом они держались и за голову. Человек, у которого перед глазами плывут красные круги, а сама голова гудит, как котел, уже никому не опасен. Нет, подумала она, хватит, если еще и кого-то сжечь, так вся голова сгорит, огонь заменит все, чем думаешь, и разговаривать разучишься.

– Ой-ей… – вздохнул глава отряда, оставшийся невредимым, и ощупал какой-то амулет, висевший у него на груди. – Это же наша законная лежка. Мы тут с прошлого года место знаем.

Она улыбнулась.

– Ну ладно, теперь твоя… – отступил он. – Хорошо, тогда мы просто пришли в гости. Что, не видно?

– А кто ты такой, чтобы ходить ко мне в гости? – рявкнула Сэиланн. Ей теперь нравилось командовать слугами. Принеси то, давай это…

Глава отряда спешился.

– А кто – ты? – спросил он. Будет ли мне позволено узнать, кто у нас тут за…

– Я – Сэиланн – перебила Сэиланн. – Неужели не ясно?

Глава ухмыльнулся во весь рот, как будто встретил богатого должника.

– А я – Кейма.

– Кейма, Кейма – проворчала разбуженная Сэйланн. – Кто такой Кейма? Враг, который хочет есть? Садись к костру, у нас утро. И-и-и… Или ты сам хочешь стать костром? Хочешь? Не хочешь?

На лице Кеймы отразилось некоторое недоумение. Почему с ним вообще разговаривает эта… Эта… непонятно кто?.. Да еще так невежливо?

Сэи хихикнула и потянулась поправить обгоревшие до половины покрывала. В ее глазах мелькнули огоньки, и Кейма вздрогнул.

– Благодарю тебя, богиня… Быть костром я не хочу. Но если ты голодна, я могу тебя угостить.

– Еще чего! – нахально заявила Сэйланн. – Это мой костер и мое гостеприимство! Ешь или проваливай! Убивать тебя или нет?

У Кеймы был такой вид, как будто он подавился. Она так и не поняла, почему – то ли ему было смешно, то ли ему было страшно. Сзади то с одной, то с другой стороны раздавались возгласы и тихий треск взводимой тетивы – это опоздавшие слуги безумной сэи выходили из леса, выстраиваясь полукругом за спиной гостей.

Он послушно сел, сложил руки на коленях и сказал:

– Я рад. Но если сэи не возражает, может быть, она пригласит и моих людей? Им как-то не по себе…

– Да – кивнула она, махнула рукой, и ошалевшие разбойники стали медленно подниматься с земли. – Только пусть несут гостинцы. Ты один, а их много. Ну!