Читать книгу "Штамм. Книга 3. Вечная ночь - Чак Хоган"

Если бы Эф когда-нибудь составил список правил борьбы с вампирами, то одним из первых стояло бы: «Никогда не преследуй убегающего вампира». Ничего хорошего из этого не могло выйти. Вампиры за последние два года разработали скоординированные стратегии атаки. Бегство было либо затяжкой, либо неприкрытой хитростью.

И тем не менее Эф в своей ярости сделал то, чего не должен был делать, — знал, что не должен. Он подобрал мечи и бросился в погоню за стригоем к двери с надписью «ЛЕСТНИЦА». Под влиянием злости и жутковатого желания отомстить за всех сразу он распахнул дверь и пробежал два пролета вверх. Там вампирша покинула лестницу, и Эф последовал за ней. Она вприпрыжку бежала по коридору, а Эф несся сзади с длинными мечами в обеих руках. Тварь повернула налево, потом направо, оказалась еще на одной лестнице, взбежала вверх на один пролет.

Эф выбился из сил, и к нему вернулось здравомыслие. Он увидел вампиршу в дальнем конце коридора и почувствовал, что та замедлила бег — поджидает его, желая убедиться, что он увидел, куда она направилась.

Он остановился. Ловушкой это быть не могло. Он только что появился в больнице — у них не было времени подстроить западню. Времени не оставалось. Значит, единственная причина, по которой вампирша вела его за собой в этой идиотской погоне, состояла в том…

Эф зашел в ближайшую палату, пересек ее, направляясь к окну. Стекло было исполосовано черным маслянистым дождем. Город внизу едва виднелся за струями грязной воды, стекающими по стеклу. Прижавшись к нему лбом, Эф напряг зрение, чтобы разглядеть, что происходит на улице.

Он различил темные пятна, похожие на человеческие фигуры, они неслись к бульвару из соседних зданий, заполняли улицу внизу. Их число все росло, они появлялись из дверей, выбегали из-за углов, словно пожарные, мчащиеся на пожар высшей категории сложности.

Эф отпрянул от окна. Телепатический вызов сработал безотказно. Один из архитекторов сопротивления доктор Эфраим Гудвезер оказался в ловушке в здании больницы «Бельвью».

Подземка на Двадцать восьмой улице

Нора стояла на углу Парка и Двадцать восьмой, дождь хлестал по капюшону ее дождевика. Она знала: нельзя останавливаться, но ей необходимо было убедиться, что ее не преследуют. Если да, то спуск в подземку станет не спасением, а западней.

У вампиров глаза по всему городу. Она должна выглядеть как обычный человек по пути на работу или домой. Но проблема в том, что рядом идет ее мать.

— Я же тебе сказала, нужно позвонить домовладельцу! — воскликнула Мариела, скидывая капюшон и подставляя дождю лицо.

— Мама! — одернула ее Нора, снова надевая капюшон на голову матери.

— Почини наконец душ.

— Ш-ш-ш! Тихо!

Нужно было двигаться. Хотя мать и шла с трудом, но по крайней мере на ходу она помалкивала. Нора обняла ее за поясницу, притянула к себе, ступая с тротуара на проезжую часть. В этот момент к перекрестку подъехал армейский грузовик. Нора вернулась на тротуар, откуда, опустив голову, смотрела на проезжающую машину. За рулем сидел стригой. Нора крепко держала мать, чтобы та не шагнула на дорогу.

— Вот подожди — увижу домовладельца, он еще пожалеет, что рассердил нас.

Слава богу, шел дождь. В дождь нужно было надевать плащ, а значит, и капюшон. Старых и больных давно всех отловили. Тот, кто вышел из детородного возраста, не имел права на существование в новом обществе. Нора никогда бы не пошла на риск выйти на улицу с матерью, но у нее не было выбора.

— Мама, давай опять поиграем в молчанку?

— Надоело мне. Надоел этот протекающий потолок.

— Ну-ка, кто дольше промолчит — ты или я?

Нора повела ее на другую сторону улицы. Впереди на столбе рядом с дорожным указателем и светофором висело мертвое тело. Трупы для устрашения вешали повсеместно, особенно много на Парк-авеню. Белка на сутулом плече мертвеца боролась с двумя голубями за право поживиться щеками повешенного.

Нора хотела было увести мать в сторону, но та даже не подняла взгляда. Они начали спускаться по скользким от грязного дождя ступенькам в подземку. Внизу Мариела снова попыталась скинуть капюшон, и Нора тут же вернула его на место и отчитала старуху.

Турникетов больше не было. Непонятно для чего на входе стояла одна старая машина для считывания проездных карточек. Но объявление «ЕСЛИ ЧТО-ТО УВИДЕЛ — СООБЩИ» осталось. Нора облегченно вздохнула. На станции были только два вампира, да и те в другом конце. К тому же они не смотрели в ее сторону. Нора провела мать на нужную платформу, надеясь, что быстро подъедет поезд маршрута № 4, 5 или 6. Она придерживала руки матери, стараясь, чтобы объятие выглядело естественным.

Вокруг, как и в прежние дни, стояли пассажиры, приехавшие из пригорода. Кто-то читал. Некоторые слушали музыку с портативных проигрывателей. Не было только мобильников и газет.

На одной из колонн, к которым прислонялись люди, висело полицейское объявление «Разыскивается» с изображением Эфа — копией фотографии с его старого удостоверения. Нора закрыла глаза и безмолвно выругалась в его адрес. Именно его они ждали в морге. Норе там не нравилось — не потому, что она была брезглива (уж в этом ее никак нельзя было обвинить), а потому, что здание представлялось слишком доступным. Гус (в прежней жизни гангстер, который после судьбоносной встречи с Сетракяном стал для них близким товарищем по оружию) вырыл себе нору под землей. А у Фета был остров Рузвельта, куда она сейчас и направлялась.

Как это похоже на Эфа. Гений, добрый человек, но всегда опаздывает на несколько минут. Вечно он несется как сумасшедший, чтобы успеть.

Из-за него она осталась там еще на один день. Из неуместной преданности — и да, возможно, из чувства вины — Норе хотелось наладить с ним взаимопонимание, встретиться, убедиться, что с ним все в порядке. Стригои вошли на первый этаж морга; Нора набирала текст на одном из компьютеров, когда услышала звон стекла. У нее хватило времени найти мать — та спала в кресле-каталке. Нора могла бы убить вампиров, но тем самым выдала бы свое местонахождение и убежище Эфа — все это стало бы известно Владыке. А в отличие от Эфа она была человеком слишком ответственным и не хотела ставить под угрозу их союз, предавать его.

Предавать его, раскрывая Владыке, — вот что она имела в виду. Потому что Эфа она уже предала, изменив ему с Фетом. Предала Эфа, но союз сохранила. Она чувствовала за собой огромную вину, но опять же — Эф всегда опаздывал на несколько минут, что доказал и на этот раз. А она всегда так много терпела (слишком много, в особенности учитывая его пристрастие к алкоголю) и теперь стала жить полностью для себя.

И для матери. Она почувствовала, что старуха вырывается, и открыла глаза.

— У меня волос попал на лицо, — сказала Мариела, пытаясь движением головы избавиться от него.

Нора быстро оглядела ее — ничего. Она сделала вид, что увидела выбившуюся прядку, и на мгновение отпустила руку матери, чтобы отвести волосы с лица.