Читать книгу "Держи меня крепко - Сандра Браун"

– Я не собираюсь ни драться с вами, ни сопротивляться вам…

– Сопротивляйтесь, деритесь… сколько угодно. Вы не остановите меня. К чертям благородство. – И Энди почувствовала на своих губах губы Лайона, властные и одновременно мягкие. Сопротивление было сломлено.

Губы Энди раскрылись, и его язык скользнул в сладкую влажность ее рта. Неожиданно он оторвался от Энди, поднял голову и пристально посмотрел на нее. Потом, словно подчиняясь палочке дирижера, они вновь потянулись друг к другу.

Лайон прильнул к ее губам с каким-то яростным отчаянием, словно боялся, что она исчезнет, как прекрасное видение, и он не успеет насладиться ею. Он осыпал легкими поцелуями лицо, шею, грудь.

– Лайон, – выдохнула Энди, когда почувствовала на своей груди тепло его ладоней.

Он нежно прижал ее к себе и слегка приподнял. Она оказалась на удивление легкой.

Неожиданно Лайон сказал:

– А знаешь что? Я обнаружил, что в тебе не все фальшивое.

Если бы Лайон ударил Энди, она была бы менее потрясена. Она резко оттолкнула его:

– Так это для тебя… только эксперимент?

– А для тебя разве не только? – издевательски спросил он.

– Как ты омерзителен!

Энди, спотыкаясь, пошла к дому, на ходу поправляя блузку. Неожиданно теплый вечер превратился в темную, холодную ночь. Но не успела она пройти нескольких шагов, как Лайон нагнал ее и, больно схватив за руку, развернул к себе.

– Это я-то? Но я не влезал в чужой дом, гоняясь за семейными тайнами.

– Я…

– Тебе удалось одурачить моего отца, но со мной этот номер не пройдет, сестренка. Мне знаком этот сорт…

– Прекрати! – закричала она. – Я не сорт. И запомни это раз и навсегда. Я приехала сюда взять интервью у твоего отца. Знаю, что он болен, и, поверь, мне это небезразлично. Но тем больше у меня причин напомнить о нем американцам. Я не знаю, почему ты возненавидел меня заранее, даже не познакомившись со мной. Но я здесь. И буду делать свою работу независимо от того, хочешь ты этого или нет. – Энди почувствовала, как к горлу подступил комок и на глазах навернулись слезы. Хорошо, что в темноте он их не заметит. – И последнее, никогда больше не смейте ко мне прикасаться, мистер Рэтлиф. – Она разжала его пальцы, точно железным обручем сковавшие ее руку.

– Можете не сомневаться в этом, – ответил он язвительно. – Один поцелуй в темноте не сделает из вас женщины, миссис Мэлоун. Вы честолюбивы, практичны, упрямы. Вы просто копия мужчины в женском обличье. В вас нет ни мягкости, ни нежности, ни доброты – ни одного из качеств, необходимых женщине.

Каждое слово жгло ее, как раскаленное железо. Он был прав. Сколько лет она прожила, спрятавшись в своей раковине? Но хотелось ли ей этого?

– Я не такая, – вырвался из ее груди яростный протест. – Не такая.

– Во всяком случае, с моей помощью вам это доказать не удастся.

– Я и не хочу.

Она солгала. Ей хотелось. И от сознания этого унизительного факта Энди ощутила горечь, как от проглоченной пилюли.

* * *

Когда Энди вернулась, в доме стояла тишина. Грейси, как и обещала, оставила обещанный кофе во дворике. Только к нему так никто и не притронулся.

Энди была рада, что никого не встретила, и, не включая света, поднялась к себе. Приняла горячую ванну, надеясь смыть с себя воспоминания об унижении, пережитом ею. Только не так это просто. Понадобится много времени.

Все еще испытывая стыд и гнев, она натянула халат и пошла в холл, чтобы позвонить Лесу.

– Я тебя разбудила? – сказала она в телефонную трубку.

– Нет, черт возьми. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я собираюсь напиться до одури, но пока на полпути к этому. А половина не в счет.

– В чем дело? Ты сегодня никому не назначил свидания?

– Моя лучшая подружка в отъезде, – проворчал он.

Энди рассмеялась. Она знала, что он говорит несерьезно.

– Тебя просто надо по-матерински приголубить.

– Знаешь, Энди Мэлоун, в отношении тебя у меня может развиться эдипов комплекс. – Лес вздохнул, и Энди представила, как он запустил пятерню в свои рыжие волосы. – Могу поспорить, что ты там заарканила всех ковбоев. Неплохо, наверное, проводишь время?

Она не ответила на эту шутку. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог?! Энди проглотила подступившие к горлу слезы.

– Между прочим, я нахожусь в резиденции Рэтлифов, на их ранчо.

– Где?..

На другом конце провода раздался грохот, затем нецензурная брань, и наконец она услышала голос Леса, на этот раз ясный и отчетливый:

– Я уронил телефон. Так что ты сказала? Ты где? Живешь там? У старика? Ты с ним уже познакомилась? А что его сын?

– Не все сразу, Лес. Давай по порядку. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Здесь остановится съемочная группа. Их разместят во флигеле.

– Боже всевышний! Я знал, что ты можешь провернуть это дельце, лапонька моя.

– Генерал Рэтлиф – настоящий джентльмен. Он согласился дать интервью, однако надо быть предельно осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.

– Но все-таки он согласился?

– Да.

– А сынок?

Энди помолчала.

Если бы Лес не был так взбудоражен новостью, он заметил бы эту паузу.

– Отнесся к этому с меньшим энтузиазмом, но я не думаю, что он будет нам мешать.

– Потрясающе, великолепно, чудесно! Если бы я был сейчас с тобой, то подарил бы тебе поцелуй, который заставил бы тебя пуститься в пляс, а в твоей голове зазвенели бы колокольчики.

Энди вздрогнула. Сегодня она уже пережила такой поцелуй. Она полностью растворилась в Лайоне, во вкусе его губ, в запахе его кожи, в его прикосновении, в тяжести его тела. Ничего подобного прежде Энди не испытывала. Они с Робертом были чувственной парой – сначала, но…

– Энди, крошка, ты меня слушаешь?

– Д-да.

– Ну, куколка, расскажи мне все. Как это было?

– Генерал очень дружелюбен. С ним чувствуешь себя, как с собственным дедушкой. Он сказал, что я могу спрашивать его о войне в целом, но не об отдельных сражениях. Его…

– Подожди, подожди, вернись-ка. Что это за «отдельные сражения» и так далее?

– Он сказал, что не будет отвечать на вопросы о конкретных сражениях, в которых принимал участие. Только о войне в целом.

– Все интереснее и интереснее.

– Почему?

– Ты когда-нибудь слышала о военном, особенно о генерале, который не хочет рассказывать о своих ратных подвигах? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?