Читать книгу "Капитан-лейтенант Баранов - Владимир Шигин"

Чтобы нанести удар по Баранову посильнее, Рожественский хотел было заручиться поддержкой знаменитого адмирала Бутакова, но тот в раздуваемой интриге участвовать наотрез отказался, да и Рожественскому посоветовал не марать своё имя столь грязными делами. Но бойкого капитан-лейтенанта, который чувствовал за собой поддержку адмирала Попова и самого генерал-адмирала, было уже не унять. Потерпев неудачу у Бутакова, Рожественский поспешил к Попову. Тот, оскорблённый поносительством своих любимых «поповок» Барановым, принял капитан-лейтенанта с распростёртыми объятиями:

– Врежь сколопендру этому, милок, по первое число! Нечего мои кораблики поносить да имя моё заслуженное по газетам паршивым трепать!

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство! – кивал головой довольный таким приёмом Рожественский. – Ещё так врежу, что кверху тормашками с флота полетит!

– Уж ты ему врежь, а я за тебя, где надобно, походатайствую!

Вскоре после этой встречи в газете «Биржевые ведомости» от 17 июля 1878 года Рожественский публикует статью «Броненосцы и крейсеры-купцы», где на ряде примеров доказывал очевидную несостоятельность безбронных крейсеров в борьбе с броненосцами. Статья была прямым вызовом Баранову.

«Хотя вся Россия знает, – писал в своей статье Рожественский, – что „Веста“ обратила в бегство турецкий броненосец, но, к сожалению, достопамятный эпизод этот не вполне верно объяснён, т. к. в действительности пароход „Веста“ в течение пяти с половиной часов только уходил перед грозной силой врага со скоростью 13 узлов». В статье капитан-лейтенант Рожественский отстаивал в целом верную мысль о невозможности для безбронных крейсеров успешно противостоять броненосцам. Но это все понимали и без него. Коммерческими пароходами воевали на Чёрном море не потому, что так кому-то захотелось, а исключительно по той причине, что другого флота там после Крымской войны просто не было! Но какое значение имеет правда, когда имеется команда травить неугодного.

Публикация Рожественским такой статьи затрагивала честь героев турецкой войны, причём не только Баранова, но и Макарова, Дубасова, Зацарённого, Скрыдлова и многих других. Авторитет Рожественского среди морских офицеров упал очень низко. Этой подлости ему не простят до конца жизни ставшие впоследствии известными адмиралами Макаров, Дубасов и Скрыдлов.

Одним из первых на статью Рожественского откликнулся капитан 2-го ранга Макаров. К чести будущего адмирала, он, несмотря на личную неприязнь к Баранову, постарался сохранить объективность. 27 июля в газете «Яхта» появилась его заметка под названием «Гражданский подвиг, или Самобичевание Зиновия Рожественского». В заметке Макаров отметил, что автор разоблачительной публикации в «Биржевых ведомостях» имеет целью доказать, «…что Добровольный флот и крейсера сами по себе, а броненосцы сами себе и что без броненосного флота обойтись нельзя». Однако в полемику с младшим по чину по вопросам крейсерской войны командир «Великого князя Константина» не вступал. Зато, язвительно осведомившись, о чём думал «всероссийская известность… г. Рожественский, покупая в прошлом году орденские ленточки и штаб-офицерские эполеты…», Макаров гневно упрекал последнего в том, что тот ни много ни мало как втаптывает в грязь недавние подвиги русских черноморских моряков.

Не менее категоричным в своих оценках, естественно, был и капитан 1-го ранга Баранов, который в рапорте на имя управляющего Морским министерством писал следующее: «Один из бывших моих подчинённых офицеров и затем поступивший состоять при генерал-адъютанте Попове написал в газетах пасквиль, марающий честь дел Черноморского флота, и в особенности мою и судов, которыми я командовал. Не желая допускать мысли о солидарности поступка с действиями против меня главных лиц морского ведомства, не желая верить, что статья г. Рожественского есть ответ морского Министерства на мою статью, напечатанную в „Голосе“, в которой я доказывал… что большинство русских броненосцев суть лишь оправдательные документы к ассигнованиям на флот государственных сумм, я подал рапорт… прося в защиту правды и чести назначить судебное разбирательство дел, оклеветанных г. Рожественским…»

Как видно, бывший командир «Весты» расценивал публикацию Рожественского как выступление продажного карьериста, чувствующего за своей спиной надёжную поддержку высших руководителей Морского министерства. Действительно, назначенное управляющим министерством вице-адмиралом Лесовским следствие не нашло в статье Рожественского клеветы, и Баранову было предложено искать удовлетворение через гражданский суд. Здесь Баранов, известный своей решительностью и самостоятельностью, не выдержал и в докладной записке опять же управляющему Морским министерством перечислил все обиды со стороны высшего начальства, начиная с игнорирования боевых заслуг его подчинённых и кончая отказом реабилитировать его честное имя. Помимо этого он ещё и раскритиковал деятельность самого министерства в ходе войны, допустив при этом такие выражения, которые были признаны «неуместными». Короче, Баранов выдал всё, что думал, особо не стесняясь в выражениях! Разумеется, он прекрасно понимал, что этого ему никто не простит, а потому, предупреждая действия адмиралитета, в заключение своего послания просил Лесовского доложить императору «… всемилостивейше разрешить ему снять морской мундир, продолжая носить который он может только продолжать вредить людям, которых имел честь водить не к бесславию русского флота».

За это Баранов был предан суду, теперь уже за резкие выражения своей записки, признанные оскорбительными для начальства. Последнее и было доказано на состоявшемся в Кронштадте суде, который в итоге закончился для Баранова отставлением от службы, одновременно его лишили и флигель-адъютантских вензелей. В то же время во время судебного заседания Баранов блестяще реабилитировал себя от обвинений в присвоении незаслуженной славы, а само слушание дела наглядно выявило всю закулисную сторону интриги, что было особенно неприятным и для Попова, и для Рожественского.

Что касается последнего, то, вернувшись из командировки в Англию, Рожественскому был объявлен со стороны его бывших сослуживцев настоящий бойкот. Дистанцировался от своего не в меру прыткого прислужника и адмирал Попов. После этого Рожественский пять лет просидел на берегу без всякого повышения в должности. Никто не желал брать интригана к себе на корабль. Впоследствии Рожественский всё же сделает головокружительную карьеру, причём больше в кабинетах, чем на ходовых мостиках. Он дослужится до должности начальника Главного морского штаба и вице-адмиральского чина. А потом будет кровь и ужас Цусимы, куда вовлечёт Россию старый интриган. Погубив пять тысяч офицеров и матросов, он так и не найдёт мужества погибнуть в бою и постыдно спустит флаг перед японцами…

Стремясь опорочить Баранова, его недоброжелатели обратились за поддержкой… к туркам! Разумеется, туркам свара в российских военно-морских кругах была на руку. Можно было попытаться под шумок превратить постыдное поражение в «блестящую победу». Случай обращения к туркам за разъяснением обстоятельств боя сам по себе уникальный. Никогда ещё в истории российского флота не было, чтобы кто-либо пытался умалить подвиги своего оружия и за этим прибегал к помощи врагов! Турки с ответом, разумеется, себя ждать не заставили.