Читать книгу "Обратный отсчет - Олекса Белобров"

— Товарищ подполковник медицинской службы! — После часового зудения он наконец взорвался. — У меня завтра утром сложная операция! Не могли бы вы перенести нашу беседу на более удобное время?

Тощий, однако, не желал ничего слышать.

— Нечего спекулировать своими травмами, товарищ старший лейтенант! — равнодушно проскрипел он. — Пластика ахиллова сухожилия правой нижней конечности не настолько сложна, чтобы из-за этого переносить допрос…

— Допрос?! — не выдержав, вскочил вертолетчик. — Слышь, подпол, ты хоть соображаешь, что несешь?! — загремел он, надвигаясь на Прошкина. — Мужик едва жив остался, его тут за двое суток едва-едва в сознание привели, а ты, крыса тыловая, ему допросы устраиваешь?!

Костяная Нога побагровел — вот-вот врежет костылем по черепу этому военно-медицинскому мутанту.

— Не знаю вашего воинского звания, больной, — очкарик шарахнулся к двери, вцепившись в папочку, — но согласиться никак не могу. Я два года в Афганистане…

— Чмо ты болотное! — окончательно вызверился Костяная Нога. — Отсиделся в крысятнике, на ВВК своей, как гнида! А люди тем временем кровь проливали! Мое звание — подполковник авиации, я дважды побывал в Афгане, участвовал в двух армейских операциях в Панджшере! Слыхал про такое ущелье, крючкотвор?!

— Разумеется, товарищ подполковник, — окончательно растерялся Прошкин. — Однако попрошу оставаться в рамках устава, тем более в присутствии младших офицеров! Я буду вынужден подать рапорт по команде о вашем хулиганском поведении!

— Засунь этот рапорт себе в анальное отверстие, урод! — не унимался Костяная Нога. — Вали отсюда, и мой тебе совет — нигде и никогда больше при боевых офицерах не упоминай об Афганистане. Иначе схлопочешь по морде своей очкастой!

— Я-то уйду. — Яду в ухмылке Прошкина хватило бы, чтобы отравить табун лошадей. — Однако вам, старший лейтенант, — обернулся он к Петренко, — могу пообещать ряд весьма неприятных моментов во время пребывания в нашем госпитале. К нам уже поступили запросы по линии КГБ и военной прокуратуры с просьбой установить ваше местонахождение. Поэтому нам с вами еще встречаться, встречаться и встречаться…

— А иди ты кобыле в трещину! — колоритно выругался вертолетчик, в сердцах метнув костыль.

Прошкин беззвучно исчез, дверь палаты захлопнулась, костыль ударился о стену.

— Да, ё-мое, рука уже не та, — пожаловался Костяная Нога…

В следующую четверть часа возле Сашкиной койки перебывала куча народу: Седой и Афродита, замполит Воротынцев, начмед Якименко, еще какие-то медицинские чины. От всех этих разборов Хантеру вновь «поплохело», хлынула носом кровь, а потом он и вовсе потерял сознание. Его привели в чувство, поставили капельницу и наконец-то оставили в покое. Усталый и опустошенный, он лежал пластом, безучастно уставившись в потолок. От приподнятого настроения, подаренного Афродитой, не осталось и следа. Ну что ж, отдельное спасибо подполковнику медицинской службы Прошкину…

После ужина Костяная Нога некоторое время косился на Хантера, а потом, кряхтя, снова полез в тумбочку. Боевой дух десантника следовало поднять. Стол накрыли в считаные секунды, Седой и Галина уже покинули «травму», а приятели, приехавшие днем проведать вертолетчика, снабдили его «боезапасом» — спирт в авиации не переводился…

Презрев анестезиологические запреты, Александр подсел к столу, и все повторилось снова: первая рюмка, «шторм», откат-накат, и так далее.

Уже под хмельком, Хантер не выдержал, поведав новым знакомцам свою «опупею», опустив эпизоды с Оксаной. О спецоперации «Иголка» упомянул лишь в самых общих чертах — по понятным причинам, оставив «за кадром» те моменты, которые могли бы высветить его истинную роль. За разговорами фляга незаметно опустела, вертолетчик достал вторую. За окном хлестал дождь, в щели рам задувало.

Внезапно дверь палаты скрипнула — и в проеме показался не кто иной, как анестезиолог со «ждановскими» усиками. В цивильном плаще и при шляпе.

— Что же вы делаете, Александр Николаевич? — с укоризною проговорил он. — Я же вас, кажется, предупреждал!

— Все-все, товарищ подполковник медслужбы. — Александр Николаевич и не думал препираться. — Ложусь баиньки…

Он поднялся на костылях и, слегка покачиваясь, поскакал к своей койке. Через минуту уже лежал, отдыхая лежа, как написано в уставе.

— Говорят, у вас тут Прошкин побывал? — поинтересовался подполковник-анестезиолог. — После такого и не захочешь, а выпьешь… Но у старшего лейтенанта завтра операция, и алкоголь ему вовсе ни к чему!

— Удавить бы этого вашего Прошкина! — сердито буркнул Прораб. — Может, товарищ подполковник, вы с нами по пять капель? — неожиданно предложил он.

— Спасибо, но я за рулем, — отказался анестезиолог. — Я тут в трех кварталах живу, вот и решил заглянуть. Оказывается, не зря… Что ж, доброй ночи, товарищи офицеры! Сами как хотите, а старшему лейтенанту больше ни грамма…

С этими словами неожиданный гость исчез в полутемном коридоре.

Утром Хантера взяли в оборот девчата-санитарки. Его вымыли, высушили, завернули в простынку и доставили прямиком в операционный блок. Там его уже поджидала весьма почтенная компания: Седой, «Жданов», Галина, троица ординаторов из травматологии и два представителя военно-медицинского факультета. Все уже облачены в хирургические костюмы, из-под которых виднелись только глаза или поблескивали очки. Александру сделали какой-то укол, и он почти сразу слегка прибалдел.

— Сейчас ввожу анестетик в седалищный нерв, — предупредил анестезиолог, — придется потерпеть.

Не вопрос — в последнее время приходилось терпеть почти постоянно. Длинная игла вошла в правую ягодицу, мышца сразу же начала неметь, а за ней «обесточилась» и вся нога.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил Седой, покалывая икру чем-то острым.

— Не так чувствую, как ощущаю, — отшутился Хантер.

— Нормально себя чувствуешь? — Над ним склонилась Афродита, осторожно вытерла лоб марлевой салфеткой.

— Нормально, — ответил молодой человек, — можно приступать!

— Отлично! — донесся голос Седого. Теперь у Хантера перед глазами болталась на кронштейне какая-то занавесочка, и было слышно только, как рассмеялся Седой, а за ним и вся операционная бригада. — Коль раненый не против, начнем!

Потом что-то звякало, время от времени Седой произносил непонятные, как заклинания, медицинские термины и отдавал распоряжения. Неожиданно появилась боль — должно быть, наркоз перестал действовать.

Вот тебе раз — «Жданов»-то оказался прав!

Теперь Хантер чувствовал, как хирурги «вживую» стягивают с двух сторон чертово сухожилие, и эта боль оказалась ничуть не меньшей, чем та, которая навалилась на него, когда его БМП[16]подорвалась на фугасе. А что тут поделаешь — оставалось терпеть…