Читать книгу "Ричард Длинные Руки - воин Господа - Гай Юлий Орловский"

У городских ворот нас ждали два тяжело нагруженных коня. Раздутые седельные мешки свисали по бокам. С такими конями в густом лесу не пройти. Беольдр кивнул, жестом мне велел взять их на длинный повод.

Начальник стражи предупредил, что ночью подходила стая слишком крупных волков, явно оборотни. С рассветом ушли, но могут затаиться в лесу. Беольдр поблагодарил, на что осчастливленные стражи прокричали что-то вроде «Рады стараться, ваше благородие!».

Дорога от Зорра пошла прямо к лесу, но Беольдр свернул на менее протоптанную, что пугливо огибала темную громаду деревьев по широкой дуге. Как ни отважен Беольдр, подумал я с уважением, но не дурак, напрасно в драки не лезет. Простые волки или оборотни, но мудрее все решать без драки.

Деревья стояли ровно и настолько плотно одно к другому, что казались стеной, за которой скрывался неведомый мир. Пахнуло прохладой, прелыми листьями. Я в самом деле ощутил, как все тело чешется, вязаная рубашка от пота уже липкая, словно ее вывозили в сырой глине.

Беольдр пустил коня вдоль этой древесной стены, так похожей на городскую, я торопливо ткнул своего коня пятками в бока. Проехали не дальше, чем на полет стрелы, в глаза бросился зияющий пролом в стене леса. Одно громадное дерево, в три обхвата, рухнуло, сгнило, рассыпалось в коричневую пыль, но меня не оставляло ощущение, что это именно пролом. Не может такое дерево вот так просто сгинуть. Не засохнуть, не сгнить на корню, не превратиться в ржавую пыль, не оставив после себя даже долго гниющего ствола – убежища жуков, долгоножек, муравьев, сколопендр и кивсяков.

Конь радостно вломился из сухого мира безжалостного солнца в мир влажный и темный. За передней линией деревьев я заметил такие же великаны, но между ними мелькнула и спряталась тропка...

Волосы на затылке зашевелились раньше, чем я понял, что напугало. Тропка явно звериная, но я уже умею издали отличать следы копыт кабана от копыт оленя, а здесь на утоптанной до твердости камня земле ясно видны царапины от гигантских когтей. Судя по расстоянию между когтями, зверь ростом с моего коня.

Я сказал дрожащим голосом:

– Ваша милость, мне кажется... за нами следят...

Беольдр ответил, не поворачивая головы:

– Конечно! Вот оттуда и вон оттуда!

Я вздохнул, сказал с укором:

– Ваша милость умеет подбодрить...

Мы не проехали еще и десяток миль, а я в этих доспехах уже устал, все тело ныло, кости стонали, вдобавок захотелось есть. Беольдр со своим конем двигались впереди все такие же ровные, недвижимые, не человек и конь, а статуя из металла. Я тихонько простонал от жалости к самому себе. В моем мегаполисе мускулы совсем не нужны, скорее – наоборот, мишень для насмешек, мы ж все – интеллектуалы, у нас чем меньше мышц – тем интеллектуальнее. По крайней мере, злее к тем, у кого они есть. В мегаполисе спокойно, за всем следит милиция, а как бы много я ни проработал, сидя в уютном кресле, никогда так не уставал, как сейчас за одну поездку.

Я тихонько всхлипнул. Рука дернулась, чтобы вытереть слезы. Железная перчатка звонко стукнула по опущенному забралу. Я сердито поднял решетку, неуклюже потыкал пальцем, ловя слезинку.

Беольдр, не оборачиваясь, бросил:

– Опусти забрало!

Я сказал сердито:

– Так никого же нет! Успею, как только где хрустит хотя бы ветка...

Беольдр неожиданно согласился:

– Как хочешь. Меньше мороки будет.

Я вспомнил разговоры прислуги, что привезли в замок любимчика, который оказал какую-то услугу принцессе, и теперь с ним нянчатся, особые условия создают...

Беольдр даже заставил коня идти быстрее, словно хотел, чтобы новичок отстал и заблудился, чтоб его волки съели, но только бы избавить настоящих мужчин от такой обузы. Я всхлипнул уже молча, тряхнул головой и тут же пожалел от этом, ибо железная пластина с прорезями для глаз опустилась с таким громким лязгом, что Беольдр наверняка услышал.

Он ехал в задумчивости, но, когда дорога пошла в гору, встрепенулся, железо громыхнуло, а конь фыркнул и раздраженно мотнул гривой.

– От этой горки, – сказал он, – осталось всего с полмили...

– А как будем меняться? – спросил я.

– Как? Сойдемся, поторгуемся...

– Ото, – проговорил я, – а я слышал, что надо положить в условленном месте, а на другой день забрать... Так меняли стеклянные бусы на золотые самородки. Или жемчужины.

– Какой же дурак станет менять стеклянные бусы, – удивился Беольдр, – на золото? Разве что золота привезут гору...

Я вспомнил, что когда начали добывать алюминий, то королевы из него делали брошки, ибо алюминий был тогда в сотни раз дороже золота. Похоже, здесь те же проблемы со стеклом.

– Гм, – сказал я, – гм... Но с ними можно вот так? Напрямую?

– Разве что с гномами, – объяснил Беольдр. – Да с эльфами. Гномы да эльфы – просто лесной народ, а не какая-то нечисть. Потому с ними можно общаться, хотя священник и смотрит косо. Не запрещает, но и не разрешает.

– А как?

– Осуждает, – пояснил Беольдр. – Просто осуждает.

Я хотел почесать затылок, но железные пальцы нова со стуком ударились о стальной шлем. Впереди Беольдр остановил коня. Я сидел, осматривался, но не понял, в чем дело, пока не подъехал ближе. Тропку преградила паутина. Серебристая паутина, на такую часто натыкаешься в подмосковных лесах. Симметричная ажурная... нет, с нитями толщиной в палец не выглядит ажурной. Из «Что, где, когда...» знаю, что любая паутинка в сотни раз прочнее самой высокосортной стали того же диаметра, так что на преградивших дорогу нитях можно подвешивать целые гирлянды сверхтяжелых танков. А если еще и клей на нитях под стать паутине...

– Придется возвращаться до поворота, – зло сказал Беольдр. – Груженые кони не пройдут...

– Да и мы, – пробормотал я.

– В прошлый раз этого не было, – сказал Беольдр раздраженно. – Наглеет нечисть, наглеет....

– Что-то новое пробралось в эти леса?

– Как видишь.

Деревья с обеих сторон тропки стояли плотно, не продерешься. А продерешься, так дальше завалы, вывороченные деревья корнями кверху, вершинки – как нацеленные в тебя пики, и острейшие сучья, что смотрят, как рога носорогов, выискивая уязвимые места, чтобы вспороть брюхо тебе и твоему коню.

Я вытащил молот из мешка. Глаза Беольдра сузились, пальцы легли на рукоять меча. Рукоять показалась мне теплой, молот ластился, как верный пес. Я швырнул, держа глазами ствол в два обхвата, на уровне моих колен, если бы стоял на земле, именно там прикреплена самая толстая нить...

Молот вспорол воздух с треском взлетающей стаи голубей. Затем сильный удар, земля дрогнула, оглушающий сухой треск. Во все стороны брызнули оранжевые, как медовые соты, осколки, а могучий ствол подпрыгнул и осел на пень, затем начал медленно клониться в нашу сторону...